Обзор войн периода зарождения отечественного военного искусства

 СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ

Куликовская битва 1380 г. в древних  памятниках известна под именем Мамаева  побоища. О битве сложено было множество рассказов вскоре после  события. Здесь приводятся отрывки  с рассказом о самой битве  из «Сказания о Мамае по рукописи XVI в.».

(Перевод)

 НАЧАЛО БОЯ НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

Полки же начали сходиться. Передовой полк ведет  Димитрий Всеволож (сын) и Владимир, брат его, а с правой стороны идет

Микула Васильевич с коломенцами  и с иными многими. Татары же идут по обе стороны (реки Непрядвы), негде  им разойтись: татар много, а места для них нет. Безбожный же царь выехал с тремя князьями темниками на высокое место, чтобы видеть человеческое кровопролитие, потому что уже" близко сходятся (полки)...

И когда настал третий час дня, князь великий, увидя  это, сказал: «Видите, братья, гости наши приближаются к нам, водят между собой хоровод, уже они веселыми стали». И сказал: «Братья, русские удальцы, время приблизилось, а час пришел». Каждый ударил по своему коню... И сошлись в схватке оба войска и крепко бились не только оружием, но и (руками) хватали друг друга, умирали под конскими копытами, задыхались от великой тесноты, потому что нельзя было им поместиться на Куликове поле: узко место между Доном и Непрядвою. На том поле сошлись вместе сильные полки из них выступили кровавые зори, от блеска мечей точно молнии блистают. И был грохот от ломающихся копий и стука мечей; нельзя было увидеть грозный час смертный: в один час, в мгновение ока, сколько погибает тысяч божьего создания.

Часа четыре и пять часов бьются, не слабеют христиане. Когда же настал б-й час, божиим попущением из-за наших грехов начали татары одолевать наших, многие вельможи были побиты татарами, удалые же витязи, как деревья в дубраве, склонялись на землю под конские копыта; многие русские люди смутились. Ранили самого великого князяа^Он же отошел от войска и побоища и сошел с коня, потомУчто нельзя ему было сражаться. Многие знамена великого князя подсекли татары, но с божьей помощью (русские) не погибли, но еще больше укрепились.

РУССКАЯ ЗАСАДА

Князь же Владимир Андреевич не мог (более) терпеть  и сказал Димитрию Волынцу: «Беда великая, брат, чему помогает наше, стояние, будет оно нам в посмешище, кому будем помогать?» И сказал ему Димитрий: «Великая беда, князь, но еще не пришел наш час: каждый, кто начинает без времени, приносит себе беду. Помолчим и потерпим еще до удобного времени, когда дадим ответный удар нашим врагам...»

Тяжко было видеть детям боярским, как убивали людей  из их полка, они плакали и непрестанно  рвались (в бой), как соколы, как гости, приглашенные на свадьбу пить сладкое вино.

Волынец же запрещал им, говоря: «Подождите немножко, есть еще с  кем вам утешиться». И пришел час. восьмой и внезапно повеял южный  ветер сзади их. Волынец закричал громким - голосом: «Час пришел, а время приблизилось». И опять сказал: «Братья мои и друзья, дерзайте...» И сразу выехали из дубравы, как выдержанные соколы ударяют на стаи гусиные, храбро подняты знамена грозным воеводою. Были же воины, как львы, напавшие на овечьи стада.

ПОРАЖЕНИЕ ТАТАР

Татары же увидели это и воскликнули, говоря: «Увы нам, снова нас русские перехитрили; с .нами сражались слабые люди, а сильные все целы». И обратились татары в бегство и побежали...

И внезапно побежал (Мамай) с четырьмя людьми. Многие христиане  гнались за ним, но не одолели (их), возвращались с погони, потому что утомились их кони. И находили трупы мертвых на другой сторане реки Непрядвы, нельзя было пройти полкам русским».

ПОИСКИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДИМИТРИЯ

Князь же Владимир Андреевич стал на трупах татарских под черным знаменем, но не нашел в полку брата своего великого князя Димитрия Ивановича, а только литовских князей. И повелел трубить в воинскую трубу и, подождав час, не найдя брата своего великого князя, начал плакать и кричать и по полкам ездить, а не нашел брата своего. И сказал: «Братья мои, кто видел или кто? слышал своего вождя, как убьют пастуха, так и овцы разойдутся». И сказали князья литовские: «Мы думаем, что он жив, но сильно ранен, не лежит ли среди трупов убитых». А другой сказал: «Я в пятом часу видел, как он крепко бился с четырьмя татарами, очень ему было тяжело». Юрьевский же юноша, некто Степан Новосильский сказал: «Я видел его перед самым твоим приходом идущего пешим с побоища, но очень израненного; а потому не дал ему коня, что гнались за мной три татарина, по милости божией едва от них спасся, а его (великого князя) спас». И сказал князь Владимир Андреевич: «Да верно ли видел его, верьте мне, братья, если кто найдет брата моего, то воистину будет у нас большим (человеком) ».

Старательные же отроки разошлись по великому побоищу. Одни нашли Михаила Александровича Бренка и сочли его за великого князя. Другие же нашли князя Федора Семеновича Бело-зерского и тоже сочли его за великого князя, потому что он был подходящ (по внешности). Некоторые же воины, великие витязи, отклонились в правую сторону в дубраву, одному имя Сабур, другому Григорий Холопищев, оба родом костромичи. И, не множко отъехав от побоища, они нашли великого князя, сильно избитого и отдыхающего под березою, увидели его, соскочили с коней и поклонились ему. Сабур же быстро возвратился к князю Владимиру Андреевичу и сказал ему, что князь великий .вполне здоров...

И привели ему (великому князю) тихого коня, и он, сев  на него, выехал на побоище. И увидел множество убитых из своего войска, а татар в четыре раза больше перебито. И обратился к Димитрию Волынцу и сказал: «Воистину ты многоразумный человек и неложна твоя примета, подобает тебе всегда начальствовать». И начал с братом своим и с оставшимися князьями ездить по побоищу, плача радостными слезами.

И наехал на место, на котором  лежат 15 князей белозерских, убитых вместе; они так сражались, что один ради другого умер. И близко (от них) лежит  убитый Микула Васильевич... И вновь  приехал на иное место и нашел  своего любимца Михаила Андреевича Бренка, близ его лежит Семен Мелик, верный страж, а близ его лежит Тимофей Волуевич. Став же над ними, заплакал великий князь и сказал: «Братия моя - милай, ради меня убит Михаил...» Пришел же на другое место, нашел монаха Пересвета и близ его великого богатыря Григория Капустина. И сказал князь великий: «Братья, видите этого начальника, он победил подобного себе (богатыря), от которого многие люди испили бы горькую чашу».

И, став на своем месте, повелел  трубить в трубу. И храбрецы, уже довольно испытав свое оружие на сынах измаильских, идут со всех сторон, как соколы с весельем и ликованьем слетаются на звуки труб...

СЧЕТ РУССКИХ  И ТАТАРСКИХ ПОТЕРЬ

Когда же собрались  все люди, князь великий стал на татарских трупах и сказал: «Считайте, братья, скольких воевод и скольких людей у нас нет». Говорит Михаил Александрович, московский боярин: «Нет, государь, у нас 40 бояр московских, да 30 бояр серпуховских, да 30 панов литовских, да 22 бояр переяславских, да 20 бояр костромских, да 30 бояр владимирских, да 50 бояр суздальских, да 40 бояр муромских, да 34 бояр ростовских, да 23 бояр дмитровских, да 60 бояр можайских, да 30 бояр звенигородских, да 15 бояр углицких. А погибло, государь, у нас дружины побитой от безбожного царя Мамая 250 000, а осталось у нас только 50 тысяч, татар же побито четыреста тысяч, и лежали трупы мертвых на 40 верст на обе стороны».

. СИГИЗМУНД ГЕРБЕРШТЕЙН. РУССКОЕ  ВОЙСКО

Австрийский дворянин барон Сигизмунд фон - Герберштеин (486—1566 гг.) был одним из наиболее образованных людей своего времени. Два раза в 1517 и 1526 гг., он побывал в Москве - в первый раз в качестве посла императора Максимилиана, во второй раз — в качестве второго посла от брата императора, Фердинанда; послом от самого императора Каола V был граф Леонард фон-Нугарола. Целью обоих посольств было посредничество между Польшей и Русским государством в деле заключения мира. Сведения Герберштейна отличаются большой точностью. Кроме личных наблюдений и расспросов Герберштейн, изучив русский язык, привлек для составления «Записок» летописи и другие памятники и документы Его «Записки» впервые были напечатаны - в Вене на латинском языке в 1549 г. На русский язык они - переведены в 1866 г. Анонимовым (И.Н. Анисимов, Записки о Московии барона Герберштейна, СПБ 1866) и Малеиным, в переводе которого и приводятся здесь отрывки из сочинения Герберштейна (Барон Сигизмунд Герберштейн, Записки о московитских делах. Павел Иовий Новокомский, Книга о московитском посольстве. Введение, перевод и примечания А. И. Малеина, изд. А. С. Суворина, СПБ 1908).

Каждые два  или три года государь производит набор по областям и переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у кого лошадей и служителей. Затем, как сказано выше, он определяет каждому жалованье. Те же, кто могут по достаткам своего имущества, служат без жалованья…

Лошади у них маленькие, холощеные, не подкованы; узда самая легкая; затем  седла приспособлены у них  с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и натягивать лук. Ноги у сидящих на лошади до такой степени стянуты одна с другой, что они вовсе не могут выдержать несколько более сильного удара копья или стрелы. К шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользуется плеткой, которая висит всегда на мизинце правой руки, так что они могут всегда схватить ее, когда нужно, и пустить в ход,-а если дело опять дойдет до оружия, то они оставляют плетку, и она висит попрежнему. 

Обыкновенное  оружие у них составляют: лук, стрелы, топор и палка наподобие булавы, которая по - русски называется кистень, по - польски -бассалык. Саблю употребляют более знатные и более богатые. Продолговатые кинжалы, висящие наподобие ножей, спрятаны у них в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно коснуться до верхней части рукоятки или схватить ее в случае надобности. Равным образом и повод от узды у них в употреблении длинный и на конце прорезанный; они привязывают его к пальцу левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, пустить в ход. Хотя они вместе и одновременно держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользоваться ими.

Некоторые из более знатных  носят латы, кольчугу, сделанную  искусно, как будто из чешуи, и  наручи; весьма немногие имеют шлем, заостренный кверху наподобие пирамиды.

Некоторые носят платье, подбитое ватой, для защиты от всяких ударов. Употребляют они и копья.

В сражениях они никогда  не употребляли ни пехоты, ни пушек. Ибо все, что они ни делают, нападают ли на врага, или преследуют его, ил.и бегут от него, они совершают внезапно и быстро, и таким образом ни пехота, ни пушки не могут следовать за ними...

Для разбития стана они выбирают весьма обширное место, где более  знатные разбивают палатки, а  другие втыкают в землю нечто вроде дуги из прутьев и покрывают ее епанчами, чтобы упрятать туда седла, луки и другое в этом роде, и чтобы защищаться от дождя. Лошадей они выгоняют на пастбища, ради чего их палатки расставлены одна от другой очень широко; они не укрепляют их ни повозками, ни рвом, ни другой какой преградой, если только это место не укреплено случайно от природы или лесом, или реками, или болотами.

Пожалуй, кому - нибудь могло бы показаться удивительным, что они содержат себя и своих  на столь скудное жалование и  притом, как я выше сказал, столь долгое время; поэтому я разъясню в кратких словах их бережливость и воздержанность. Тот, у кого есть шесть лошадей, а иногда больше, пользуется только одной из них в качестве подъемной или вьючной, на которой везет необходимое для жизни. Прежде всего такой человек имеет в мешке, длиною в две или три пяди, толченое просо, потом восемь

ЧЕНСЛЕР. О РУССКОМ ВОЙСКЕ

Ричард  Ченслер, англичанин, прибыл в Россию на корабле «Bonaventure», попавшем случайно к южному берегу Белого моря. 21 августа 1653 г. Чеяслер побывал в Москве и в марте 1554 г. уехал в Англию.

Нами  приведен отрывок из его сочинения  «Книга о великом и могущественном царе» («Чтения в Обществе истории и древностей российских», 1884, кн. 4, с«- 5—6).

Этот князь - повелитель и царь над многими странами, и его могущество изумительно велико. Он может вывести в поле 200 и 300 тысяч людей; сам он никогда не выступает в поле менее, чем с 200 тысяч людей, и когда он выступает в поход - еще оставляет на границах войска, численность которых не мала. На Лифляндской границе он держит до 40 тысяч человек, на Литовской - до 60 тысяч, против ногайских татар тоже 60 тысяч людей — просто удивительно слышать, к тому же он не берет на войны ни крестьян, ни торговцев. Все его военные - всадники, пехоты он не употребляет, за исключением служащих при артиллерии и прислужников, которых будет тысяч 30. Всадники - стрелки имеют такие же луки и ездят верхом так же, как и турки. Доспехи их состоят из кольчуги и щита на голове. Некоторые покрывают свои кольчуги бархатом или золотой или серебряной парчей; это их страсть одеваться роскошно в походе, особенно между знатными и дворянами. Как я слышал, - украшения их кольчуги очень дороги, отчасти это я и сам видел, иначе едва ли бы поверил. Сам князь одевается богато выше всякой меры; его шатер покрывается золотой и серебряной парчей, до того усыпанной драгоценными камнями, что чудно смотреть; я видал шатры королей английского и французского, которые великолепны, одна коже и не походят на этот.

Я думаю, что под солнцем нет людей, способных к такой суровой жизни, какую ведут русские. Хотя они проводят в поле два месяца, когда промораживает землю уже аршина на 2 вглубь, но простой солдат не имеет ни палатки, ничего либо иного над головой; обычная их защита против непогоды - войлок, выставляемый против ветра и непогоды; когда навалит снегу, солдат сгребает его, разведет себе огонь, около которого и ложится спать. Так поступает большая часть из них, исключая дворян, доставляющих себе на собственный счет другие припасы. Но и такая жизнь в поле не так удивительна, как их крепость: каждый должен добыть и привезти провизию для себя и своей лошади на месяц или на два; сам он питается водой и овсяной мукой, смешанными вместе¹, лошадь .его ест зелень и ветки и т. п. Несмотря на все это, русский работает и служит очень хорошо. Спрошу я вас, много ли найдется между нашими хвастливыми воинами таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы один месяц.