Русская бюрократия в XVII веке

       Служилые люди могли поступать в подьячие только после исключения их из послужных списков в связи с отставкой или no каким-то другим причинам. Законным основанием для поступления в подьячие было ранение служилого человека, когда гражданская служба рассматривалась как своего рода награда. Так, во время войны с Польшей в 1661 г. специальным указом предписывалось заменить воевод и приказных людей ранеными и бывшими в плену и впредь определять к местам, руководствуясь этим правилом. 

       По  наблюдению Б.Н. Чичерина, к концу  ХVII в. открывалось больше возможностей для поступления в приказную службу. В 1691 г. население городов и дворцовых сел могло выбирать в подьячие из всяких чинов, «из каких пригоже», за исключением тяглых. Участниками этих выборов были посадские люди и крестьяне, но не дворяне. Подьячие не только избирались, но и назначались правительством. Происходило это по царскому указу или по усмотрению воеводы. Однако в Сибирь посылались подьячие из Москвы.

       Очевидно, что в XVII в. в основе ограничительной  политики правительства лежали не столько  сословные, сколько общегосударственные интересы. Действительно, формирование подьячих из тяглого и служилого населения, обязанного пополнять бюджет (крестьяне) и исполнять различные государственные службы (служилые люди), наносило ущерб казне и нарушало равновесие между различными социальными группами населения, а значит, было нецелесообразным.

       Бесспорными кандидатами в подьячие были только дети дьяков и подьячих, т.е. потомственные  приказные люди. Что касается детей  духовенства, то по отношению к ним  политика правительства нередко менялась. Как уже отмечалось, указ 1640 г. запретил прием в подьячие «поповских» детей, в конце ХУII в. эти ограничения были сняты, но в 1708 г. приказная служба для них была снова закрыта. Подобные колебания в правительственной политике продолжались на протяжении всего ХУIII в., что объяснялось прежде всего характером формирования этих слоев населения. Духовенство тогда еще не представляло отдельной социальной группы и, открытое для всех желающих, оно пополнялось в основном тяглыми людьми, как посадскими, так и сельскими, не исключая и помещичьих крестьян. Стремясь предотвратить отток тяглого населения, правительство регулярно проводило разборы детей священников, дьяконов и прочих церковных служителей и тех, кто не учился и не имел церковного места, — «безместных поповичей» — направляло в военную службу. Такие разборы проводились не только в ХVIII, но и в первой половине ХIХ века¹⁸.

       Таким образом, круг лиц, из которых могли  рекрутироваться служащие государственных учреждений XVII в., был сравнительно невелик. Помимо потомственных приказных и служилых людей, по каким-то причинам получившим право поступления в приказную службы, он включал пеструю по происхождению группу «вольных и гулящих». В результате политика правительства по регулированию состава управления приносила свои плоды в стенах московских приказов, но влияние ее на состав местных учреждений было невелико. 

       §2 Отношение правительства и общества к «кормлению» администрации

       В России корни взяточничества уходят к истокам государственности и на ранней стадии ее развития смыкаются с другим, не менее характерным для русской жизни явлением — «кормлением» администрации за счет посадского и уездного населения. Ситуацию не могли изменить ни введение казенного жалованья, ни предписания правительства, запрещавшие воеводам и приказным брать корма с населения.

       Воеводы и дьяки XVII в. перед отправлением из Москвы получали «государево жалованье» и, как государственные служащие, уже не должны были собирать «корм» с населения. Но, ходатайствуя о получении должности воеводы, ее соискатели писали в челобитных: «Прошу отпустить покормиться». «Хотя кормления и были, уничтожены, как несообразные с государственным началом, — отмечал Б.Н. Чичерин, — но фактически долго еще сохранялись черты прежнего частного характера управления; обычай, установленный веками, не вдруг искореняется. Воеводы не получали более корма, сбирали судебные пошлины в казну, а не на себя; им запрещено было брать взятки, но было множество доходов, добровольных приношений, которыми они могли нажиться, вследствие чего воеводства и приказные должности считались управлением корыстовых дел». Правительство также рассматривало эти должности, как награду за военную службу или «полонное терпение». В московских приказах назначение воевод было источником больших злоупотреблений. В Разряде и в Казанском дворце даже «были сделаны оклады, что за каждый город взять, и кто платил, то и получал их».

         «Кормление» воевод не вызывало  протеста и у населения. Ежедневные  записи земских старост в «издержечных»  книгах дают представление о мирских расходах на содержание воеводкого двора и канцелярии. В книгах аккуратно подсчитывалось, сколько денег, пирогов, мяса, рыбы, свечей, бумаги и прочих припасов «несено» воеводе, членам его семьи, слугам, дворовым и подьячим; к концу года эти приносы составляли довольно значителъные суммы. «Мирские расходы на воеводу и подьячих, — замечает С.М. Соловьев, — были делом обыкновенным, не возбуждали ропота и жалоб». Исключение представляли отдельные случаи, когда «иной воевода хотел кормиться уже слишком сытно»¹⁹. В таких условиях грань между законными требованиями и злоупотреблениями администрации была трудноуловимой и очень зыбкой.

       В московских приказах «кормление от дел» было важным и вполне легальным источником доходов. В представлении людей ХVП в. существовало четкое деление доходов «от дел» на законные и незаконные, хотя с позиций правовых норм более позднего времени отличия между так называемыми «почестями», «поминками» и «посулами» были едва различимы. Из «корыстных» доходов правительство признавало законными денежные и натуральные приношения должностным лицам до начала дела («почести») и приношения после окончания дела («поминки»), нo преследовало «посулы» (собственно взятки), которые всегда были связаны с нарушением закона, поэтому расценивались, как вымогательство и «скверные прибытки».

       «Почесть»~ или «почестье» как форма добровольного приношения была известна уже во времена Киевской Руси. В XVII в. почести, особенно из монастырей служили заметным источником доходов приказных людей. Так, в 1670-е гг. только Иверский Валдайский монастырь, владевший соляными промыслами, привозил в почесть московским приказным до 800, а иногда и до 1000 пудов соли и по несколько возов отборной рыбы в год. Если по каким-то причинам монастырь не привозил в срок ожидаемой почести, то ходатаям по монастырским делам было худо: сторожа не пускали их в приказ к начальникам, подьячие «волочили» дела, а когда приказные люди «паче возъярились», то задержали, в приказе монастырского слугу, который получил освобождение лишь в обмен на подоспевшую из монастыря почесть.

       В отличие от почестей и поминок, посулы, как непосредственно связанные с нарушением закона, были крупнее и достигали 100 и более рублей, поэтому получение посулов сурово преследовалось правительством и каралось кнутом.

       По  подсчетам Н.Ф. Демидовой, нелегальные доходы приказных были как минимум в три раза больше их денежных окладов. П.В. Седов, на основе сведений о монастырских почестях и посулах приказным людям, приходит к выводу что приношения играли более значительную роль в материальном обеспечении служащих, так как «раз в десять превышали жалованье из казны». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       Заключение

       К концу XVII в. приказное управление обладало всеми признаками, присущими развитой системе государственного управления. Иерархия учреждений разного уровня, специализация внутренних структур и исполнителей, унификация формуляров документов существование общих правил делопроизводства и чинопроизводства (выделение приказных людей в отдельную сословную группу, свободную от государственных налогов и повинностей) — все это говорило о бюрократическом характере приказного управления.

       Приказная система управления, при кажущейся  на первый взгляд неупорядоченности  ее организации и рыхлости структуры, обладала внутренней логикой, присущей только системам, выросшим на исторических особенностей страны и ее народа, приказная система отвечала всем требованиям своего времени; с учетом огромной территории, малочисленности населения и бедности казны, она выработала и соответствующий тип чиновника, обладавшего высоким профессиональным уровнем. Волокита и злоупотребления – недостатки этой системы, требовали ее реформирования, но не уничтожения.

       В XVII в. должностные лица, как и правительственные  учреждения, не располагали документами, определявшими их права и обязанности. Мы не знаем прав и обязанностей боярина, чем от них отличались права и обязанности окольничего, равно как и отличий подьячего второй статьи от подьячего третьей. В реальной жизни эти различия современники умели уловить, но эти различия не были закреплены законодательно, основывались на обычном праве. Только при абсолютной монархии должностные лица и учреждения от самых высоких правительственных инстанций до самых низких были наделены инструкциями и регламентами.

Список  литературы 

       1 Писарькова Л.Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: Эволюция бюрократической системы. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2007. – 743 с.

       2 Новохатко О. Бюрократы XVII столетия: как функционировала приказная система //История: Прил. к газ. «Первое сент.» 2004 г. №45 стр. 4-14