Скотоводство
занимало главенствующее положение в
хозяйстве германцев, скот, являясь неким
символом благосостояния, обеспечивал
семью тем богатством, которое можно было
захватить с собой в случае переселения,
бегства. Скотом пользовались и как средством
обмена, эквивалентом денежных расчетов.
Два, три солида стоила у франков корова
"здоровая, зрячая и рогатая".
По-иному
закрепляет Салическая правда
право на землю, которой владела
семья, различая приусадебный
участок, пахотную землю и луга,
леса. Здесь многократно упоминается
огороженный участок, при этом предусматривается
значительный штраф за поджог и разрушение
изгороди (XV, 5). Жилищу, территории двора,
приусадебному участку как семейной собственности
в Салической правде придается особое
значение. Сюда приходит кредитор, чтобы
истребовать долг у должника, чтобы вызвать
ответчика в суд.
Наказуема
была высоким штрафом (45 - 63 сол.)
не только кража в пределах
дома или двора, но и простое
проникновение на территорию
виллы после захода солнца. Кража
с нападением и истреблением сторожевых
собак, увозов на телеге значительной
части домашнего имущества влекла за собой
штраф в 200 сол., равный вергельду за убийство
свободного.
О переходе
пахотного участка земли (аллода)
в частное владение свидетельствует
различное отношение в Салической
правде к пахотной земле, а также к лугам,
пастбищам, лесам, которые остаются еще
в общинной собственности. Салическая
правда карает сам факт нарушения границы
пахотного поля без разрешения хозяина,
предусматривая наказание за проезд по
чужому полю в 3 сол., за запашку чужого
поля в 15 сол., за посев на чужом поле в
45 сол. Если же посторонний человек вступал
на выделенный участок общинного луга,
это не считалось преступлением. Более
того, если он скосил траву, то терял лишь
сено в пользу владельца луга.
В Салической
правде ничего не говорится
о купле-продаже земли. Институт
наследования земли только зарождался.
Земля передавалась по наследству
мужским потомкам умершего (IX, 5).
В титуле "Об аллодах" даже не ставится
вопрос, кому передавался пахотный участок
земли, если у умершего не было сыновей.
Судя по всему, он становился выморочным
имуществом или переходил роду. По-иному
решался этот вопрос в VI в. На основании
эдикта короля Хильперика (561-584 гг.) земля
по наследству могла переходить не только
к сыновьям, но и дочерям, братьям, сестрам
умершего и др. В это же время отдельные
луговые и лесные участки также переходят
в аллодиальную собственность отдельных
лиц. По Аламаннской правде женщина могла
наследовать землю, если у нее были дети
и если она выходила замуж за свободного,
а не за колона.
О существовании
у франков общинной собственности
на землю свидетельствуют и
другие титулы Салической правды,
в частности "О переселенцах".
Переселиться на территорию общины
"чужаку" можно было только
при согласии всех членов общины. Если
хотя бы один из них высказывал протест,
переселенец должен был покинуть общину.
Характерно, что граф, исполняющий решение
общинного суда о выселении "чужака",
должен был являться не в дом переселенца,
а на тот участок общинной земли, который
был им обработан.
Но Салическая
правда знала и исключение
из этого общего правила. Если
в течение года и одного
дня ни один из членов общины
не высказывал протеста против
поселения "чужака", его землевладение
начинало охраняться правом. Салическая
правда по существу санкционировала присвоение
общинной земли приближенными короля,
так как запрещала высказывать протест
против переселенца, если на то была специальная
королевская грамота. Протестующий против
королевского распоряжения присуждался
к штрафу в 200 сол.
Через несколько
веков частное землевладение
получает широкое развитие. Первое,
что бросается в глаза при
знакомстве с Аламаннской и
Баварской правдой, это текстуальное
совпадение содержания начальных,
следовательно, особо значимых
титулов 1 и 2, посвященных церкви и церковному
землевладению. Эти титулы свидетельствуют
о том, что церковь обладала большими участками
пахотной земли, лесами, рабами (1, 1), всемерно
поощряя дарение ей имущества "для спасения
души". В самой первой статье этих правд
предписывается: "ни король, ни герцог,
ни кто-либо другой не имеет власти запретить
ему (человеку) приносить в дар ради спасения
души дома, земли, рабов или деньги"
(1, 1). Полученная в дар земля навсегда закреплялась
за церковью. Баварская правда настоятельно
подчеркивает отсутствие впредь у кого-либо
права на возвращение своей собственности,
подаренной церкви.
И Аламаннская,
и Баварская правда пресекают
всякие попытки оспорить дарение
церкви наследниками дарителя (2,
2). Более того, попытки вернуть имущество
влекли за собой "суд Бога и отлучение
от святой церкви", с одной стороны,
с другой - штраф и возвращение имущества
церкви (1, 2). Подаренная же земля могла
быть возвращена только на условиях пожизненного
владения с возмещением всего того, что
"торжественно обещано" дарителем.
Частным землевладением
начинают охватываться не только
поля, но и луга, леса. В Баварской
правде появилось, например, понятие
silva alterus, поделенный лес, т.е. выделенный
конкретной семье. О переходе в феодальную
частную собственность лесов свидетельствует
и запрещение порубки деревьев в чужом
лесу, которая каралась штрафом (12, 11). В
отличие от Салической правды луговой
участок, как и поле, отныне также свободно
отчуждался, при этом лишь требовалось
подтвердить законность продажи при помощи
"документа или свидетелей" (16, 2).
Присущий
всем "варварским правдам" категорический
запрет нарушения границ чужого
землевладения отражал настойчивое
стремление германцев закрепиться
силой на завоеванных землях.
Косвенным подтверждением этого является
сохранявшаяся в течение веков традиция
разрешать спор о земле с помощью поединка,
если не хватало других доказательств.
В Баварской правде целый титул (12) посвящен
наказаниям за нарушение границ чужого
землевладения. Простое нарушение границ,
без различия поля или луга, влекло за
собой наказание свободного штрафом в
6 сол., раба 50 ударами плетью. Даже "случайное",
без умысла установление новых границ
на участке "без согласия другой стороны
и смотрителя" каралось штрафом, если
проступок совершал свободный, и 200 ударами
плетью, если его совершал раб (12,6 - 7).
Здесь же
наряду со скрупулезным перечнем
проступков, связанных с нарушением
границ чужого землевладения,
содержится четко сформулированная
правовая установка: "совершенно
очевидным знакам не может быть противопоставлено
самое продолжительное время владения"
(12,1).
Германское
право не содержало каких-либо
норм о наследовании по завещанию.
Предполагалось, что собственность
умершего принадлежит семье, роду,
пережившим родственникам. В Салической
правде в определенной мере восполнял
этот пробел институт аффатомии - своеобразный
договор дарения, который заключался в
пользу третьего лица. Суть аффатомии
сводилась к тому, что собственник передавал
свое имущество или часть его какому-либо
доверенному лицу, которое не приходилось
ему родственником, с обязанностью последнего
через год передать имущество назначенным
наследникам. Аффатомия совершалась публично
в сотенном собрании под председательством
тунгина, с соблюдением строгой символической
процедуры, которая должна была быть (при
передаче имущества наследникам) клятвенно
удостоверена "в присутствии короля
или в судебном заседании" не менее
чем тремя свидетелями. В столь сложном
характере дарения вещей можно видеть
влияние старых запретов на отчуждение
большесемейной собственности не члену
семьи.
Вопреки общему
правилу под влиянием римского
права институт наследования
по завещанию был закреплен
в эдикте Теодориха. Эдикт предъявлял
при этом, как и при дарении,
строго формальные требования
для признания завещания законным: составления
при свидетелях официального документа,
зарегистрированного чиновником, и пр.
(ст. 53). Завещание могло быть составлено
"где угодно", но при неукоснительном
"уважении к воле умершего" (ст. 30).
С введением
христианства имущество умершего стало
передаваться церкви "на богоугодные
дела и во благо души умершего". Это
дарение после смерти (post obitum), широко распространенное
у франков и англосаксов, не было в строгом
смысле слова завещанием, так как не могло
отзываться, касалось лишь определенной
части имущества, и не предусматривало
представителя умершего. Со временем такой
дар церкви стал общепризнанным. Имущество
умершего без завещания оказывалось в
руках епископа, который передавал его
родственникам, чтобы они сделали все
"для спасения души умершего". Так
возник институт душеприказчика.