Лжедмитрий I и проблема самозванства в России XVII-XVIII веков

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                             4.Воцарение самозванца     

 

 

 

Тем временем 13 апреля 1605 года в Москве скончался Борис Годунов.    

Существует  мнение, что он был отравлен, причём признаки его смерти действительно  похожи на признаки отравления мышьяком. Другие историки (в частности Скрынников) считают, что причиной его смерти был апоплексический удар. Как бы то ни было, для страны его смерть имела роковые последствия. У пришедшего к власти Фёдора Годунова не было сил удержать её в руках.    

В стране продолжались волнения, докатившиеся и до Москвы. Народ, взволнованный  прокламациями Лжедмитрия, требовал от правительства разъяснений. Выступление Шуйского, подтвердившего, что он своими руками уложил в гроб тело князя Дмитрия и похоронил его в Угличе, произвело впечатление: волнения в столице на время затихли. Однако восстания на южной окраине разрастались. Некогда Борис Годунов основал там крепость Царёв-Борисов, призванную контролировать донских казаков. Там стояли отборные стрелецкие части из Москвы. Однако стрельцов не прельщала такая служба на степной окраине, вдали от жён и детей. Выступление Отрепьева давало им шанс на скорое возвращение в Москву.    

Восстание казаков и стрельцов в Царёве-Борисове привело к крушению всей системы  обороны южной границы. Власть самозванца признали Оскол, Валуйки, Воронеж, Белгород, позже Елец и Ливны.     

Моральное разложение затронуло и армию, осадившую  Кром. Лагерь, разбитый в болотистой местности, заливали вешние воды. Вслед  за ними пришла эпидемия мыта (старое название дизентерии). Едва лагеря достигли вести  о смерти Бориса, многие дворяне не мешкая уехали прочь под предлогом царского погребения. По отзывам современников, после смерти Бориса под Кромами осталось "немного бояр и с ними только ратные люди северских городов, стрельцы, казаки и ратные люди". Чем больше ратники в сермягах заполняли лагерь, тем более успешно шла агитация в пользу новоявленного Дмитрия.    

Тем временем в верхах созрел заговор  во главе с рязанским дворянином Прокопием (по другим источникам Прокофием) Ляпуновым.    

Династия  Годунова была обречена на политическое одиночество.    

Дружеские связи, скреплявшие дворцовую знать  при царе Федоре, были порваны ссорой Романовых и Годуновых в 1598 году во время борьбы за царский престол. Эта ссора породила возможность  самозванческой интриги, обратив имя  царевича Димитрия в орудие борьбы. Не без связи с этой интригой были разгромлены Романовы и распался их союз “завещательной дружбы” с Борисом. Когда явился самозванец княжеская знать, подчиняясь личному авторитету и таланту Бориса, служила ему. Но когда Борис умер, она не захотела поддерживать его династию и служить его семье. В этой знати сразу ожили все ее притязания, заговорили все обиды, развилось чувство мщения и жажда власти. Княжата отлично соображали, что только основанная Борисом династия не имела ни достаточно способного и годного к делам представителя, ни сколько-нибудь влиятельной партии сторонников и поклонников. Она была слаба, ее было легко уничтожить, - и она действительно была уничтожена.     

Молодой царь Федор Борисович отозвал  из войска в Москву князей Мстиславского и Шуйских и на смену им послал других князей Басманова и Катырева. Однако впоследствии на место Басманова был назначен боярин Андрей Теляковский. Перемены в составе воевод были произведены, вероятно, из осторожности, но они послужили во вред Годуновым. Басманов смертельно обиделся на государя. Тем самым царь сам подтолкнул своё свержение. Войска, стоявшие под Кромами, оказались под влиянием князей Голицыных, знатнейших и виднейших изо всех воевод, и П. Ф. Басманова, обладавшего популярностью и военным счастьем. Москва же должна была естественно пойти за В. И. Шуйским, которого считала очевидцем углицких событий 1591 года и свидетелем если не смерти, то спасения маленького Димитрия. Князья-бояре сделались хозяевами положения и в армии, и в столице и немедленно объявили себя против Годуновых и за “царя Димитрия Ивановича”. Голицыны с Басмановым увлекли войска на сторону самозванца.    

Князь же Шуйский в Москве не только не противодействовал свержению Годуновых  и торжеству самозванца, но, по некоторым известиям, сам свидетельствовал под рукой, когда к нему обращались, что истинного царевича спасли от убийства; затем он, в числе прочих бояр, поехал из Москвы в Тулу навстречу новому царю Димитрию. Так держали себя представители княжеской знати в решительную минуту московской драмы. Их поведение нанесло смертельный удар Годуновым, и В. В. Голицын, как говорили, даже не оказал себе в удовольствии присутствовать при последних минутах Борисовой жены и царя Федора Борисовича.    

Итак, в результате заговора во главе с Ляпуновым, при участии князей Басманова, Шуйского, Голицыных и других, 7 мая 1605 года царское войско перешло на сторону самозванца.     

Теперь  Отрепьеву был открыт путь на Москву. И он не преминул им воспользоваться, тем более что все города на его пути сдавались без боя. Так же без боя ему сдалась и Москва. Более того, в начале июня народ сам разгромил Кремль и посадил под замок семью Годуновых.    

3 июня 1605 года Иван Воротынский  повёз в Тулу, где теперь находилась  ставка Лжедмитрия, "повинную  грамоту", в которой "законный царь всея Руси приглашался занять престол Русский". Григорий естественно принял это приглашение. 16 июня он достиг села Коломенского и объявил, что не войдёт в Москву, пока жив Фёдор Годунов. В результате Фёдор и его мать были задушены. 20 июня 1605 года Григорий Отрепьев, он же впоследствии Лжедмитрий 1 вошёл в Москву. 

 

 

      

            

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5.Правление  и смерть Лжедмитрия 1.

 

 

 

20 июня 1605 года Лжедмитрий I торжественно, под колокольный звон вступил  в Москву. Народ ликовал. На  Лобном месте самозванца встретили  представители московского духовенства. После молебна Лжедмитрий, посетив Успенский и Архангельский соборы, занял престол в Тронном зале. Под окнами дворца стояли польские роты с развернутыми знаменами.

В тот же день Лжедмитрий сменил всю  кремлевскую стражу, а на другой день велел созвать священный собор, чтобы выбрать новое церковное руководство. Патриархом стал выходец с Кипра Игнатий, архиепископ рязанский. Игнатий принял сторону самозванца еще в Путивле и теперь получил заслуженную награду. (Чтобы соблюсти видимость законности, собор вначале восстановил Иова в сане и тут же снова лишил его патриаршества.)

Вслед за тем в измене был обвинен  Василий Шуйский, расследовавший убийство царевича Дмитрия. Шуйского приговорили  к смерти, но Боярская дума выторговала  ему жизнь, и перед самой плахой его помиловали. Это стало первой существенной уступкой самозванца.

Лжедмитрию  осталось теперь убедить всех в том, что он - сын Ивана Грозного. Сам  он в этом нисколько не сомневался, а потому легко согласился встретиться  с матерью царевича. В середине июля 1605 года старицу Марфу (Марию Нагую) привезли в Москву. Многие наблюдали их трогательную встречу — вдова Ивана Грозного и самозванец со слезами на глазах обняли друг друга.

Вскоре  после этого, 21 июля, в Успенском  соборе состоялась коронация Лжедмитрия. Так началось 11-месячное правление самозванца. Лжедмитрий сразу приступил к ломке всех русских установлений. Боярскую думу преобразовал в Сенат, вводил новые должности по польскому образцу и не считался с мнением бояр. Отношения с Боярской думой не складывались. Бояре готовы были терпеть его высокомерие и тщеславие лишь в том случае, если бы он не мешал им править по своему усмотрению. Но тщеславие-то и не позволяло Лжедмитрию соглашаться с этим. Он всеми способами стремился возвыситься над боярами, унижал их, издеваясь над их непросвещенностью. Попытался Лжедмитрий и формально закрепить свой высокий статус, присвоив себе императорский титул. Отныне он именовал себя «мы, непобедимейший монарх Божьей милостью император, и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь самодержец, и прочая, и прочая, и прочая».

Лжедмитрий  был деятельным и отнюдь не бездарным  правителем. При нем вовсю шла  работа над новым Судебником (утвердить  его так и не успели). В феврале 1606 года был принят закон, закреплявший бежавших от нужды и голода крестьян за теми, кто в «голодное время прокормил». Эта мера была выгодна южным помещикам, поскольку беглые больше всего оседали на целинных землях бывшего Дикого поля. Одновременно Лжедмитрий освободил южные районы от государевых податей на десять лет, таким образом, отблагодарив их за поддержку.

Положение Лжедмитрия казалось устойчивым, но поляки не позволяли ему забыть о своих  обещаниях, грозя разоблачением. Уже  в феврале 1606 года в Москву явились  послы короля Сигизмунда с территориальными претензиями. О тайных сношениях нового царя с Речью Посполитой скоро стало известно, но о сути их в Москве пока не догадывались. Чтобы рассеять подозрения, самозванец попытался представить дело так, будто речь идет о союзе с поляками против Крыма и Турции. Он даже всерьез начал готовиться к военному походу на турецкую крепость Азов. Но подготовка к войне вызвала резкое раздражение уставшего от бесконечных войн дворянства.

Очень скоро недовольные составили  заговор, который снова возглавил опытный Василий Шуйский. Он уже побывал в руках палача и вовсе не хотел еще раз оказаться перед плахой. Поэтому заговорщики действовали очень осторожно. В Польше они вошли в контакт с противниками Сигизмунда III, и предложили им возвести Лжедмитрия на польский престол. Польский король довольно быстро узнал об этом, и отношения его с Лжедмитрием обострились до предела. Взбешенный король по дипломатическим каналам прямо заявил ему: «Подлинно тебя Бог сопхнет с столицы твоей, и надобе то указать всему свету и Москве самой, какой ты человек и что им хочешь сделати». Одновременно заговорщики распространяли слухи, что Лжедмитрий — царь не настоящий и готовили покушение. Лжедмитрий знал об этом и значительно увеличил свою охрану - теперь в Кремле постоянно дежурили сотни иностранных наемников. Однако для полной безопасности этого было мало, а на русских Лжедмитрий не рассчитывал. Тогда самозванец вспомнил о дочери Юрия Мнишека Марине, которую в свое время обещал взять в жены. По условиям этого брачного соглашения Мнишеку и его дочери обещаны были крупные земельные владения. Они же обязывались привести с собой в Москву наемников и оружие. Лжедмитрий пообещал каждому из солдат задаток в сто золотых.

 

 

 

 

 

6.ПРОБЛЕМА РУССКОГО САМОЗВАНСТВА – ИСТОКИ, ПРИЧИНЫ,                    ОСОБЕННОСТИ

 

 

 

До XVII века на Руси не было самозванцев, имевших виды на царский  престол. История русского самозванства связана с кризисами династических семей. К рубежу XVI-XVII веков как раз и относится первый в русской истории подобный кризис. Именно в это время появляются первые лжецари.

В историографии бытует мнение, что народ поддерживал самозванцев потому, что те обещали ему освобождение от крепостной зависимости.

С этим можно поспорить, поскольку есть сведения, что наряду с такими самозванцами, как Лжедмитрий I и Е. Пугачев, увлекавшими за собой не один десяток тысяч людей, в России были и иные, которые в лучшем случае могли похвастаться несколькими десятками сторонников. Чем это объяснить?

Скорее всего, одни самозванцы лучше играли свою роль, их поступки в большей степени соответствовали народным ожиданиям, а другие претенденты на престол не соблюдали общепринятых «правил игры» или же чаще их нарушали.

«Праведным» в глазах народа выглядел тот монарх, который  в свою очередь был «благочестивым»,  во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным».

«Законность» правителя  определялась Богоизбранностью – обладанием харизмой (личной благодатью), которая доказывалась наличием «царских знаков» на теле. Именно с их помощью (креста, звезды, месяца, «орла», то есть царского герба) многочисленные самозванцы в XVII-XVIII веках доказывали свое право на престол и обеспечивали себе поддержку в народе.

Помимо «царских знаков»  имелись и другие отличительные признаки «законного» претендента на престол – поддержка самозванца «всем миром», а также удачливость претендента, свидетельствующая о его Богоизбранности.

Массовая поддержка  могла опираться на признание  претендента «подлинным государем» со стороны авторитетных лиц или свидетелей, которые якобы знали его еще в бытность царем.

Уверенность, что царевич  Дмитрий все-таки жив, росла по мере того, как войска первого самозванца успешно продвигались к Москве. Наконец, в народном сознании хранился определенный план действий, который предписывался каждому самозванцу. Суть его заключалась в вооруженной борьбе с «изменниками» и походах на Москву (в XVIII веке— сначала на Москву, а затем на Петербург). Действовать как-то иначе значило разоблачить себя. Ведь «законный» царь для того и «объявлялся» народу, чтобы с его помощью вернуть себе власть.

Теперь поговорим о  таком признаке «праведного» царя, как «благочестивость», которая  заключалась прежде всего в строгом  соответствии образа жизни предписаниям «царского чина». Истинный государь должен был выполнять все установления православия, строго соблюдать национальные обычаи и традиции двора.

Сообразно с  этим, для развенчания Лжедмитрия I его противники ссылались на то, что он дружил с иностранцами, занимался колдовством, относился с пренебрежением к иконам и церковным обрядам, не следовал традициям русского быта. Кстати, интересный исторический факт. Москвичи поняли, что царь не свой, так как тот не любил баню и после обеда не спал! Хотя вся Москва традиционно почивала после обильных обедов. Лжедмитрий же в «тихий час» ходил по Кремлю, проверял караулы. А это вообще не царское дело ходить пешком по улице, как простолюдин. Мало того, он захотел освободить крестьян и дать русским людям разрешение на свободный выезд за границу. Кроме того, самозванец, чтобы не порождать кривотолков, должен был избегать панибратства с простыми людьми, соблюдать определенную дистанцию в отношениях с ними.