Служитель Вакха, «мученик науки»: средневековый студент

Со временем особая подсудность распространилась не только на школяров, но и на массу  обслуживающего их «персонала». Расправы городских судей счастливо избегала прислуга, коей могло быть немерено, владельцы «станций» (своеобразных книжных лавок-библиотек), продавцы бумаги и пергамента, переписчики и типографы, переплетчики и орнаменталисты, аптекари, содержатели бань, мастера, изготовлявшие математические, астрономические и хирургические инструменты, ростовщики, ссужавшие школярам деньги, посыльные, за отсутствием почты служившие единственным средством связи, и даже трактирщики, у которых наиболее часто пировали студенты.

Шли годы, и быть школяром становилось все выгодней. Пусть не было в те времена кино и музеев, в которые можно было бы «шарово» попасть по студенческому билету (да и самих студенческих не существовало), пусть не катали на дармовщинку извозчики (ну, разве что по доброте душевной), а все же льгот студентам хватало. Они освобождались от воинской, постойной, сторожевой, караульной повинности, не платили городу налоги. Болонская юридическая коллегия — та вообще приравняла школяров-юристов к рыцарям и даже узаконивала их внебрачных детей. А в Кельне разрешалась безакцизная продажа пива студентам…

Отношения между  студентами и преподавателями, взаимные права и обязанности регулировал статут, разработанный самими же школярами. Ректор университета почти всегда выбирался последними из своей же среды. Естественно, это был человек зрелый и опытный, как правило, низшего духовного чина (иной не мог, к примеру, разбирать дела молодых богословов).

Профессоров тоже вначале выбирали, но потом город  стал предоставлять им официальное  рабочее место с жалованием, а  кроме того, жилье и даже гражданство. Облагодетельствованные ученые становились  отрезанным ломтем для общины чужеземцев. Для защиты своих интересов они объединялись в корпорацию профессоров — в противовес школярским ректорам. Пришлые же профессора по-прежнему входили в корпорацию школяров. Такая вот путаница…

Поддерживали  студента материально не только родные и друзья. Помимо факультетов, студенты делились на землячества — «нации». Земляки помогали друг другу деньгами и связями, отстаивали общие интересы, придерживались традиций своей родины, вместе отмечали праздники. Иногда нация могла выбирать собственного ректора, иметь свой суд.

Монашеские ордена нередко командировали в университеты способных послушников, обеспечивая их всем необходимым: книгами, едой, одеждой и жильем. Кстати, школяры-священнослужители имели право пользоваться доходами от своих приходов, не пребывая в месте служения.

На образовательные  нужды была направлена и общественная благотворительность. Городские магистраты и зажиточные граждане делали пожертвования  в пользу высших школ, предоставляли  способным студентам стипендии, бесплатное жилье, стол, одежду и т.д.

Среди прочих вопросов, в университетском статуте регулировался и жилищный, и, надо сказать, в чем-то получше, чем в наши дни. Специальная комиссия, в которую входили горожане и представители университета, осматривала помещения под найм и устанавливала за них льготную таксу. А если горожанин отказывался сдать помещение, то его дом на пять лет подвергался бесчестию. Никто из университета не мог нанять его под страхом исключения. Такое же бесчестие падало на хозяина, оклеветавшего школяра, а также на соседние дома, если в их районе студента избили или ограбили. В случае ограбления в городе или его окрестностях потерпевшему возмещали убыток.

Позже появились  общежития — пансионы, коллегии и бурсы.

Кутилы vs. Зубрилы

Я унылую тоску

Ненавидел сроду,

Но зато предпочитал

Радость и свободу

И Венере был  готов

Жизнь отдать в  угоду,

Потому что  для меня

Девки — слаще  меду!

«Исповедь Архипиита 
Кельнского»

Студенчество  Средневековья было довольно пестрым. Богатые и бедные, прилежные и  разгильдяи, тихони и сорвиголовы… Старательные и удачливые (а таких было немного) становились юристами, медиками, официальными светскими и церковными чтецами, должностными лицами для государственных учреждений. Остальная масса «забивала» на учебу, оседая в трактирах и на улицах.

Существовали  в те времена и свои «мажоры». Они не только щедро оставляли родительские денежки в окрестных кабачках и заведениях сомнительной репутации, но и устанавливали собственную моду. Университетский статут обычно предписывал ношение особого, подобного монашескому, костюма: длинный сюртук-подрясник с поясом и плащ с башлыком обычно серого или темного цвета. Во Франции, правда, студенты носили красную «униформу», отороченную мехом. Но что молодым модникам какой-то статут! Наплевав на все, они щеголяли в ярких разноцветных костюмах, напоминающих платья придворных или рыцарей. Особенно отличались немецкие студенты. По свидетельствам XV в., на одно их платье уходило до 100 аршин тонкой материи. Дорогое оружие, сапоги с длиннющими носами, разрезы на одежде, открывающие тело, роскошные воротники с брыжами, нагрудники, корсеты (напомним, речь идет о мужчинах!), панталоны разных цветов для каждой ноги… Администрация приходила в ярость, а родители хватались за голову: расходы на «прикид» получались колоссальные. Многочисленные запреты пестрели в статутах, государи издавали строгие эдикты, злополучные «стиляги» и их портные преследовались… Но все напрасно.

Приплыв «мажорского» капитала значительно оживлял жизнь  города: на узких улочках вырастали  каменные дома-дворцы, прокладывались новые дороги. «Богатенькие буратины» приезжали в сопровождении многочисленной челяди, арендовали дорогое жилье, питались в лучших заведениях. Кутежи, праздники и маскарады тоже проводились за их счет. В то же время именно эти персоны могли позволить себе купить или взять напрокат необходимые учебники на «станции», нанять переписчика или позже договориться с типографом.

Другое дело — студент бедный. Ему доставалось  самое плохое жилье, да и оттуда могли  выгнать на улицу прямо посреди  учебного года. Трактирщики, пивовары, торговцы, владельцы постоялых дворов так и норовили содрать со школяра лишнюю копейку. В отчаянии он опускался до воровства и нападений на граждан. Город своеобразно пошел ему навстречу. Если вначале официальное право просить милостыню на улицах города предоставлялось только членам цеха нищих, то в конце концов такое право предоставили и нуждающимся школярам. Вечерами они собирались под окнами бюргерских домов и пели. Успеха, как правило, добивались обладатели не самого красивого, а самого зычного и противного голоса. Горожане спешили бросить в окно еду или монеты, тем самым покупая себе право на спокойный сон. В 1522 г. городской совет Аугсбурга постановил, чтобы граждане, не желающие слушать вопли под окнами, ежемесячно вносили пожертвования для студентов специальному уполномоченному. За это на их дом будет прикреплен жетон, увидев который, попрошайки пройдут мимо. Но, к сожалению, этих пожертвований было недостаточно. Искатели знаний нередко погибали на улице от голода и нищеты.

Улучшило ситуацию создание первых общежитий — коллегий и бурс, предоставлявших спальное место, стол и содержание для неимущих школяров. Кстати, слово «бурса» (в буквальном переводе — «кошелек») вначале означало одно «койкоместо» в общежитии и сумму, выделяемую на каждого студента.

Со временем в коллегиях стали жить не только малоимущие, но и все школяры. Снимающий  жилье где-то на стороне считался не принадлежащим к студенческой общине. Проживать и питаться в  бурсе оказалось дешевле, потому выгоду быстренько оценили и богачи.

В бурсе существовали свои строгие правила. Нельзя было покидать здание без разрешения, ночевать вне  учебного заведения, носить неформенное  платье, говорить не по латыни. Ношение  оружия, азартные игры, общение с  веселыми девицами наказывались штрафом, заключением в тюрьму или же изгнанием из университета — в зависимости от тяжести проступка. Скудное содержание и строгие правила давали повод для возмущений и беспорядков, особенно среди зрелых мужей. В результате коллегии превратились в «жилища праздности и пороков».

Естественно, не обходилось без злоупотреблений. Заказывали музыку те, у кого было много золота, а угодливые хозяева «пансионатов»  в пух и прах рассыпались, чтобы  удовлетворить их желания. За монетку-другую они охотно покрывали ночные отлучки, кутежи и проделки школяров. Кроме того, могли нелегально поселить в коллегии родичей и приятелей «мажоров». В погоне за прибылью начальники коллегий специально выискивали денежных постояльцев на площадях, в трактирах, на постоялых дворах.

Различие между  преподавателями и учащимися в те времена не было таким четким, как сейчас. Бакалавры и магистры имели право читать определенные лекции, а за вырученные деньги могли послушать лекции других ученых. Преподаватели зачастую не намного превосходили по возрасту своих студентов. И те, и другие были холостяками, одинаково присягали на верность ректору и статутам, пользовались общеуниверситетскими привилегиями и подлежали одинаковому наказанию за проступки, одинаково жили в коллегиях, одинаково отличались в веселых похождениях и попойках.

Люди женатые  в университетском сообществе встречались  довольно редко. Недаром слово «бакалавр» употреблялось и в значении «холостяк». В те времена бытовало мнение, что  научная деятельность и семейная жизнь — вещи несовместимые, потому брак ученого мужа считался чем-то, мягко говоря, экстравагантным. Так, в венских матрикулах против имени одного профессора сохранилась пометка: «Впав в безумие, женился». И ладно там богословы — сплошь лица духовные, особенно высшие чины, скованные обетом безбрачия. Но даже на медицинском факультете Парижского университета, куда монахам, даже бывшим, вход строго воспрещался, вступать в брак разрешили не раньше 1452 г. Правда, на любовном пыле студентов это никак не сказывалось, так что проблем с внебрачными детьми в Средневековье хватало.

Дедовщина по-бурсацки

Выходи  в привольный мир!

К черту пыльных  книжек хлам!

Наша родина — трактир.

Нам пивная —  Божий храм.

Ночь проведши за стаканом,

не грешно упиться  в дым.

Добродетель —  стариканам,

безрассудство — молодым!

— распевали  во всю глотку школяры, будоража сон  добрых горожан. И ладно бы только горланили! Выходки молодых гуляк  доставляли бюргерам немало хлопот. Студенты обзывались, нападали на прохожих и  сторожей, дрались камнями, обносили сады, врывались ночью в дома, не брезговали воровством и грабежами, опрокидывали прилавки и возы на рынках, развратничали с кухарками и служанками (а порой — и с дамами посолиднее), оскорбляли невесту по пути в церковь, заявлялись на свадьбу и требовали угощения и т.д. Причем магистры в разгуле порой давали фору первокурсникам. Своими проделками не стеснялись даже нарушать покой ректора. Но особенный разгул царил на маскарадах…

Как выразился  однажды потерявший терпение Мартин Лютер, «мальчиков-христиан лучше посылать прямо в пасть ада, чем в университет, так как сатана от начала мира не выдумал ничего сильнее высших школ». И вправду, приобщение к сокровищам науки отнюдь не воспитывало из школяров интеллигентов. Однако в ту эпоху грубые нравы царили во всем обществе. Просто в студенческой среде это проявлялось особенно резко.

Поступив в  университет, каждый новичок проходил специальный обряд посвящения, называемый «снятием рогов». Считалось, что зеленый  первокурсник — беан — до сих  пор не знал жизни, был невинным, словно лесная тварь. Но пришло время содрать с него шкуру ветхозаветного Адама… Толпа старшекурсников врывалась в комнату юноши и начинала принюхиваться. При этом все морщились и заявляли, что в помещении несет зверем. Затевались поиски, новичка довольно быстро находили в каком-нибудь укромном уголке, хватали и устраивали «очищение». Для этого обливали и заставляли пить воду, сдобренную растениями, выросшими в отхожем месте. Дальше в ход шли самые странные вещи: вонючие мази и пилюли, щипцы, пила, ножницы для стрижки, срезания ногтей и вырывания зубов (беан предусмотрительно вставлял себе деревянные). Во время истязания новичку задавали самые дурацкие вопросы и за любой ответ навешивали оплеух. После очищения беан должен был закатить всем пир. После этого в течение целого года он «прикреплялся» к старшему товарищу, называл его своим господином, прислуживал за столом, чистил обувь, развлекал, а если надо — просил для него милостыню и даже воровал. Патрон отбирал у него деньги и еду, издевался, бил, брал с собой на разврат. Через год — снова испытание, угощение, и вот беан сам становился «дедом»…

Родители старались  отправить сына учиться как можно  раньше, поскольку знали: чем младше студент, тем милосерднее к нему «деды».

Студенты называли себя служителями Венеры и Вакха. У них существовало множество разнообразных способов пить вино и пиво. Немецкие студенты разработали целый устав для пьяниц со странными обрядами и церемониями. Захмелев, кутилы травили похабные анекдоты, распевали веселые песенки и выясняли отношения между собой. Немало молодчиков полегло в драках и на дуэлях, еще больше отделались синяками, переломанными костями и отбитыми почками.

Но гнев свой, как уже рассказывалось выше, студенты вымещали не только друг на друге, но и  на местных жителях. Стычки между  горожанами и школярами — явление столь же обыденное в те времена, как брак без любви. И порой последствия мелкого конфликта были самыми что ни на есть глобальными.