О взаимоотношениях славян и кочевников

 

Глава 4.«Славяне: заимствование культуры»

 

 Тяготение кочевников  к центрам оседлости было свойственно  эпохе формирования ранних государств  и порождало различные формы взаимодействия кочевнической и земледельческой культур. Конечно, в первую очередь эксплуатировались богатства соседних цивилизаций: знаменитый аварский «клад» золотых сосудов и других предметов из Надьсентмиклош не только византийские и иранские связи авар, но и способность мастеров Аварского каганата создавать собственные мотивы и образы, синтезируя традиции древних цивилизаций. При этом, помимо греческих надписей, на одном сосуде имеется надпись, сделанная греческими буквами, но не на греческом языке: по мнению Е.А Хелимского, язык этот относится к тунгусо-маньчжурским. Аварская культура на Дунае питается византийскими и германскими импульсами (возникает собственный вариант звериного стиля), но воспринимает и традиции славянского населения. В частности, авары в VII в. заимствовали традиции домостроительства – полуземлянки - у славян; при этом на одном из аварских селищ полуземлянки располагались полукругом – планировка, несвойственная славянским поселениям, но напоминающая планировку кочевого лагеря, состоящего из юрт. На аварских поселениях обнаружены орудия земледелия и зерно. О славяно – аварском симбиозе свидетельствуют и материалы могильников, в частности Девинской Новой Веси (в черте Братиславы), где наряду с аварскими трупозахоронениями с середины VII в. появляются славянские трупосожжения с керамикой пражского типа.

  В результате в пределах Аварской державы на территории Венгрии, Словакии, Словении, Воеводины, Далмации формируется своеобразная аваро-славянская культура. Франкская «Хроника Фредегара» (VII в.) дает уникальное описание взаимодействия славянского и аварского этносов в Аварской державе. Славяне, называемые венедами, были в подчинении у авар, называемых гуннами: во время войны авары стояли перед лагерем, славяне же сражались с врагами; авары вступали в бой, чтобы решить исход сражения. Приходя ежегодно на зимовку к славянам, авары брали в наложницы славянских дочерей и жен; кроме того, славяне платили аварам дань. Данные археологии, однако, делают очевидными «законные» брачные узы, связующие авар и «славянских жен»: в могильнике с аварскими мужчинами, погребенными по обряду эксгумации, хоронили женщин-славянок , которых кремировали, а кости складывали в урны Пеньковского облика. Вероятно, авары привели с собой союзников – антов из Восточной Европы. Результатом этого симбиоза аваров и славян, по некоторым предположениям были распространение славянского языка и даже консолидация праславянской этнолингвистической общности.

  Подобные отношения со славянами, по-видимому, сформировались и у болгар: во всяком случае, при Аспарухе (хан болгар при династии  Дуло) они покорили за Дунаем на Балканах славянские племена, называемые «семь родов», и племя северов, расселив их на западе и юге на границах Аварии. Этнокультурный синтез славян и болгар (протоболгар) проходил в общем в тех же формах, что и в Аварском каганате, но воздействие славянской и, естественно, византийской культуры на кочевников уже с VIII в. здесь было более интенсивным: аулы болгарских ханов, в том числе столица Плиска, строились уже с использованием византийских и ближневосточных традиций, хотя и в Плиске сооружались юртообразные жилища. Различными были погребальные традиции: кочевники хоронили умерших, славяне – сжигали; но керамика в некрополях была одна и та же. Протоболгары стали интенсивно переходить к оседлости уже в VIII в. После христианизации Болгарии (860 г.) от ассимилированных славянами протоболгар-кочевников сохранился сам политоним – название государства, от которого происходит и современное название славянского народа – болгары; правители этого государства претендовали на византийский царский титул, отказавшись от тюркского титула хан, но в болгарской лексике сохранилось тюркское наименование высшего правящего слоя – боляре. Предполагают, что сходный вклад в социальную терминологию славян был сделан и аварами: у сербов, хорватов, видимо, в Великой Моравии (а также у болгар) правители отдельных областей именовались тюркскими титулами жупан и бан. Не менее существенной для понимания механизмов этнического и социального взаимодействия славян и тюрков представляется история титула каган, хакан, который унаследовали от правителей Тюркского каганата ханы авар и хазар. Этот титул главы разноплеменного объединения приравнивался к императорскому: недаром правомерность употребления этого титула правителями авар, хазар, норманнов и болгар специально обсуждалась в переписке Людовика Немецкого и византийского императора Василия (871 г.). Под норманнами в послании Людовика следует понимать русь: русские князья с середины IX в. претендовали на титул каган, а после разгрома Хазарского каганата в 60-е годы X в. присвоили этот титул: согласно «Слову о Законе и Благодати» Иллариона (сер. X в.) каганами именовались Владимир Святославич и Ярослав Мудрый.

  Первые русские князья претендовали не просто на титул, но и на хазарское наследие в Восточной Европе: первый государственный акт Олега, утвердившегося со своей «варяжской» русью в Киеве в конце IX в., - присвоение дани, которую брали хазары со славянских племен Среднего Поднепровья. Ареал этой дани, которую, согласно «Повести временных лет», хазары брали с полян, северян и радимичей, очерчивается достаточно определенно по данным археологии: это ареал волынцевской культуры VIII – первой половины IX в. в Деснинском Левобережье Днепра и киевском Правобережье. Волынцевская культура обнаруживает те же формы взаимодействия славянских и кочевнических древностей, что и предшествующая ей пеньковская: на поселениях соседствуют полуземлянки и юртообразные жилища, славянская и салтовская керамика и т.п. В недавних работах волынцевская культура приписывается полянам, хотя летопись помещает их лишь в районе Киева, и даже «русам», хотя Русь в Приднепровье неизвестна источникам ни первой половины IX, ни, тем более, VIII в., наконец, савирам, что актуализирует тюркские компоненты волынцевской культуры. Уже из приведенных работ очевидно, что «пограничные» культуры, к каковым принадлежат, в частности, пеньковская, волынцевская и именьковская, синтезируют разные традиции, их генезис и судьбы остаются дискуссионными: ср. прямо противоположные суждения об импульсах формирования волынцевской культуры, идущих с востока – в результате переселения носителей именьковской культуры (В.В. Седов) – и идущих с запада, от правобережной Луки Райковецкой (И.О. Гавритухин, А.М. Обломский). Ситуация этнокультурного взаимодействия, характерного для волынцевской культуры, в целом отражает ту историческую ситуацию, которая описана в «Повести временных лет»: хазары собирают дань с разных племен (волынцевская культура в целом близка последующей северянской роменской культуре), сам славянско-кочевнический симбиоз свидетельствует о разрушении традиционных племенных структур. Дружина русских князей в X в. обосновывается в этом же среднеднепровском регионе, и он становится раннесредневековым доменом киевского князя – Русской землей в узком смысле с главными центрами в Киеве, Чернигове и Переяславле.

  В самом Киеве в X веке существовал городской район, называемый Козаре (Хазары), где жили также христиане и обитала еврейско-христианская община, отправившая из Киева знаменитое письмо X века, которое очутилось, в конце концов, в Каире. Рассматривать присутствие этой общины и даже целого квартала в Киеве как свидетельство хазарского господства совершенно неправомерно. Дело не только в том, что это противоречит прямым данным русской летописи и восточных источников о Киеве как русском городе, где правит русский князь. Дело в том, что ситуация в Киеве близка ситуации в столице самой Хазарии Итиле, где также сосуществуют еврейско-хазарская, мусульманская, (хорезмийская), христианская и языческая славяно-русская общины (ср. упомянутое описание ал-Масуди). Этническое и культурное взаимодействие, характерно для кочевнических и земледельческих обществ, способствовал становлению у них городской цивилизации. Данные Константина Багрянородного, в частности о венграх, демонстрируют те характерные для отношений славян и кочевников обстоятельства, при которых эти отношения не сводились к господству и данничеству: венгры, если опираться на эти данные, заимствовали у славян важные термины, означающие военного предводителя и закон.

  Венгерский вождь Леведия назван первым из «воевод», но архонтом (высшее должностное лицо) был избран Арпад( вождь венгров - основатель династии Арпадов). Древнерусская социальная терминология также обнаруживает черты синтеза славянской, тюркской и скандинавской традиций: титулом правителя наряду со славянским князем остается каган; старшая дружина князя именуется славянским термином мужи или тюркским бояре. В этом отношении Русь оказывается наследницей того социального и этнокультурного механизма, который был «запущен» в период хазарского господства. Общие тенденции, прослеживаемые в механизмах этнокультурного синтеза, симбиоза славян и кочевников, приводили, однако, к разным историческим результатам. Гибель Аварского каганата под ударами франков Карла Великого, исчезновение аварского этноса, исчезновение хазар, ассимиляция протоболгар (равно как и варяжской руси) славянами не означали того, что кочевые этносы были обречены раствориться в земледельческой славянской культуре, передав ей черты своего социального устройства. Пример сохранения этноса (языка) и культурной специфики в славянском окружении и в условиях восприятия славянской земледельческой культуры (наряду с тюркизмами) являют венгры, а на востоке ареала славяно-кочевнического взаимодействия – волжско-камские болгары.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение:

История стала спорной  наукой после появления множества  авторов, которые порою тянут  «одеяло» истории в свою сторону. Многие учебники приводят факты и  события, которые в других учебниках описываются иначе. Но всё же полагаясь на старых советских авторов, историков, а также историю из книги «Повесть временных лет» автором которой был летописец Нестор, или же книгу автора А.Асова «Велесова книга», написанную как священное писание славян и начертанной на берёзовых дощечках  в 9 в. н.э. вохвом Ягайло Ганом,  можно рассуждать и о другой истории.

С одной стороны есть источники говорящие, что славяне были издревле непокоримым народом, который было трудно объединить, что с тех пор и по нынешние является проблемой. Есть также националистические взгляды говорящие нам о величии славян. Но, с другой стороны, опыт взаимодействия с кочевниками позволил восточным славянам пережить монголо-татарское нашествие и ордынское иго. Взаимодействие этносов, сформировавшихся в средневековую эпоху, как видно было, не сводилось к одним процессам господства и подчинения, конфликта и ассимиляции: спектр этого взаимодействия был шире, и наиболее ценным историческим уроком можно считать взаимный обмен достижениями разных культур.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список используемой литературы:

 

1. В.Я. Петрухин, Д.С. Раевский. «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье».
2. Данилевский И. И. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.); Курс лекций: Учебное пособие для студентов вузов.— М.: Аспект Пресс, 1998.— 399 с.
3. Вдовина Л.Н., Козлова Н.В., Флоря Б.Н..   История России с древнейших времен до конца XVII века. УП.  / Милов Л.В.  М.,  2006 -  762 cтр.
4. Плетнева С.А. Кочевники южнорусских степей в эпоху средневековья (IV-XVIII века): Учеб. пособие. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2003. - 247 с.