Русское дворянство XVIII века

Иногда в относительно зажиточной усадьбе можно увидеть  «…два сада, пруд и кругом всей усадьбы  рощи…».

Кроме того, зажиточность определялась количеством душ, то есть крестьян, которые были во владении дворянина: «Деревень за ним имелось  в разных уездах; дом его наполнен был семействами людей дворовых…», « Гурий Осипович имел за собою  менее ста душ крестьян и гораздо  был недостаточнее брата своего…».

Отношения дворян с  их крестьянами в источнике, к  сожалению, практически не освещены. Мы можем сказать только, что у  помещиков с крестьянами случались  стычки, вероятно регулярные, и происходили  они, естественно, в результате недовольства крестьян условиями жизни: «В бытность мою в Данкове подал один помещик…прошение в воеводскую канцелярию, что крестьяне сделались ему непослушны». Видно, что жизнь помещика не была отделена от жизни его крестьян. Это все, что мы можем узнать из нашего источника о крепостных крестьянах.

Итак, проанализировав  источник, мы увидели, что, закончив свою службу, дворянин уходил на покой в  свое имение, доставшееся ему по наследству. Именно здесь, в заботе о своем имуществе проходил остаток  его жизни. К сожалению, эта сторона  жизни среднего русского дворянства не очень хорошо видна в записках майора Данилова может быть потому, что ему было важнее оставить для  своих потомков память о себе и  других, как о бравых защитниках родной страны, всю жизнь свою отдавших службе на пользу государства.

Глава 3. Нравственная и культурная жизнь дворянства

XVIII век - это отдельный  этап в жизни русского дворянства, непохожий ни на предыдущий XVII век, ни на последующие XIX и  XX. Это время коренных изменений  в дворянской среде в связи  с реформами Петра I. Но и  одновременно, это время, когда  старый уклад жизни людей еще  сохранялся в сильной форме.  Это выражалось в сосуществовании  рядом глубокой религиозности  большинства представителей сословия  и заметного влияния европейской  культуры. Все это вместе дает  очень сложный и уникальный  склад характера дворянина XVIII столетия.

1. Религиозность

Глубокое религиозное  чувство, хранение древней православной традиции были присущи послепетровскому дворянству.

Религия пронизывала  практически все стороны жизни  человека. Если начать с образования, то можно увидеть, что основным и  обязательным этапом было изучение богослужебных  книг, которое следовало сразу  за постижением азбуки: «… я… скоро  окончил словесное учение, которое  состояло только из двух книг, Часослова  и Псалтыри». То есть знание службы на уровне псаломщика считалось для  дворянина делом обязательным.

Каждое поместье, каждый дворянин имел у себя в усадьбе  домовый храм. Частые службы в нем  считались основным атрибутом жизни  дворянина, особенно того, который уже  ушел на покой, в отставку и все  время проводит у себя в поместье: « Дядя наш был притом богомолец: у него всякий день была в доме его  служба, поутру, ввечеру и в ночи, подобно как в монастыре, только кроме обедни. Отправляли оную службу его домашние люди, да и сам он, Афросимов, затвердя наслышкою из псалтири несколько псалмов наизусть, читал  оные твердо и пел с людьми вместе; он, по лишении глаз, не мог видеть красоту сего земного света, за тем  находил себе удовольствие большое  награждать свой слух пением или молитвами».

Но одновременно мы видим, скорее всего, не единичный, но все  же и не распространенный случай духовного  обнищания, когда в домовой церкви совершается служба без священника: « Вдова была великая богомольница: редкий день проходил, чтобы у нее в доме не отправлялась служба, когда с попом, а иногда слуга отправлял один оную должность».

Вместе с таким  глубоким религиозным чувством можно  встретить у одного и того же человека такие, казалось бы, совершенно несовместимые  с верой качества, как жестокость: « Вдова охотница великая была кушать у себя за столом щи с бараниной; только признаюсь, сколько времени  у нее я ни жил, не помню того, чтоб прошел хотя один день без драки: как скоро она примется свои щи любимые за столом кушать, то кухарку, которая готовила те щи, притащат люди в ту горницу, где мы обедаем, положат  на пол и станут сечь батажьем немилосердно, и покуда секут и кухарка кричит, пока не перестанет вдова щи кушать».

Итогом богомольной  жизни непременно должна была стать  тихая, мирная кончина - главная цель христианина в земной жизни, в  том числе и христианина XVIII века. « Почувствовав в себе изнеможение  к смерти, (отец) призвал священника и приказал ему при себе ночевать, а как конец жизни его стал уже приближаться, тогда он разбудил спящего священника и велел ему  читать отходную молитву, по окончании  молитвы лег на постель и скончался». Таким образом, видим, что унаследованные от предков православные представления  о смерти и о жизни прочно сохранялись  в основной массе русского дворянства.

2. Психологический  портрет дворянина

Огромную, и даже самую  важную роль в жизни дворянина  играло воспитание.

Воспитание дворянское в XVIII веке шло на европейский манер  и придавало русскому человеку совершенно новые черты: манерность, чувствительность, мнительность, обидчивость. Как считает  Кириченко О.В. в своем труде  «Дворянское благочестие», главной  причиной такой особой чувствительности было «чувство благородной гордости из-за одной только принадлежности к дворянскому сословию».

Эта странная чувствительность могла выражаться в совершенно непредсказуемых  и иногда безумных поступках молодых  людей: «Я дознался, что он (офицер) притвориться намерен сумасшедшим, в чем и  не обманулся; он через несколько  дней произвел свое намерение в действо… Офицер перед Сабанеевым так умел притвориться сумасшедшим, что Сабанеев воистину поверил, оробел и пришел в  смущение, не знал, что с сумасшедшим  делать, зачал молитвы говорить и  его крестить…». Этот эпизод и этот офицер ярко характеризует ту эпоху. Это уже не тот спокойный уравновешенный человек предыдущего периода, до Смутного времени. Вместе с горячностью  и неуравновешенностью пришли в  этот век к дворянам как прямое следствие лихорадка, нервная горячка  и чахотка.

Европейская культура принесла русскому человеку и другое - моду на любовные страсти, которая  вероятно пришла вместе с литературными  произведениями - любовными романами и теми молодыми людьми, которые  побывали в Европе.

Любовная страсть - новое, доселе неизвестное чувство. На этом моменте нельзя не остановиться, так как автор записок уделяет  этому большое внимание. Видно, что  для него это очень животрепещущий момент и одновременно - что-то непонятное, удивительное, непостижимое: «Наконец почувствовал я в себе беспокойство, только еще издалека: эта страсть, кою я до сего случая не знал, следовательно, и воображать об ней не мог, сначала принуждала меня к частому свиданию с молодой Шарлотой…Наконец увидел я, со своей стороны в себе перемену, которой прежде не чувствовал; чтение книг и любимое упражнение рисовать наводили мне уже скуку, а побуждало меня более всякий час видеть Шарлоту».

Мы наблюдаем, как  молодой человек пытается бороться с этим, ранее неведомым и пугающим чувством: «Наконец принял я на себя во всяком роде пост, воздержание и  тем надежное чаял себе получить правило  избегнуть из рук заразившей меня любовной страстью; но все шло не по моему намерению…».

И, наконец, мы видим, как герой заражается европейским  цинизмом, ранее тоже абсолютно не присущим русскому человеку: «… увидя  ласковое обхождение рижских девиц  и женщин, время от времени стал я забывать и свою петербургскую  Шарлоту».

Итак, в этом параграфе  мы попытались показать, что, несмотря на сохранение старых традиций, русское  дворянство неумолимо и неизбежно  европеизировалось, впитывало в  себя западную культуру.

3. Воспитание и  образование

После реформ Петра  образование стало необходимой  и обязательной частью становления  и формирования нового русского дворянина. Ведь, по словам Данилова: «В тогдашнее  время жаловали чинами по наукам…».

Первым этапом было обучение юного дворянина у домашнего  или частного преподавателя: «От  роду моего лет семи или более  отдали меня в том же селе Харине, где отец мой жил, пономарю Филиппу  Брудастому, учиться». Учителем мог  быть и священник, как человек, который  лучше и правильней всего мог  передать искусство чтения богослужебных  книг: «…и был у сына воеводского  учитель, отставной престарелый  поп…».

Но кроме того существовала практика, когда родители (отцы) сами давали начальное образование своим  сыновьям и одновременно воспитывали  их, в основном потому, что частные  уроки не давали желаемого результата: «Начал его при себе грамоте учить  не так, как меня учил пономарь Филипп Брудастый, который только мучил  одним всегдашним прилежным сидением, а не учением: я учил своего пасынка  не доводя его никогда до малейшей скуки в учении, пускал его часто  гулять и приучал самого по своей  воле садиться за учение». Следующим  этапом образования обыкновенно  была отдача своего чада (сына) в учебное  заведение: «…отдавали мы его потом  в пансион и университет обучаться  французскому языку, математике и прочим наукам…». Кроме того, учеба здесь  неизбежно способствовала установлению дворянского самосознания.

В обычае было отдавать детей на воспитание и обучение родственникам, хорошим знакомым и благодетелям: «Потом отвезли меня в город Данков, в котором тогда воеводой был  Никита Михайлович Крюков; он считался с отцом моим родством, а как  близко не упомню, только называл он отца моего братом. Я жил у воеводы  более в гостях, нежели учился…». Но в основном это относилось к  девочкам: «Дарья, сестра моя… отвезена была от отца нашего в Москву и отдана в дом к Софье Алексеевне Милославской, у которой жила лет шесть; выучилась там преизрядно вышивать всякими цветам и золотом, какое шитье в тогдашнее время в Москве в манере самое лучшее…». То есть, их воспитание в основном ограничивалось не постижением наук, а научению быть хорошей хозяйкой и женой.

И, наконец, следующий  этап: образование неизбежно оканчивается службой, которая, как мы уже говорили, напрямую зависела не только от личных качеств молодого дворянина, но и  от полученного им воспитания и образования.

Таким образом, мы видим, что XVIII век - это время, когда дворянину  с одной стороны присущи еще  черты истинно русского, глубоко  религиозного человека, а с другой - начался процесс европеизации, неизбежный, после бурной эпохи Петра I, но одновременно не совсем понятный русскому человеку.

Заключение

Подводя итоги нашей  работы, мы можем сказать, что в XVIII веке мы видим оформление нового дворянского  сословия, выделенного из остального народа исключительно для военной  службы.

Естественно, что после  Петра I служить, не имея хотя бы начального образования, было невозможно. Поэтому  дворянских детей обучали каким-то азам чтения, письма. В это время  религиозность еще тесно была связана с понятием образования, а поэтому духовного обнищания  в среде служилого дворянства мы пока не наблюдаем. Наоборот, некоторые  уже перенятые западные, европейские  манеры поведения начинают использоваться, но еще до конца не понимаются и  в сочетании с древним русским  менталитетом представляют собой очень  интересную картину: дворянин что-то чувствует, но сам не понимает еще что именно.

Но одновременно с  новыми ощущениями остается, может  быть несколько переформулированная  мысль о том, что главная цель жизни русского дворянина - это служба царю и отечеству. Видимо в это  время и появляется понятие дворянского  долга, священности своего долга  перед государством.

Но и государство  не оставалось перед дворянством  в долгу. Преданная, верная и качественная служба регулярно поощрялась повышением. В результате этого у дворянина  появлялось чувство «благородной гордости»  из-за одной только принадлежности к дворянскому сословию. Именно поэтому  появлялось желание отличится, именно поэтому дворянство начинает заимствовать европейские манеры. Тут и сталкиваются два образа жизни, два совершенно разных менталитета - русский и европейский. Дворяне пытаются сочетать в себе и тот и другой, на это теперь и направлено дворянское воспитание.

Итак, в XVIII веке в русском  дворянстве мы видим тип русского человека, еще не до конца оформившийся, но уже абсолютно новый, который  никогда уже не вернется в прошлое.