Развитие пенитенциарной системы и органов юстиции в Российской империи в XVIII в

  Тема 1.2. Развитие пенитенциарной системы и органов юстиции в Российской империи в XVIII в. 

1. Места лишения  свободы в эпоху  Петра Великого  и Дворцовых переворотов.

     Петровская  тюремная система, в свою очередь, сложилась  на базе традиционных для Московского государства острогов, порядок содержания в которых закреплялся еще Соборным Уложением 1649 г.

     С 1697 г. в законодательстве начинает прослеживаться внимание молодого государя к состоянию тюрем в местах ссылки колодников. В течение последующих 4 лет в наказах вновь назначенным сибирским воеводам предписывалось составить статейный список заключенных с указанием их вин, показаний данных под пыткой и длительностью отбытого наказания, отослав его в Москву на имя царя. Из указов этих лет мы узнаем, что внешний облик острога ничем не изменился по сравнению со временами Соборного Уложения, он по-прежнему представлял собою двор со стоячим тыном и необходимое количество изб.

     Ведением  тюрьмами на местах занимались губернаторы и воеводы. В центре с 1718 г. эти функции были сосредоточены в руках Полицмейстерской канцелярии в Санкт-Петербурге. При канцелярии существовала тюрьма со штатом надзирателей. Она требовала от полиции других городов сведения о содержании колодников, утверждала приговоры к смертной казни и ссылке. Впоследствии полицмейстерские конторы были созданы в других крупных городах.

     20-е  гг. XVIII в. – время активного строительства новых тюрем. Это объясняется тем, что сложившаяся к этому времени система органов власти в России разделила судебные функции между различными учреждениями.  Каждое учреждение должно было иметь свои места предварительного заключения, которые охраняли откомандированные Военной коллегии караулы. В Санкт-Петербурге колодников, обвиняемых в серьезных государственных преступлениях, содержали в гарнизоне, а всех прочих в одном остроге. Но, согласно указу 1721 г.,  Синод, Сенат, коллегии и конторы, осуществляющие уголовное судопроизводство должны были построить в санкт-петербургском остроге собственные казармы. С 1722 г. собственными казармами для заключенных должны были обзавестись магистраты.

     В годы напряженного противостояния со Швецией  Петру I и его приближенным было не до тюремных сидельцев, однако уже в 1710 г. в Наказе сыщику, направленному в Клин и соседние города для борьбы с умножившимися разбойниками были даны некоторые инструкции об организации содержания колодников. В частности запрещались свидания с колодниками без особого позволения, снабжение их табаком и вином, а также пилами, топорами и другими инструментами. Предписывалось наблюдение за отсутствием в среде колодников шума, драк и воровства. Караульщики, допустившие побег карались каторгой, а в случае побега убийцы – смертной казнью. Самому сыщику предписывалось надзирать над колодниками и их охраной под угрозой «великой опалы», подразумевавшей конфискацию имений.

     По  мере того как набирала обороты, созданная  Петром Великим судебно-бюрократическая машина, число рассматриваемых в судебных инстанциях дел умножилось, а чрезмерное скопление колодников, ожидавших суда стало хронической болезнью российской пенитенциарной системы. Начиная с 1713 г. Сенат начинает давать указания отдельным учреждениям ускорить производство дел по колодникам. При этом власти заботила не столько тяжелая доля подсудимых, сколько опасения, что умножение и долговременное содержание колодников может пожать им «надежды к побегам». Однако все попытки в приказном порядке активизировать работу судов успеха не имели.

     Важнейшей проблемой вставшей перед государством в связи с увеличением числа колодников стало их обеспечение продовольствием. Государственные служащие, наравне с военными, будучи под арестом по искам со стороны государства имели право получать половину своих окладов, а также на компенсации за вторую половину в случае вынесения оправдательно решения по их делу. Однако большинство арестантов всегда было простого звания. Традиционно те из них, кто не имел средств, кормились подаянием.

     Регулярное  государство, справедливо усмотрев в этом ущерб благочинию, попыталось упразднить хождение колодников «связками» по улицам. Пропитание колодников, оказавшихся в тюрьме по частному иску возлагалось на истца («челобитчика»). Судьям предписывалось принуждать к этому челобитчиков и если те откажутся, уведомив вышестоящий суд, отпускать колодника на свободу. В том же 1722 г. состоялся сенатский указ, запрещавший отпускать колодников из московский тюрем просить милостыню. Подобный указ впоследствии издавался и Елизаветой Петровной (1754 г.). Законодатель предполагал, что колодники мужского пола, проходящие по т.н. государственным делам, будут задействованы на казенных работах в Московской губернии с оплатой 2 коп. в день, а женщины на мануфактурных прядильных дворах с такой же оплатой.

     Впрочем, в эпоху Дворцовых переворотов «связки» заключенных, просящих милостыню, оставались обыденным явлением. Правда, в 1736 г. было запрещено выпускать для сбора милостыни колодников без рубашек или в одежде со следами крови после пыток. Несмотря на строжайшие указы прокурор Сыскного приказа в 1756 г. докладывал Сенату, что «многие колодники ходят пьяные с ящиками в разодранных и кровавых рубашках…и просят милостыню с великим невежеством и необычным криком».

     В годы правления Екатерины I был придуман новый для России способ использования труда колодников в качестве санкт-петербургских фонарщиков (фурманшиков). Поскольку профессия эта была непопулярна и 85 надежных работников не удавалось набрать, Главная полицмейстерская контора предложила Сенату дозволить использовать бесплатный труд рекрут. Однако члены Сената рассудили иначе и постановили в фурманщики определять каторжных невольников, сосланных на урочные годы за недоимки и другие «небольшие преступления», а чтобы они не разбежались «друг к друге перепоручить их круговою порукою»¹.  

     Царствование  Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны не привнесли в жизнь тюрьмы чего-либо принципиально нового. Большинство созданных в это время нормативных актов, касающихся тюрем, констатировали имеющиеся в уголовно-исполнительной системе России непорядки и требовали неукоснительно придерживаться указов, изданных еще во времена Петра I. Поскольку охрана тюрем всё также осуществлялась военными командами, не имевшими специальной подготовки, правительство предписывало губернским  чиновникам всесторонне контролировать их деятельность, ежедневно рапортуя в губернскую канцелярию о состоянии караула, осматривать помещения, где содержатся колодники на предмет подготовки подкопа или наличия у арестантов инструмента². Примерно так же предписывалось поступать и по Инструкции главному сыщику 1756 г.³ Из принципиальных новшеств в жизни тюремных сидельцев, можно упомянуть лишь закрепление в законе по настоянию Синода в 1744 г. нормы, предписывающей раздельное содержание мужчин и женщин⁴.

     2. Каторга и ссылка  в XVIII.

     Петр  I, испытывая дефицит рабочих рук, стремился использовать труд заключенных. В 1699 г. тюменскому воеводе предписывалось не держать без дела в тюрьмах татей, мошенников, пропойц и мелких должников, а, сковав их по два человека ошейными добрыми и ножными железами, использовать на строительстве каменных строений, поручив им ломать камень, жечь кирпич, делать известь и прочее. Выше уже говорилась о попытках законодателя заставить арестантов самим добывать себе пропитание, на казенных работах. Петровское законодательство предусматривало также устройство особых смирительных домов («цухтгаузов») для мужчин и прядильных домов («шпингаузов») для женщин, куда следовало отправлять нищих, гуляк и прочих лиц, «которые не хотят трудиться о своем пропитании, ядят хлеб вотще». Малолетних тунеядцев предписывалось посылать на суконный двор или другие мануфактуры.

     Если  прядильные дома для женщин были действительно  созданы, то идея устройства «цухтгаузов» не была реализована в полной мере. Организация работ заключенных в местах лишения свободы оказалось слишком сложной и не самой важной задачей для государства, проходящего через стадию модернизации. В условиях развернувшихся в стране масштабных строительных работ устройство специальных исправительных учреждений было не рационально. Те же тюрьмы использовались главным образом для содержания подследственных, а не осужденных. Наиболее выгодным для нужд государства видом наказания становится каторга.

     В первые годы преобразований Петра Великого начинает активно использоваться труд каторжных. Указом 1699 г. группа посадских людей после наказания кнутом была с женами и детьми отправлена в ссылку в недавно отвоеванный у Турции Азов, чтобы быть «на каторгах в работе». Под каторгой в это время понималось гребное судно – галера, являвшаяся долгое время основой российского флота. Использовать таким образом ссыльных еще в 1688 г. предложил первый русский почтмейстер А.А. Виниус. Рядом царских указов определялся круг преступлений, наказываемых вечной каторгой: убийство, разбой, измена, бунт, дезертирство. Значительную категорию колодников составляли т.н. государственные должники, которых ранее подвергали правежу. Согласно указу 1722 г. должников, не имеющих чем заплатить, следовало отныне направлять на галеры. Труд на галерах в течение года оценивался в 10 рублей. Каторжные использовались не только как гребцы, но и на строительстве портовых сооружений, в том числе и в новой столице. Указом 1715 г. их предписывалось употреблять только на самых тяжелых работах, вроде забивания свай.

     После приобретения Россией Прибалтики и  временной утраты Азова, местом ссылки в каторжную работу становится порт Рогервик (Палдиски). Туда, вплоть до окончания строительства в 1767 г. ежегодно направлялось до 600 арестантов. Каторжные также активно использовались на строительстве различных объектов в Санкт-Петербурге, Оренбурге, Риге, Ревеле (Таллине), Таганроге, Екатеринбурге и других городах.

     Простая ссылка на житье, предполагающая возможность самостоятельного выбора осужденными рода занятий сохраняется для раскольников и некоторых других категорий преступников, но теряет свои прежние масштабы. С одной стороны её почти полностью поглощает каторга, а с другой стороны временно угасает интерес, государства, занятого реформами в центре, к освоению Сибири. При приемниках Петра I попытки заселить восточные окраины страны ссыльными и даже ссыльно-каторжными возобновились. В 1729 г. в Сибирь стали высылать бродяг и беглых. В 1754 г. ссылкой в Сибирь была заменена смертная казнь. В 1760 г. состоялся указ, согласно которому помещики получили возможность высылать неугодных им крепостных в Сибирь в зачет рекрутской повинности. За первый 20 лет его действия в Сибирь было депортировано 35 тыс. крестьян.

       Из-за сурового климата окончились неудачей попытки колонизации Охотска (1733 г.) и южной Камчатки (1738-1744 гг.). Тысячи ссыльных погибли при попытке заселения болотистой Барабинской степи (1761-1765 гг.). Каторжники, водворенные в 1780-х гг. вдоль дороги от Якутска до Охотска разбежались, составив разбойничьи шайки.

     Партии  ссыльных направлялись в Тобольск, где оказывались в ведении Сибирского губернатора. Молодые и здоровые ссыльные определялись в хлебопашцы, а увечные, пожилые и те, кто отморозил себе в дороге руки или ноги были обречены жить за счет милостыни. Часть ссыльных пыталась самовольно покинуть отведенное им место поселения и бежала. В 1799 г. в российском законодательстве появляется норма, предписывающая на некоторый срок отдавать пойманных беглых ссыльных на фортификационные работы, а каторжников, бежавших с заводов Нерчинска и Екатеринбурга, подвергать телесным наказаниям.

     В 1773-75 гг. ссылка в Сибирь была временно приостановлена. Правительство предприняло попытку перенаправить потоки ссыльных идущие в Оренбург и Сибирь в Александровскую крепость (пограничная Днепровская линия), Азов, Таганрог, Ригу и крепости в Финляндии.

     Своего наивысшего расцвета российская каторга и ссылка достигла на рубеже XVIII-XIX вв. Павел I предпринял ряд по  упорядочиванию системы ссылки, страдающей от слабой регламентации. Указом 1797 г. все преступники были разделены на три категории:

     1. Осужденные на каторгу вместо смертной казни после наказания кнутом отправлялись на работы в Нерчинск (Забайкалье). Там еще в 1700 г. началась разработка серебряно-свинцового рудника, и заработал первый в России сереброплавильный завод (1704 г.). Впоследствии именно в Нерчинск будет сослана часть декабристов. Также местом каторги были определены Екатеринбургские рудники, разработка которых началась в годы правления Екатерины II.

     2. Осужденные на вечную ссылку  отправлялись на иркутскую суконную фабрику.

     3. Осужденные к заключению в рабочие и смирительные дома направлялись на крепостные работы.

     Разделение  ссыльных на вечное поселение и ссыльнокаторжных стало более жестким. В 1798 г. ссыльнопоселенцев перестали посылать туда, где работали каторжные.

     Остался нереализованным масштабный проект 1799 г. заселения 10000 ссыльными граничащего с Китаем Забайкалья.

     3. Пенитенциарная система  Российской империи  в годы правления  Екатерины II.

     В целом для российского законодательства была характерна слабая регламентация функционирования различных институтов, служащих проводниками карательной политики государства. Особенно это касалось организации материально-бытовых условий отбывания наказания. Попытку исправить эту ситуацию предприняла Екатерина II, перу которой принадлежит проект «Устава о тюрьмах» (1787 г.). В этом проекте излагается идея раздельного содержания подследственных и осужденных, различных разрядов осужденных, а также мужчин и женщин. В нем также содержится немало филантропических предписаний. Например, обходиться с арестантами «человеколюбиво», устраивать тюремные больницы, проветривать камеры, за казенный счет одевать неимущих. Для контроля за исполнением предписаний Устава в каждой губернии предполагалось избрать уездного надзирателя, в ведении  которого находились бы все тюрьмы и тюремные больницы. Во главе каждой тюрьмы должен был стоять тюремщик, имеющий подчинении тюремщиков отделений, сторожей, поваров, слуг и пр. Для тюремщиков была разработана особая присяга. Тюремной больницей должен был заведовать смотритель. Несмотря на то, что проект остался нереализованным и даже неизвестным сколько-нибудь широкому кругу чиновников, он свидетельствовал о возрастающем интересе политической элиты к проблемам уголовно-исполнительной практики.