Смутное время в России в конце XVI начале XVII веков. Патриотизм русского народа в борьбе против иноземных захватчиков

  Ополчение стоявшее под Москвой по справедливости можно назвать политическим союзом социальных врагов: в нем соединилась земщина с казачеством, общество - с врагом общественного порядка. «A priori» можно было предвидеть, что в этом ополчении должна проявиться рознь, должно произойти междоусобие. Можно, пожалуй, предсказать даже его гибель и разложение, если сообразить, что во время долгой осады, было, много времени и поводов для столкновения двух миров - земского и казачьего. Ополчение действительно и погибло.

  В июне 1611 г. ополчение обратилось к своим  вождям, прося общим советом подумать о прекращении беспорядков и злоупотреблений, какие совершались в войске. Об этих беспорядках летописец роняет лишь несколько слов: он говорит, что в войске одни попрекали других прошлой службой тушинскому Вору или ополяченной Москве, людей ратных "жаловали не по достоянию", а "лицеприятно", не знали, наконец, что делать и как обращаться с теми холопами, которые убежали от своих господ и теперь служили в войске казаками, уже как вольные люди. Сначала этих беглых людей воеводы ополчения призывали под свои знамена, обещая считать их вольными казаками. Но служилый элемент в ополчении не мог относиться сочувственно к такой мере: она создавала очень неприятный для служилого люда порядок в будущем, им могли воспользоваться и другие холопы и убегать от господ в надежде, потом вернуться на Русь свободными. Поэтому положение беглых в ополчении составляло очень важный вопрос.

И вот, по просьбе  ополчения, Ляпунов и другие воеводы  согласились созвать собор всей рати, чтобы обдумать и решить все заботившее их.

  Ляпунов  высказался за возврат беглых  крестьян, за то, чтобы казаки  не имели права занимать прибыльные должности.

  Познакомясь  с данными о первом подмосковном  ополчении, мы можем теперь сказать, что, сойдясь под Москву, земские и казачьи дружины не могли ужиться мирно между собой по разности стремлений и вкусов. Постоянная их рознь привела к необходимости уяснить точнее их взаимные отношения, и уяснились они в пользу служилых людей. Но преобладание служилых людей было недолго и непрочно. Приговор, давший перевес служилым людям и Ляпунову, был "не люб" казакам и их вождям Заруцкому и Трубецкому, "и с той поры начали над Прокофьем думати, как бы его убить", говорит летописец, и, действительно, через месяц Ляпунов был убит.

  Потеряв  предводителя, служилые люди утратили  и силу. Не нашлось человека, который мог бы заменить Ляпунова; делами стали заправлять казачьи вожди, казачество подняло голову, и теснимое им дворянство стало брести "розно", разъезжаться по домам. Ополчение разлагалось, и государственный порядок потерпел в нем новое поражение. Но казачьи остатки первого ополчения продолжали стоять под Москвой, и в 1611, и в 1612 г. Сигизмунд не шел на помощь московскому гарнизону, а своими силами московский гарнизон не мог прогнать осаждавших. Осада Москвы, таким образом, продолжалась, но смерть Ляпунова была большим горем для русских людей, они теряли веру в успех ополчения.

  3 июня 1611 г.  королю Сигизмунду удалось, наконец, взять Смоленск приступом. В городе было в начале осады, как говорят, до 80000 жителей, большие запасы и прекрасные укрепления. Когда Смоленск был взят, в нем не осталось и 8000 человек, они терпели голод и болезни и не могли отбить врага, потому что укрепления были разбиты и разрушены. Воевода смоленский Шеин, один из самых светлых русских деятелей того времени, подвергся пытке: хотели узнать, для чего он не сдавал города и какими средствами мог так долго держаться.

  16 июля 1611 г.  шведы обманом взяли Новгород; митрополит Исидор и воевода князь Одоевский во главе новгородцев заключили со шведами договор, по которому Новгород представлялся особым государством, выбирал себе в цари одного из сыновей шведского короля и, сохраняя свое государственное устройство, навсегда соединял себя со шведской династией, если бы даже Московское государство и выбрало себе другого царя не из шведского дома. Такой договор, очевидно, был продиктован победителями-шведами: в нем даже не было требований, чтобы новгородский государь был православным.

В Пскове в то же время появился самозванец Сидорка, которого зовут иногда третьим Лжедмитрием. Еще при Шуйском начались в Пскове внутренние усобицы, борьба "лучших" и "меньших" людей, высших и низших классов. Эта борьба как-то совсем оторвала Псков от государства и создала в нем свою особую историю смуты. Неурядицы внутренние дали возможность полякам и казачеству разорять безнаказанно псковскую землю и дали в ней силу третьему самозванцу.

Итак, во второй половине 1611 г., с взятием Смоленска  и Новгорода, с усилением самозванщины в Пскове, вся западная часть Московского государства попала в руки его врагов. Сама Москва оставалась в их власти, а ополчение, собранное для ее освобождения, распадалось, побежденное не врагами, а внутренней рознью. Земская власть, создавшаяся в этом ополчении и сильная по своему существу лишь настолько, насколько ей верила земля, теперь, со смертью Ляпунова, теряла для земли всякое значение. Русские люди оставались без руководителей против сильных торжествовавших врагов государства и общества. Время настало настолько критическое, что, казалось, Русское государство переживало последние дни.

  Опаснее  всех других был и, конечно,  поляки, но они же своей оплошностью и помогли оправиться русским людям. После взятия Смоленска король Сигизмунд отправился в Польшу на сейм торжествовать свои победы вместо того, чтобы идти на помощь польскому гарнизону в Москве. К Москве он послал только слабый отряд конницы с гетманом Ходкевичем. В октябре 1611 г. Ходкевич был отбит подмосковными казаками и ушел от Москвы. Если не считать этой незначительной рекогносцировки под Москву, то можно сказать, что внешние враги Московского государства, нанеся ему взятием Смоленска и Новгорода сильнейшие удары, затем совершенно бездействовали, отчего и потеряли все плоды победы.  
 
 
 

 7.Второе земское ополчение. Освобождение Москвы и избрание на царство Михаила Романова. 
 

 Неудача первого  земского ополчения огорчила, но  не обескуражила земских людей. В провинциальных городах скоро снова началось движение за организацию нового ополчения и похода на Москву. На этот раз исходным пунктом и центром движения стал Нижний Новгород во главе с его знаменитым земским старостою Кузьмою Мининым. Минин не был простым мужиком нижегородским. Он торговал и был одним из видных людей в городе. Нижегородцы избрали его в число земских старост, стало быть, ему верили. Управляя делами нижегородской податной общины, он должен был привыкнуть вести большое хозяйство города и обращаться с большими деньгами, какие собирались с мира земскими старостами в уплату податей. Мимо него, как излюбленного человека, представителя нижегородских людей, не проходила неизвестной ни одна грамота, адресованная нижегородцами, ни одна политическая новость. Он следил за положением дел и обсуждал дела в городских сходках, которые вошли в обычай в городах, благодаря обстоятельствам смутного времени, напоминали собой древние веча.

  На одном  из таких собраний (в октябре  или сентябре 1611 г.), под влиянием грамот и вестей от патриарха Гермогена, Минин поднял посадских тяглых людей на то, чтобы собрать деньги для ополчения и сформировать самое ополчение. Составили приговор о мирском сборе и предъявили его нижегородскому воеводе, князю Звенигородскому, и соборному протопопу Савве, которые созвали в городской собор нижегородцев и, воспользовавшись пришедшей тогда в Нижний патриотической грамотой, подняли вопрос об ополчении. В соборе читали и обсуждали нижегородцы пришедшую грамоту. В ней говорилось о необходимости стать на защиту веры и отечества. При чтении грамоты нижегородский протопоп Савва сказал слово, убеждая народ стать за веру. После Саввы заговорил Минин; страстно говорил он о том же, указывая, каким образом нужно действовать: "Захотим помочь Московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать и бить челом, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником". Слова Минина произвели большое впечатление. С каждым днем росло его влияние, нижегородцы увлекались предложениями Минина и, наконец, всем городом решили образовать ополчение, созывать служилых людей и собирать на них деньги. Раньше всего занялись денежным вопросом. Стали собирать добровольные приношения, потому что иных средств не было. Давали нижегородцы много: "третью деньгу", т. е. третью часть имущества; так давать порешил мир, и кто давал меньше, утаивая размеры имущества, с того брали силой. Были люди, жертвовавшие почти все, что имели. На первые нужды денег оказалось довольно.

  Второй заботой  было сыскать воеводу. По предложению  Минина, избрали Пожарского; кн. Дм. Мих. Пожарский жил в то время верстах в 100 от Нижнего Новгорода, в своей вотчине, и лечился от ран, полученных полгода тому назад под Москвой. К нему-то и обратились нижегородцы, минуя своих воевод, князя Звенигородского и Алябьева.

Когда депутация  от Нижнего пришла к князю и  изложила ему желание народа избрать его на такой высокий подвиг, Пожарский сперва долго отказывался, затем, наконец, изъявил свое согласие, но под условием избрания кого-нибудь из посадских людей, который ведал бы в ополчении хозяйственной частью и с ним, Пожарским, "у того великого дела был и казну собирал". При этом он указал на Минина, как на лучшего себе помощника в этом деле.

  Когда ополчение было несколько устроено, оно выступило из Нижнего Новгорода в марте 1612 г. и двинулось по дороге в Ярославль. Сюда оно пришло в начале апреля и пробыло здесь до августа, т. е. в течение трех месяцев. Это время прошло в напряженной работе над восстановлением порядка в стране, над созданием центральных правительственных учреждений, над собиранием сил и средств для самого ополчения. Вокруг ополчения объединилось больше половины тогдашней России; в городах работали местные советы из представителей всех слоев населения, а из Ярославля назначали в города воевод. В самом Ярославле образовался земский собор, или совет всея земли, из представителей с мест и представителей от служилых людей, составлявших ополчение; этот совет и был временной верховной властью в стране.

  Около 20 августа  1612 г. ополчение из Ярославля  двинулось под Москву, и здесь  между ополченцами и казаками установились сперва враждебные, потом холодные отношения, как этого и надо было ожидать; ополчение стало особым станом и этим навлекло на себя неприязнь казаков. Польский гарнизон в Кремле и Китай-городе, окруженный со всех сторон и лишенный всякой серьезной помощи, мужественно защищался и дошел до крайней нужды. Но, несмотря на его мужество, Китай-город 22 октября 1612 г. был взят, а затем сдался русским и Кремль. По взятии Москвы Пожарский грамотой от 15 ноября звал по десяти человек от городов для выбора царя.

  Делу избрания  царя помешал, было, поход Сигизмунда  на Москву. Сигизмунд дошел до Волоколамска; три раза подступал к Волоку, три раза был отброшен и ушел обратно. Вот тогда на первом, так сказать, досуге, по взятии Москвы, русские поспешили (с) избранием царя. Дело это, как они совершенно верно понимали, было настоятельно нужно. Они говорили, что им без государя "ни малое время быти не можно; пещися о государстве и людьми Божьими промышлять некому". Но, думая о государе, вовсе и не думали признать им Владислава или кого-нибудь из самозванцев.

  Для решения   вопроса о государственной власти  в стране, в 1613 г., собрался Земский собор, в Москву прибыли выборные люди от дворян, посадских людей, черносошных и дворовых крестьян (кроме крепостных). Но главную роль на Земском соборе играли бояре и представители церкви.

  Собор отверг  кандидатуры польского королевича Владислава и шведского принца Карла – Филлипа. 21 февраля казаки ворвались на заседание Земского собора и потребовали избрать царем 16-ти летнего Михаила Федоровича Романова (сына патриарха Филарета, родственника царя Федора Михайловича). Избрание Михаила не было случайностью:

• Один из бояр писал, что «Михаил молод, разумом еще не дошел и будет удобен»;
• Отсутствие у Михаила ярких талантов, жесткого характера устраивало всех: страна устала от жестокости и хотела осторожной политики;
• Избрание Михаила обещало всеобщее согласие и спокойствие;
• Царская власть опять становилась самодержавной, ничем не ограниченной, было запрещено даже упоминать о том, что царей на Руси избирали.
• Избрание царя означало возрождение страны, ее самостоятельности и самобытности.

  1613 год считается годом основания нового царского рода – династии Романовых, которым предстояло править Россией 304 года.

  Избранный  на Земском соборе царем Михаил  Романов правил 32 года (1613 – 1645). Неглупый от природы Михаил был, слаб здоровьем, робок, прост, недостаточно образован, набожен до фанатизма. Многие вельможи видели в нем повторение царя Федора Ивановича. Главную роль при дворе играла его мать – монахиня Вознесенского монастыря Марфа. Она вмешивалась не только в государственные дела, но и в личную жизнь Михаила: не дала ему жениться на любимой Марии Хлоповой, а женила на княжне Долгорукой.

После смерти Долгорукой царь вступил во второй брак с Евдокией Стрешневой. От нее он имел 10 детей, из которых выжило четверо.

8. Заключение. 

      Смутное время было не столько революцией, сколько тяжелым  потрясением жизни Московского государства. Первым, непосредственным и  наиболее  тяжелым его следствием  было  страшное  разорение  и  запустение  страны;  в  описях сельских местностей при царе Михаиле упоминается множество пустых  деревень, из которых крестьяне «сбежали» или  «сошли  безвестно  куда»,  или  же  были побиты «литовскими людьми»  и  «воровскими  людьми».  В  социальном  составе общества Смута  произвела  дальнейшее  ослабление  силы  и  влияния старого родовитого боярства, которое в бурях Смутного  времени  частью  погибло  или было разорено, а  частью  морально  деградировало  и  дискредитировало  себя своими интригами и своим союзом с врагами государства. В отношении политическом смутное время -  когда  Земля,  собравшись  с силами, сама восстановила разрушенное государство, -  показало  воочию,  что государство Московское не было созданием и «вотчиною»  своего  государя,  но было общим делом и общим созданием «всех городов и всяких чинов людей  всего великого Российского Царствия».