Реформы Никона и раскол Русской Православной Церкви

            
 
 
           

 

     

     Содержание

Введение ------------------------------------------ 3

Историография ---------------------------------- 5

Источниковедение --------------------------------- 9

Начало исправления  церковных книг --------------- 10

Русская Православная церковь накануне раскола ----- 12

Никон. Краткая  биография ----------------------- 15

Реформы Никона -------------------------------- 19

Собор 1654 г. по делу исправления церковных книг и  обрядов ------------------------------------------ 24

Начало раскола. Основные противники Никона ------ 26

Отречение патриарха  Никона от патриаршества--- 33

Собор 1666 г. по делу Никона. Низложение Никона --- 35

Заключение -------------------------------------- 40

Список использованной литературы --------------- 44 

 

     Введение

     Расколом  принято называть произошедшее во второй половине XVII века отделение от господствующей Православной Церкви части верующих, получивших название старообрядцев, или  раскольников. Значение Раскола в  русской истории определяется тем, что он являет собой видимую отправную  точку духовных противоречий и смут, завершившихся в начале XX века разгромом  русской православной государственности.

     О Расколе писали многие. Историки - каждый по-своему - толковали его причины  и разъясняли последствия (большей  частью весьма неудовлетворительно  и поверхностно). Непосредственным поводом для Раскола послужила  так называемая «книжная справа» - процесс  исправления и редактирования богослужебных  текстов.

     За  ликвидацию местных различий в церковно-обрядовой  сфере, устранение разночтений и  исправление богослужебных книг и другие меры по установлению общей богословной системы выступали все члены влиятельного «Кружка ревнителей благочестия». Однако среди его членов не было единства взглядов относительно путей, методов и конечных целей намечаемой реформы. Протопопы Аввакум, Даниил, Иван Неронов и другие считали, что русская церковь сохранила «древлее благочестие» и предлагали проводить унификацию, опираясь на древнерусские богослужебные книги. Другие члены кружка (Стефан Вонифатьев, Ф.М. Ртищев), к которым позднее присоединился Никон, хотели следовать греческим богослужебным образцам, имея в виду в дальнейшем объединение под эгидой московского патриарха православных церквей Украины и России (вопрос о об их объединении, в связи с нарастанием Освободительной борьбы украинского народа против посольских поработителей, приобрел в это время важное значение) и укрепление их связей с восточными православными церквями.

     При поддержке Алексея Михайловича  Никон начал проводить исправление  русских богослужебных книг по современным  греческим образцам и изменил  некоторые обряды (двоеперстие было заменено троеперстием, во время служб «аллилуйя» стали произносить не дважды, а трижды, и т. д.). Нововведения были одобрены церковными соборами 1654-1655 годов. В течение 1653-1656 годов на Печатном дворе шел выпуск исправленных или вновь переведенных богослужебных книг.

     Хотя  реформа затрагивала лишь внешнюю  обрядовую сторону религии, эти  изменения получили значение большого события. К тому же выяснилось стремление Никона использовать реформу для  централизации церкви и усиления власти патриарха. Недовольство вызвали  и насильственные меры, с помощью  которых Никон вводил в обиход новые книги и обряды. Первыми  за «старую веру» выступили некоторые  члены «Кружка ревнителей благочестия»: Аввакум, Даниил, Иван Неронов и другие. Столкновение между Никоном и  защитниками «старой веры» приняло резкие формы. Аввакум, Неронов и другие идеологи Раскола подверглись жестоким преследованиям.

     Выступления защитников «старой веры» получили поддержку в различных слоях  русского общества, что привело к  возникновению движения, названного Расколом. Часть низшего духовенства, видевшая в сильной патриаршей власти лишь орган эксплуатации, выступая за «старую веру», протестовала против увеличения гнета со стороны церковной  верхушки.

      К Расколу примкнула и часть  высшего духовенства, недовольная  централизаторскими устремлениями Никона, его самоуправством и отстаивавшая свои феодальные привилегии (епископы – коломенский Павел, вятский Александр и другие), некоторые монастыри. Призывы сторонников «старой веры» получили поддержку и в среде высшей светской знати. Но наибольшую часть сторонников Раскола составляли крестьяне. Усиление феодально-крепостнического гнета и ухудшение своего положения народные массы связывали и с нововведениями в церковной системе.

     Объединению в движении столь разнородных  социальных сил способствовала противоречивая идеология Раскола. Раскол защищал  старину, отрицал нововведения, проповедовал принятие мученического венца во имя «старой веры», во имя спасения души, и в то же время резко  обличал в религиозной форме  феодально-крепостническую действительность. Различным слоям общества были выгодны  различные стороны этой идеологии. В народной массе живой отклик находили проповеди расколоучителей о наступлении «последнего времени», о воцарении в мире антихриста, о том, что царь, патриарх и все власти поклонились ему и выполняют его волю.

     Раскол  стал одновременно и знамением консервативной антиправительственной оппозиции  церковных и светских феодалов, и  знамением антифеодальной оппозиции. Народные массы, становясь на защиту «старой веры», выражали этим свой протест  против феодального гнета, прикрываемого  и освящаемого церковью.

     Массовый  характер движение Раскола приобрело  после церковного собора 1666-1667 гг., предавшего старообрядцев анафеме, как еретиков, и принявшего решение об их наказании. Этот этап совпал с подъемом в стране антифеодальной борьбы; движение Раскола  достигло своего апогея, распространилось вширь, привлекая новые слои крестьянства, в особенности крепостных, бежавших на окраины. Идеологами раскола стали  представители низшего духовенства, порвавшие с господствующей церковью, а церковные и светские феодалы  отошли от Раскола. Главной стороной идеологии Раскола и в это  время оставалась проповедь ухода (во имя сохранения «старой веры»  и спасения души) от зла, порожденного «антихристом». Символично, что в 1666 году сторонники реформ Никона проклинают старообрядцев. 

     Историография 

     В понимании раскола в литературе существуют две основные тенденции. Одни ученые склонны видеть в нем  социально-политическое движение в  религиозной форме. Другие исследователи  усматривают в расколе и старообрядчестве, прежде всего, религиозно-церковное  явление. Они не отрицают социально-политических устремлений, но считают их не главными определяющими, а подчиненными в  теме раскола.

     Основоположником первой традиции был профессор Казанской духовной академии А.П. Щапов, по своим взглядам близкий к революционерам-демократам. В работе «Земство и раскол» он пришел к оценке раскола как «могучей, страшной общинной оппозиции податного земства, массы народной против государственного строя – церковного и гражданского». Он связывал раскол с крестьянскими восстаниями и положил начало его трактовки как движения социального протеста.

     Для своего времени трактовка старообрядчества как народного движения, а не только результата косности и фанатизма, как  утверждала тогда официальная церковно-историческая наука, была достаточно нова и интересна. Но, как и многие другие историки революционно-демократического лагеря, Щапов отрицал в расколе всякую религиозную проблематику и глубину, что, безусловно, обедняло его концепцию. В дальнейшем понимание раскола в этой традиции стало общепринятым в историографии советского периода.

     Характерным примером такого представления может  служить оценка раскола в «Истории СССР». Автором этого труда был известный специалист по эпохе Петра Великого Н.И. Павленко, но на страницах обобщающего многотомного труда  он выражал, конечно, не столько свои взгляды, сколько общепринятую и «высочайше утвержденную» концепцию. «Старообрядчество – сложное движение как по составу участников, так и по существу. Общим лозунгом для всех, кто становился под знамя старообрядчества, был возврат к старине, протест против каких бы то ни было новшеств, Однако, различные социальные группы вкладывали в понятие «старины» неодинаковое содержание». Далее утверждается, что «крестьянин и посадский могли быть глухи к заклинаниям фанатика Аввакума, но зато с сочувствием относились к борьбе с строобрядчеством, против дворянского государства... Стрельцы со стариной вольную службу в столице, жизнь, необремененную походами. Широкое участие в торгах и промыслах. А духовенство отождествляло старину с привычным выполнением обрядов, с заученными молитвами»(!). Наконец, бояре-старообрядцы видели в старине «возврат к боярскому самовластию». В итоге делается парадоксальный вывод, что «под лозунгами старообрядства выступали люди, интересы которых были диаметрально противоположны».

     В этих рассуждениях справедливо только то, что старообрядцы действительно  были за старину, и что в движении раскола участвовали фактически все классы и социальный слой. Но вот ставили ли они приписанные  им задачи, отстаивая старую веру? Для  крестьянина и посадского человека были более простые и эффективные  способы «борьбы с дворянским государством» (а точнее, с крайностями  крепостничества и злоупотреблениями  властей, ведь именно крестьянин Иван Сусанин спас царя Михаила, а посадский  человек Козьма Минин – российскую государственность). И способы эти известны, начиная с бегства на казачий Дон и кончая Разбоем и бунтами.

     М.В. Бушуев в работе "История государства  Российского" отмечает, что специфические  сословные интересы стрельцов отчетливо  были выражены в знаменитых стрелецких бунтах 1682 и 1698 годов. И, хотя «прения о вере» в них действительно имели место, то совсем не потому, что раскол для них был удобной формой протеста, а потому, что многие стрельцы исповедовали старую веру. Он также замечает, что никто из бояр в XVII не стремился к «боярскому самовластию», что после смуты, к тому же имея перед глазами печальный пример Польши, вряд ли кто из них мечтал об ослаблении власти и децентрализации. Но если все же считать их участие в расколе скрытой оппозицией, Бушуев признает, что это самая проигрышная оппозиция. Ученый высказывает мнение, что представители всех сословий, участвовавших в расколе, сознательно ставили под удар свой социальный статус, действовали не в духе своих классовых и клановых интересов, а часто вопреки им. Он так же говорит о том, что для того, чтобы разглядеть в старообрядческой гари социальный протест, а не апокалиптическое видение «конца света» и явления «антихриста», надо вооружиться уж очень своеобразной и очень марксистской «методологией», позволяющей белое видеть черным и наоборот…

     В.М. Бушуеву кажется более убедительным и плодотворным подход к расколу, как к религиозному движению, которое  в обществе, конечно, не могло не быть «социальным» (как и всякое движение вообще), но при этом не теряло своей религиозной сущности и  основы.

     С.М. Соловьеву принадлежит заслуга  введения в научный оборот обширных материалов о расколе. Он создал и  запоминающиеся исторические портреты многих участников бурной и напряженной  эпохи. Не случайно материалами источника  впоследствии широко пользовался известный  исторический романист Д. Мордовцев  в работе над романом «Великий раскол». Великий русский историк был первопроходцем в архивных изысканиях, и поэтому многие важные документы по Расколу остались вне поля зрения.

     Существенные  уточнения многих сюжетов, связанных  с Расколом, основанные на собственных  архивных изысканиях, принадлежат профессору Московской духовной академии Н.Ф. Каптереву. В результате напряженной исследовательской работы появились две главы монографии ученого – «Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством с середины XVI до конца XVIII столетия» и «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович». Автор этих книг сумел по-новому взглянуть на взаимоотношения светской и церковной власти в расколе, показал трагическое для Русской Церкви по своим последствиям вмешательство восточных архиереев и патриархов в церковно-обрядовую реформу патриарха Никона и царя Алексея Михайловича. Вопреки официальным взглядам на Раскол как на результат косности и фанатизма «расколоучителей», отступивших от Православия, Каптерев считал, что в разделении Церкви виноваты обе стороны: и сторонники реформы, и ее противники. Не удивительно, что ученый поначалу встретил критику и непонимание коллег. О его полемике с Н.И. Субботиным, публикатором знаменитых «Материалов по истории раскола», рассказывается в очерке А.П. Богданова «Судьба профессора Духовной Академии».

     В традиции Н.Ф. Каптерева рассматривал Раскол и такой известный историк, как А.В. Карташев. Его обобщающая работа в главах о Расколе как бы подытоживает все достижения русской историографии старообрядчества.

     Совсем  краткую, но удивительно глубокую и  интересную характеристику раскола  дает протоиерей Георгий Флоровский в книге "Пути русского богословия.

     В современной литературе о Расколе  не написано так уж много содержательных работ, которые, к тому же, представляют интерес для массового читателя. Это, прежде всего, популярная книга историка А.П. Богданова «Перо и крест». Это издание включает ряд очерков по истории Церкви, в которых рассказывается о тех ее деятелях, которые, по мнению автора, вошли с ней в конфликт. В этой книге идет речь о протопопе Аввакуме и его соратниках, истории соборов против старообрядцев.