Права граждан в России при Петре I

Согласно ст. 31 Законов гражданских, брак мог  быть признан недействительным при  совершении его в результате насилия  или при сумасшествии одного или  обоих супругов. Недействительным являлся  и брак между лицами, состоявшими  в запрещенных степенях кровного или духовного родства или свойства; при наличии другого нерасторгнутого брака; с лицом старше 80 лет; с лицом духовного сословия, обреченным на безбрачие; православных с нехристианами.

Если брак заключался с лицом, не достигшим брачного возраста, установленного светским законодательством (16 и 18 лет), но достигшим канонического  брачного возраста (13 и 15 лет), супруги  разлучались до наступления возраста, предусмотренного светским законом. После  этого они могли снова выразить свою волю и продолжать брак, который  признавался действительным. Право  требовать признания брака недействительным по данному основанию принадлежало только несовершеннолетнему супругу по достижении совершеннолетия.

Развод в период империи становится все менее  свободным. Развод по взаимному согласию прямо запрещается ст. 46 Законов  гражданских. Поводами к разводу  являлись: прелюбодеяние любого из супругов; двоебрачие; неспособность  к брачному сожитию; безвестное отсутствие супруга свыше 5 лет, если оно не было вызвано виновным поведением оставшегося  супруга; покушение на жизнь супруга; принятие монашества; ссылка в каторжные  работы с лишением всех прав состояния.

В допетровскую эпоху ссылка не оказывала влияния  на брак, и жена следовала за сосланным  мужем. Начиная с 1720 г. жены ссыльных могли оставаться в своих имениях, полученных в приданое Однако до 1753 года развода в этом случае не требовалось. Брак считался прекращенным автоматически с момента вынесения приговора уголовным судом, как если бы сосланный супруг умер. Это было связано с тем, что ссылка на каторгу сопровождалась лишением всех прав состояния и считалась гражданской смертью. С 1753 г. стало необходимым ходатайствовать о разводе с осужденным супругом.

Процедура развода  в императорской России была очень  сложной. Бракоразводный процесс осуществлялся  судами Духовных консисторий. Сам процесс  носил смешанный состязательно-розыскной  характер. Решение выносилось на основании  формальной оценки доказательств, т.е. решающее значение придавалось не убедительности доказательств для судей, а наличию  строго определенных доказательств, которыми, например при прелюбодеянии, являлись показания двух или трех свидетелей-очевидцев. Само по себе признание супругом, совершившим прелюбодеяние, своей вины не принималось во внимание, если оно не подтверждалось формально необходимыми доказательствами. На практике это приводило к многочисленным злоупотреблениям и часто вынуждало к подкупу лжесвидетелей.

Прелюбодеяние являлось одновременно уголовным преступлением  и могло рассматриваться также  уголовным судом по жалобе другогосупруга. Суд вправе был подвергнуть виновного тюремному заключению на срок от трех до восьми месяцев, а его соучастника – на срок от двух до четырех месяцев, если он был холост, и на срок от четырех до восьми месяцев, если он состоял в браке.

Одновременное возбуждение уголовного дела и дела о разводе не допускалось, так  как развод тоже считался наказанием, а за одно и то же преступление лицо не могло наказываться дважды. У невиновного супруга оставалось право выбора между уголовным преследованием и сохранением брака или разводом. Виновному в прелюбодеянии супругу после развода разрешалось вступить в новый брак только после церковного покаяния.

В случае многобрачия  было возможно и уголовное наказание, и признание брака недействительным в духовном суде. При этом уголовный  суд, особенно после введения суда присяжных, основываясь на свободной оценке доказательств, мог вынести приговор, противоречащий решению духовного  суда, связанному формальной оценкой  доказательств.

Дореволюционная Россия так и не дошла до создания единого для всех подданных законодательства о браке. Российское брачное законодательство, и светское, и каноническое, всегда строилось на основании религиозных  правил. Поэтому лица разных вероисповеданий  и конфессий попадали под действие различных законов в зависимости от предписаний своей религии.

С одной стороны, это было свидетельством веротерпимости (гораздо хуже было бы навязывание  всему населению империи православных представлений о браке), с другой стороны, на рубеже XIX–XX вв. начала настоятельно ощущаться потребность в хотя бы альтернативном едином светском законодательстве, допускающем браки между лицами разных религий, развод по взаимному  согласию в светском органе и т.д.

Мусульманам разрешалось  заключать полигамные браки. Развод между мусульманами регулировался  законами Шариата, которые предусматривали  развод по взаимному согласию и по воле мужа в одностороннем порядке.

Брак между  католиками был нерасторжим, дозволялась  только сепарация – судебное разлучение супругов. Вступить в новый брак супруги, получившие решение о сепарации, не могли. Протестантская церковь допускала  бблыпую свободу разводов, в том числе и при «отвращении супруга к брачной жизни».

По иудейским  религиозным законам муж мог  развестись со своей женой при  наличии любой серьезной причины. Жена же имела право требовать  развода только в строго определенных случаях.

Личные права  и обязанности супругов в период империи также претерпели существенные изменения. Прежде всего с восприятием европейских форм жизни изменилось само положение женщин в обществе. Власть мужа, формально сохранившаяся до 1917 г., приобретает более цивилизованные формы. С 1845 г. муж не вправе подвергнуть жену физическому наказанию. Насильственное пострижение в монахини также становится невозможным.

Законодатель  в этот период все более активно  пытается регулировать внутренние отношения  супругов в браке. «Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостатки и  облегчать ей немощи», – гласит ст. 106 Законов гражданских. Статья 107 так  формулирует обязанности жены: «жена  обязана повиноваться мужу своему как  главе семейства, пребывать к  нему в любви и неограниченном послушании, оказывать ему всяческое  угождение и привязанность как  хозяйка дома».

По сути своей  все эти правила не что иное, как мнимые права, санкций за них  установлено не было, а с отменой  права мужа физически наказывать жену они не могли быть осуществлены и непосредственным принуждением.

Место жительства супругов определялось по месту жительства мужа. Жена обязана была следовать  за ним, в противном случае она  могла быть водворена в дом  мужа принудительно. Только ссылка мужа освобождала жену от этой обязанности.

Начиная с XVIII в. жена получила право требовать судебного разлучения в случае жестокого обращения. Только в начале XX в. в Свод Законов была введена ст. 1031, в соответствии с которой за супругом признавалось право отказаться от совместной жизни, если она «представляется для него невыносимой». Совместная жизнь могла быть признана невыносимой вследствие жестокого обращения с супругом или детьми, нанесения тяжких оскорблений, явного злоупотребления супружескими правами, бесчеловечного или порочного поведения супруга, а также если супруг «одержим тяжкой душевной болезнью или иной прилипчивой и отвратительной болезнью, которая представляет опасность для жизни и здоровья другого супруга или его потомства».

Жена имела  право и была обязана носить имя  мужа и следовать его состоянию. Исключением из этого правила  признавалась лишь привилегия дворянок, вышедших замуж за лиц недворянского  звания, сохранить дворянство, не сообщая  его мужу.

Значительную  эволюцию претерпела обязанность следовать  состоянию супруга лиц несвободных  сословий. Рапсе действовало правило о том, что вступивший в брак с крепостным сам утрачивал свободу, если специально не выговорил ее сохранение у господина своего будущего супруга. Эта норма была отменена в отношении мужчин, вступивших в брак с крепостными, при Екатерине II, а в отношении женщин – при Александре I.

Имущественные отношения супругов с XVIII в. также меняются. С петровских времен приданое жены рассматривается как ее раздельное имущество, которым муж не может даже пользоваться. Указ 1715г. давал жене право свободно продавать и закладывать свои вотчины без согласия мужа.

Правда, в отношении  этого права на практике сначала  допускались определенные колебания. Так, в 1763 г. Сенат признал недействительным купчую, данную мужу женой, указав, что  жена, находящаяся под властью  мужа, не может спорить против его  воли о выдаче купчей. Однако, хотя это  противоречие между признанием дееспособности замужней женщины в имущественной  сфере и ее подчинением мужней власти сохранилось, общая тенденция развития законодательства была направлена на предоставление ей права свободно распоряжаться своим имуществом. Единственным исключением оставалось запрещение жене обязываться по векселю без согласия мужа по Вексельному уставу 1832 г. Но, не имея права подписывать векселя, замужняя женщина могла свободно выдавать заемные письма.

В ст. 109 Законов  гражданских говорится о том, что «браком не создается общего владения в имуществе супругов, каждый из них может иметь и вновь  приобретать отдельную собственность». Согласно ст. 115, жена имела право  свободно распоряжаться имуществом, не требуя от мужа дозволительные или  верительные письма. Статья 112 разрешала  супругам заключать между собой  любые сделки. Муж мог распоряжаться  имуществом жены только по ее доверенности как обычный представитель.

Право на содержание признавалось только за женой, которую  муж обязан был содержать «по  состоянию и возможностям своим» (ст. 106). Эта обязанность прекращалась, если жена не выполняла своих супружеских  обязанностей, в частности отказывалась следовать за мужем. В начале XX в. Свод Законов был дополнен ст. 1061, в соответствии с которой жена сохраняла право на содержание, если уклонялась от совместной жизни с мужем, по вине которого совместная жизнь супругов была судом признана невыносимой.

Следует еще  раз подчеркнуть, что до самой  революции брачное законодательство России не было светским. Российские законодатели упорно отказывались от проведения реформ, признанных необходимыми всеми ведущими специалистами в области гражданского права.

Особенно негативным было отношение законодателей к  введению гражданского брака. Гражданский  брак не только не допускался в самой  Российской Империи, Россия так никогда  формально и не признала гражданские  браки, заключенные в странах, где  они существовали. В 1902 г. Россия отказалась подписать Гаагскую конвенцию, так  как она предусматривала взаимное признание браков, заключенных в  иностранных государствах по их законам.

Единственной  уступкой стало разрешение раскольникам заключать гражданские браки, подлежавшие  регистрации в полицейском управлении. Их введение было вызвано тем, что, не признавая раскольничьего духовенства, российское правительство не признавало и заключаемые им браки. Раскольники, следовательно, не могли вступить в  законнный брак, не приняв предварительно православия. С 1906 г., после издания указа о веротерпимости, стали допускаться церковные браки между раскольниками. Гражданские браки сохранили значение только для раскольников-беспоповцев.

В петровские времена  смягчается власть родителей над  детьми: родители уже не вправе насильственно  венчать своих детей или отдавать их в монастырь.

Право родителей  применять физические наказания в отношении детей так и не было отменено в дореволюционной России. Начиная с XVIII в. оно постепенно стало ограничиваться запретом калечить и ранить детей, а также ответственностью за доведение их до самоубийства. Но и в конце XIX в., если за умышленное убийство своих детей родители наказывались даже строже, чем за убийство постороннего лица, то за неосторожное убийство детей в процессе наказания они подвергались гораздо менее тяжкой каре, чем другие неосторожные убийцы. За особо жестокое обращение с детьми родителям делалось внушение совестным судом за закрытыми дверьми.

Родители по-прежнему могли использовать и публично-правовые меры против непокорных детей. Уложение о наказаниях (ст. 1593) разрешало по требованию родителей заключать  детей в тюрьму на срок от трех до четырех месяцев за неповиновение  родителям или развратную жизнь. В XIX в. такая мера стала настолько  противоречить существующим в то время в обществе представлениям, что губернаторы, к которым родители все еще изредка обращались с  подобными требованиями, отказывались ее осуществлять1.

Для рассмотрения жалоб родителей на детей был  создан специальный совестной суд, который не только вел разбирательство, но и примирял стороны. При этом родители не должны были представлять никаких доказательств вины детей. Исследование этого вопроса считалось неуместным. У детей спрашивали, что они могут сказать в свое оправдание. Но если в их ответах содержалось что-либо, что могло бы квалифицироваться как «наветы на родителей» или «выражение непочтения», это только усугубляло вину детей.

В Своде Законов (ст. 161 Законов гражданских) было записано, что «власть родителей простирается на детей особого пола и всякого  возраста с различием в пределах, законом ддя сего поставляемых». Родительская власть несколько ограничивалась с поступлением сыновей на службу и выходом дочерей замуж, поскольку дочь не могла одновременно находиться под неограниченной властью мужа и родителей.