Смутное время

Однако, несмотря на всю  территориальную политику, Россия еще была слаба, и этим воспользовались ее усилившиеся соседи - Речь Посполитая, Швеция, Крым, Турция. Обострение международных противоречий станет еще одной причиной смуты.

Борис Годунов, пожалуй, был первым русским царем, который сделал попытку сближения с Западной Европой. Он приглашал иноземцев на русскую службу, предоставлял им право беспошлинной торговли и освобождал от налогов. 18 московских дворян впервые были посланы учиться за границу «ни один из них во время службы не вернулся назад». 

Но не все гладко шло в политике Годунова. Предоставив некоторые  льготы дворянству и посадским людям, правительство, в то же время пошло  по пути закабаления крестьянства. Это вызвало недовольство народных масс. Также успешное начало правления Годунова оказалось прерванным природной катастрофой. В 1601-1602 годах из-за дождей и ранних заморозков на корню погиб урожай, что привело к страшному голоду. В несколько раз выросли цены, началась спекуляция хлебом. В следующем году снова не было урожая. Цены выросли более чем в 100 раз. Начались массовые эпидемии. В Москве отмечались случаи людоедства.

Годунов решает раздавать хлеб из государственных закромов, но поручение  его исполнялось не добросовестно: хлеб, предназначенный для раздачи, продавался, раздавался друзьям и родственникам. Кроме того, в Москву за бесплатным хлебом начал съезжаться народ, который мог без особого труда прокормиться дома (Годунов разрешил холопам уходить от своих господ и искать возможности прокормиться). Кроме того, богатые люди сами избавлялись от лишних нахлебников, но не давали им отпускных грамот, чтобы по мере надобности иметь право вернуть их обратно на законном основании. Также был временно восстановлен Юрьев день. Но меры по раздаче бесплатного хлеба, по выдаче отпускных грамот не имели успеха. Из отпущенных или беглых образовывались шайки разбойников.  Главным очагом брожения и беспорядков стала западная окраина государства, куда правительство ссылало из центра преступные или неблагонадежные элементы, которые были полны недовольства и озлобления и выжидали только случай восстать против московского правительства. Кроме того, в народе начались слухи, что на страну наложено наказание за нарушение порядка престолонаследия, за грехи Годунова. Все это было основанием для народных выступлений.

В 1603-1604гг. начинается восстание холопов  под предводительством Хлопка Косолапа. Оно было жестоко подавлено, а  Хлопок казнен в Москве.

Многие историки считают  эти события первым этапом Крестьянской войны начала XVII века. Крестьянскими войнами называют выступления народных масс в XVII-XVIII веках. Они охватывали значительную часть территории страны, объединяя всю совокупность мощных народных движений.

В Крестьянской войне  начала XVII века обычно выделяют 3 периода:

1 период - 1603-1605 гг. Восстание Хлопка.

2 период - 1606-1607 гг. Восстание под руководством И.И. Болотникова.

3 период - 1608-1615 гг. Спад Крестьянской войны, сопровождавшийся рядом крупных выступлений крестьян, горожан, казначейства.

Итог всех этих событий  в том, что обострившиеся социальные противоречия, перешедшие в восстания, имели место в ослабленной стране, где только что установилось крепостное право, где не было сил для активной внешней политики, не было социальной стабильности, а династические споры ослабляли прочность государства. Нестабильность в стране, социальные конфликты люди объясняли как Божью кару за неправедные действия незаконного, «безродного» царя, который всячески стремился сохранить престол. Так, Федора Никитича Романова (один из самых близких по крови к Федору Ивановичу) насильно постригли в монахи и сослали в монастырь под именем Филарета³.

В обстановке всеобщего недовольства Борисом широкое распространение  получили слухи о том, что царевич Дмитрий, «чудесно спасшийся в Угличе», жив. Этим слухом и воспользовались авантюристы. В 1602 году в Литве появился человек, который выдавал себя за убитого царевича Дмитрия. В своей беседе с польским магнатом Адамом Вишневецким поведал, что его подменили в младенческом возрасте. Покровителем Лжедмитрия стал воевода Юрий Мнишек.

Существуют разные версии происхождения Лжедмитрия. Так В.О. Ключевский писал, что Лжедмитрий был «лишь испечен в польской печке, а заквашен в Москве». По-видимому, историк считал, что в лице самозванца московское боярство пыталось устранить Бориса от власти. Действительно, все следы появления самозванца вели в дом Романовых, к видным московским дьякам. Именно в этой среде появилась мысль противопоставить самозванца Годунову и свергнуть ненавистного знати царя. При Федоре Ивановиче боярство «нападало» открыто и все время терпело поражения. Сильнее власти Годунова была только династия Калиты. Поэтому в народ запустили слух об убийстве Дмитрия Борисом, и чудесном воскрешении царевича.

Согласно официальной версии правительства  Бориса Годунова, человек, выдававший себя за царевича, был монах Григорий (в миру мелкий дворянин Юрий Богданович Отрепьев). Юшка (так звали его в молодости), знал латинский и польский языки, имел каллиграфический почерк. В молодости был слугой Федора Никитича Романова, после ссылки которого постригся в монахи. В Москве он жил в Чудовом монастыре и служил при патриархе Иове. Неизвестно, кто он был на самом деле. Московское правительство объявило его боярским сыном Гришкой Отрепьевым только в январе 1605 года. Раньше в Москве, вероятно, не знали, кем счесть и как назвать самозванца. Так С.М. Соловьев держался того убеждения, что обман самозванца с его стороны был неумышленный и что Отрепьев сам верил в царственное происхождение. В 1864 году появилось исследование Костомарова относительно личности первого самозванца. В этом труде он доказывает, во-первых, что Лжедмитрий и Отрепьев два разных лица, во-вторых, что названный Дмитрий не был царевичем, но верил в свое царское происхождение, и, в–третьих, что самозванец был «делом боярских рук».

По подсчетам историков, за годы смуты в России объявилось ни много, ни мало семнадцать самозванцев: пятеро из них выдавали себя за погибшего  в Угличе царевича Дмитрия, другие девять – за мнимого сына Федора Ивановича, а в Астрахани «царевич Иван - Август» уверял, что он сын Ивана Грозного от его четвертой жены Анны Котловской. Но из этой пестрой толпы наиболее опасными являлись Лжедмитрий I и Лжедмитрий II.

Любопытную версию высказал Н.И. Костомаров в своем «Смутном времени». По его мнению, в смуте виновны все классы русского общества, но причины ее нужно искать не внутри России, а вне ее. Но, так или иначе, Лжедмитрий I заручился поддержкой польско-литовских магнатов, тайно принял католичество и клятвенно обязал папе римскому hаспространить католичество в России. Также Речи Посполитой были обещаны Северские и Смоленские земли, Новгород и Псков. Это была скрытая интервенция против России, замаскированная видимостью борьбы за возвращение престола законному наследнику.

Годунов не решился возглавить поход против самозванца, а 13 апреля 1605 года скоропостижно скончался. Через сутки состоялась церемония передачи престола, а заодно и назревших проблем, новому царю, сыну Бориса – Федору Борисовичу. Вскоре новый царь и его мать по требованию самозванца были арестованы и тайно убиты, патриарха Иова сослали в монастырь. Так Лжедмитрий I устранял препятствия на своем пути к трону. И 20 июня 1605 года Лжедмитрий вступил в Москву и был провозглашен царем. Но не всему народу нравилась крепостническая политика нового царя. Недовольство особенно возросло тогда, когда в начале мая 1606 года к новому «царю» приехала его невеста Марина Мнишек, и он обвенчался с ней и короновал ее как царицу, хотя она так и не приняла православие. Новые поборы с целью добыть обещанные польским магнатам средства, недовольство русской знати привели к организации против Лжедмитрия I боярского заговора. В мае 1606 года вспыхнуло восстание, итогом которого явилось убийство Лжедмитрия I.

2. Правление Василия Шуйского (1606 – 1610 гг.): нарастание гражданского противостояния, начало иностранной интервенции.

На престол вступил  Василий Шуйский (1606-1610). Новый царь разослал грамоты по всему государству, в которых обличал самозванца, обманувшего русский народ. При своем воцарении Шуйский принял формальное обязательство никого не казнить и не наказывать конфискацией имущества, не слушать ложные доносы. Эти обязательства впоследствии он неоднократно нарушал. Шуйскому удалось укрепиться в Москве, однако окраины страны продолжали бурлить. Политический конфликт, порожденный за власть и корону, перерос в социальный. Народ, потерявший веру в улучшение своего положения, вновь выступил против феодальной эксплуатации. В 1606 году началось восстание под предводительством Ивана Болотникова. В восстании принимали участие представители разных социальных слоев – крестьяне, холопы, посадское население, казачество, дворяне, которые хотели с помощью восстания добиться своих целей. У крестьянства и казачества такой целью было возвращение к старым, общинным порядкам. Болотников с огромным скопищем «воровских людей» подошел к Москве, туда же пришли рязанские и тульские служивые люди, но когда они поближе познакомились с политикой Болотникова, все же решили присягнуть царю Василию. Болотников был впоследствии разбит и ушел сначала в Калугу, а потом и в Тулу. Но и там его достала царская рука. Царь жестоко расправился с восставшими. Болотников был ослеплен, а потом утоплен в городе Каргополе⁴.

Историки по-разному  оценивают народные волнения начала XVII века. Одни говорят о том, что восстания задержали юридическое оформление крепостного права на 50 лет, другие считают, что, наоборот, ускорили процесс юридического оформления крепостного права.

После расправы с Болотниковым беды, выпавшие на многострадальную Русь, не закончились. Объявился новый самозванец-Лжедмитрий II (1607-1610). По согласованию с Ватиканом польские шляхтичи, противники короля Сигизмунда III, объединились с казацким атаманом Заруцким и выдвинули в качестве претендента на русский престол Лжедмитрия II. Его попытки взять столицу закончились безрезультатно. Он остановился в 17 километрах от Кремля, в местечке Тушино, за что получил прозвище «Тушинский вор». Русский народ этим прозвищем резко различал двух Лжедмитриев, и, действительно, первый из них, несмотря на всю свою легкомысленность и неустойчивость, был гораздо серьезнее, выше и даже симпатичнее второго. Первый восстановлял династию, а второй ничего не восстановлял, он просто «воровал». Самозванец, как и Лжедмитрий I, обещал своим западным покровителям способствовать распространению католицизма в России.

Набрав достаточно народа, «вор» выступил в поход на Русь: при Болхове разбил царское войско, подошел к самой Москве. Он привлекал новые силы: - одна за другой приходили к нему казацкие шайки, приводили польские шляхтичи свои дружины. В Тушине, где над политическими преобладали задачи хищнические, отлично понимали, что на лучшую добычу можно рассчитывать только на севере. Там был пункт, имевший большое стратегическое значение, взять который для тушинцев было необходимо уже по тому, что, не овладев им, невозможно было овладеть другими городами на севере. Этим пунктом был Троицкий монастырь. Тушинцы и обратились, прежде всего, на него. Положение монастыря было тогда небезопасно, потому что защитников у него имелось мало и опорой ему служили лишь крепкие стены да личная храбрость гарнизона. Осада Троицкого монастыря, продлившись почти полтора года (с сентября 1608 до начала 1610 года), окончились ничем: изнемогший от голода и болезней гарнизон все-таки не сдался и своим сопротивлением задержал очень много тушинских сил⁵.

Однако, это не могло помешать другим тушинским шайкам наводнить север. Более двадцати северных городов должны били признать власть «вора» и в том числе Суздаль, Владимир, Ярославль, Вологда; но тут-то и сказался весь характер этой воровской власти. На севере, в том краю, где менее всего отзывались события смуты, где еще не знали, что за человек был «вор», там, где доверия и особой любви к Шуйскому не питали - на «вора» смотрели не как на разбойника, а как на человека достойного престола, быть может, и настоящего царевича. Часто его признавали при первом появлении его шаек, но тотчас же убеждались, что эти шайки на царево войско, а разбойничий сброд. Слушая одновременно увещательные грамоты Шуйского и воззвания «вора», не зная, кто из них имеет более законных прав на престол, русские люди о том и другом могли судить только по поведению их приверженцев. Воеводы Шуйского были охранителями порядка в том смысле, как тогда понимали порядок, а «вор» много обещая, ничего не исполнял и не держал порядка. От него исходили только требования денег, его люди грабили и бесчинствовали, к тому же они были поляки. Земцы видели что «тушинцы, которые города возьмут за щитом, то есть силой, или хотя эти города и волей крест поцелуют самозванцу, то все города отдают панам на жалованье и вотчины, как прежде уделы бывали». Это в глазах русских не было порядком, и вот северные города один за другим восстают против тушинцев не по симпатии к Шуйскому и не по уверенности, что тушинский Дмитрий самозванец и вор,- восстают они за порядок против нарушителей его.

Это движение городов  началось с Устюга, который вступил  в переписку с Вологдой, убеждая ее не целовать креста «вору». Города пересылались между собой, посылали друг другу свои дружины, вместе били тушинцев. Во главе восстания становились или находившиеся на севере воеводы Шуйского или выборные предводители. Выгнав тушинцев от себя, города спешили на помощь другим городам или Москве. Таким образом, против тушинцев восстали Нижний Новгород, Владимир, Галич, Вологда,- словом, почти все города по средней Волге и на север от нее. Эти города находили достаточно силы, чтобы избавиться от врагов, но этой силы не хватало у Шуйского и у Москвы.

Правительство Василия  Шуйского, понимая, что не в состоянии  справиться с Лжедмитрием II, обратилось за помощью извне. В 1608 году Шуйский  посылает своего племянника князя Михаила  Васильевича Скопина-Шуйского для  переговоров со шведами о союзе. В феврале 1609 года переговоры эти закончились. С королем Карлом IX был заключен союз на следующих условиях: король должен был послать русским помощь из трех тысяч конницы и трех тысяч пехоты, взамен этого Шуйский отказывался от всяких притязаний на Ливонию, уступал шведам город Корелу с уездом и обязался вечным союзом против Польши. Это были тяжелые условия для Московского государства. Шведы выполнили свое обещание и дали М.В. Скопину-Шуйскому вспомогательный отряд. Посылая за помощью к шведам, Шуйский в то же время, старался собрать против «вора» все свои войска, какими мог располагать. В 1608 году вызывает он из Астрахани к Москве Ф.И. Шереметьева, где тот подавлял мятеж. Шереметьев, двинувшись вверх по Волге, шел медленно, очищая край от «воров», иногда терпел от них поражения, но, в конце концов, успел приблизиться к Москве и соединиться осенью 1609 года со Скопиным в знаменитой Александровской слободе. Но пришли они поздно, так как временный воровской городок Тушино был оставлен «вором» и сожжен до появления Скопина-Шуйского.

Вмешательство шведов в русские дела вызвало открытое вмешательство польского короля Сигизмунда, который поставил Шуйскому в вину союз со Швецией и решил использовать Смуту в своих интересах, объявив войну России. Войска Сигизмунда III осенью 1609 года осадили Смоленск и начали открытую интервенцию. В своих обращениях к русскому народу польский король возвещал, что он пришел не для того, чтобы проливать русскую кровь, а для того, чтобы прекратить смуты, междоусобия и кровопролития в Русском государстве. Но смоляне не поддались на эту уловку и во главе со своим воеводой Шеиным в течение 21 месяца оказывали королю героическое сопротивление. Приближение Скопина-Шуйского и ссоры с поляками, которым он был уже не нужен, заставили «Тушинского вора» осенью 1609 года оставить Тушино и бежать в Калугу, где впоследствии он был убит. Тогда русские тушинцы, оставшиеся без своего предводителя, послали послов под Смоленск к Сигизмунду и заключили с ним в феврале 1610 года договор о принятии на царство его сына, королевича Владислава. Здесь наступает такой момент, когда Россия могла выбрать себе путь: взять курс развития на запад или на восток. Если бы российский престол занял поляк, не исключено, что сейчас бы столицей нашего государства была бы Варшава, мы бы посещали католические костелы и считались бы польской провинцией.