Лагеря смерти на территории Беларуси в период ВОВ

     Во  время этой акции расстрелы продолжались возле этих «куч». Бывало и такое, что людей только ранило и позже они выбирались и прятались в лесу. К тому же день и ночь к месту сожжения подъезжали душегубки с телами. И прежде чем рабочие утром начинали доставать тела из ям, они должны были сначала «разобраться» с телами расстрелянных или задушенных ночью людей.

     Чтобы не оставлять свидетелей, через определенный промежуток времени, чаще всего после рабочего дня, военнопленных расстреливали и сжигали. А на утро привозили новых людей из минских лагерей, которых тоже ликвидировали после выполнения работ. Так как речь шла о секретной операции, переписка была категорически запрещена.

     Чтобы обеспечить себя достаточным количеством  древесины, вокруг Тростенца были отобраны все повозки. Ежедневно крестьяне рубили деревья в его окрестностях и отвозили бревна к краю Могилевского шоссе, туда, где начиналась узкая дорога в лес Благовщины. Под присмотром рабочие колонны отвозили древесину, грузили ее в машины и шли к месту кострищ.

     15 декабря 1943 года все тела из 34 ям-могил были извлечены и сожжены. Предпоследняя смена рабочих выровняла последнюю могилу и прикрыла ее ветками. Руководитель обратился к 45 рабочим с дружественной речью, поблагодарил их за работу и выразил свое удовлетворение. Затем каждый из них должен был подойти к столу и расписаться на листе бумаги о неразглашении их деятельности. Он сообщил им, что они едут в Минск и смогут принять душ. Каждый получил кусок мыла и полотенце. Он с каждым лично попрощался за руки. Вместо обещанного транспорта, который должен был следовать в Минск, их погрузили в стоявшую наготове душегубку. Они уже предполагали, что с ними произойдет, и не хотели заходить. Полицейские запихивали их в газовую камеру. Военнопленные были настолько измучены, что особо не сопротивлялись. Вскоре двери за ними заперли и двигатель заработал.

     Так как Красная Армия все ближе  подходила к Минску, с конца  октября 1943 года трупы больше не закапывали, их сразу же сжигали.

     В конце июня 1944 Красная Армия уже  стояла под Минском. Лагерь ликвидировался еще с большей силой. В лагере еще находилось 100 пленных. Красная Армия все ближе подходила к Минску. Уже была слышна стрельба. Поддавшись панике, немцы готовили свой побег. Пленные, находившиеся в минских лагерях и тюрьмах, надеялись, что Красная Армия подойдет скорее, чем немецкие грузовики и душегубки. И все же, прежде чем немцы покинули Минск, шеф полиции 28 июня 1944 года приказал: минские гражданские лица из тюрем и оставшиеся русские военнопленные из лагерей Минска и его окрестностей должны быть расстреляны в большом сарае и сожжены вместе с ним.

     Так и произошло. 28—30 июня 1944 года жертв  выстраивали на бревнах и расстреливали из пулемета. На трупы снова клался слой древесины. Прибывали новые жертвы и все снова повторялось. Все продолжалось до тех пор, пока последние не находились под потолком. 6500 трупов находились в этом сарае. А потом их поджигали. Это продолжалось в течение трех дней, пока Красная Армия не освободила Минск. Когда первые советские войска вступили в Тростенец, трупы все еще горели. Горели также бараки и деревянные постройки лагеря и колхоза, которые подожгли немцы перед своим бегством.

     Общее число убитых в лагере смерти Тростенец  составляет 206500 человек.

2. Минское гетто

     Минское гетто - крупнейшее в Европе. В нем было уничтожено около 100 тысяч человек. Оно было создано фашистами в июле 1941.

     По  свидетельствам очевидцев, гетто опоясали густыми рядами колючей проволоки, установили сторожевые вышки и круглосуточное наблюдение. Через определенные интервалы времени вдоль ограды следовали вооруженные патрули жандармов и полиции. По тем, кто рисковал подойти к проволоке заграждения для обмена личных вещей и имущества на продукты питания, охране разрешалось открывать огонь без предупреждения. Вскоре в гетто Минска согнали евреев из близлежащих местечек и сел. Скученность населения достигла невероятных размеров. Немцы были вынуждены распределять жилую площадь из расчета полтора квадратных метра на одного взрослого человека, не считая детей. Трудно представить себе тесноту гетто, среди развалин кварталов, разрушенных бомбардировкой зданий, взорванных квартир, на пепелищах сожженных домов без перекрытий и зияющими провалами вместо окон, где ютились тысячи несчастных, голодных, трепещущих от страха существ. Фашисты издевались над заключенными евреями, грабили, мучили, кололи штыками, бросали живыми в огонь. Осужденных на смерть принуждали петь песни, танцевать, а потом их расстреливали.

     По  приказу генерального комиссара Белоруссии вводился режим особого положения. В Минске был установлен комендантский час с 22.00 до 5.00 утра, а в других городах республики - с 21.00, в сельской местности - до 4.00. Все лица старше 14 лет обязаны были иметь при себе удостоверение личности. Владельцы домов и квартир - вывешивать на видном месте списки с точным указанием проживающих жильцов. Особо подчеркивалось, что поддерживать "большевистские банды" и их приверженцев, передавать им сведения и личные наблюдения, денежные средства, продовольствие, одежду, медикаменты, давать приют, пускать на ночлег и пр. запрещалось под угрозой смерти. Приказ обязывал всякого немедленно сообщать властям о появлении подозрительных лиц. За успешное сотрудничество предлагалось денежное вознаграждение, водка, папиросы и махорка. Для крестьян, отличившихся в борьбе с партизанами, выделялись единоличные хозяйства.

     Каждый  еврей должен был носить на своей  одежде нашивку желтого цвета. Как правило, это были просто куски желтой материи, чаще всего неровно вырезанные кружки. В Минске немцы не требовали, чтобы «желтые звезды» были действительно звездами. Как правило, вопрос отличительного знака для евреев был прерогативой местного начальства и на различных частях оккупационной территории решался по-своему.

     Чтобы поесть, выжить люди продавали свои вещи, которые немцы при переселении  в гетто не конфисковывали. Так как денег не было, основной «валютой» в торговле между гетто и «той стороной» служил отрез — своеобразный обменный купон, в первичном своем назначении — материал на мужской костюм или женское платье. Отрезы имелись у многих из жителей гетто, так как в советских условиях их собирание было, пожалуй, самым надежным вкладыванием и сохранением своих сбережений. В гетто отрезы сразу же обрели большой спрос, который не уменьшался до последних дней его существования.

     Нацисты применили классическую тактику: прежде чем приступить к уничтожению еврейского населения, необходимо ликвидировать его самую активную, боеспособную, способную к сопротивлению часть — мужчин, причем самых здоровых и молодых. Это стало целью облав 14, 26 и 31 августа 1941 года в Минском гетто.

     После событий августа 1941 г. большинство евреев поняло, что каждому из них без исключения угрожает смерть, что даже «честная работа» или «надежные документы» не могли гарантировать защиту от смерти. Только в августе 1941 -го гетто трижды (14, 26 и 31) узнало массовые облавы, учиненные командами и отрядами литовских фашистов со специально обученными собаками. С побоями и криками тысячи евреев сгоняли на Юбилейную площадь, и оттуда их вывозили на Тучинку и на Широкую.

     Утром 7 ноября отряды СС и полиции вместе с большим количеством местных и литовских помощников вошли в гетто. Остановившись ненадолго на Юбилейной площади, они затем рассыпались по улицам Немига и Островского. Там начали искать и хватать всех, кто попадался на глаза: мужчин, женщин и детей, которых сгоняли на Юбилейную площадь. Старых и немощных расстреливали на месте. Вся площадь и прилегающие улицы заполнились людьми, на лицах которых был написан неизмеримый отчаянный страх.

     Затем поступил приказ построиться в шеренги  по 8 человек, людям раздали красные флаги с советской символикой. Мужчинам в первой шеренге дали в руки огромный плакат с лозунгом: «Да здравствует 24-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции!» Из юденрата вышли люди в гражданском с кинокамерами. С разных сторон они стали снимать «демонстрацию»: евреям было приказано улыбаться и выглядеть счастливыми, взять на плечи детей и двигаться маршем. Колонна вышла на ул. Опанского, где уже стояла колонна больших черных машин. Через некоторое время эти черные машины, груженные евреями, стали двигаться на Тучинку.

     Погромы следовали один за другим. К 1 августа 1941 года осталось около 85 тысяч человек, а к лету 1942г. фашисты уничтожили практически всех. Поражают цинизм и хладнокровие, с которым фашисты вели подсчет уничтоженных ими людей. 31 июля 1942г. генеральный комиссар Кубе докладывал рейхскомиссару «Остланда» Лозе: «За последние десять недель в Белоруссии ликвидировано около 55 тысяч евреев. В Минской области евреи полностью истреблены». Так было по всей Белоруссии

     2.3  Колдычевский лагерь смерти

     В годы Великой Отечественной войны  гитлеровцы организовали в Барановичском районе, деревне Колдычево, концентрационный лагерь, действовавший до июля 1944 года. Здесь согласно официальным данным расстреляли, повесили, замучили, отравили газом свыше 22 тысяч человек. Первыми заключенными лагеря были активисты советской власти и военнопленные из барановичской и столбцовской тюрем. Жертвами Колдычевского концлагеря стали практически все евреи и цыгане региона, а также большое количество поляков, военнопленных, около 100 католических священников. Чрезвычайной комиссией под председательством секретаря Городищенского райкома КП (б) Б С.П.Лесничего, работавшей осенью 1944 года, и при помощи свидетельских показаний удалось восстановить картину трагедии

     Концлагерь  открыли в 1942 году. Его территория ограждалась несколькими рядами колючей проволоки, дзотами, вкопанными в землю танками, прожекторами. Для узников соорудили и кое–как приспособили многочисленные холодные помещения. Специально выстроили двухэтажное кирпичное здание тюрьмы. В двухэтажном деревянном доме жили комендант и охрана, здесь же размещалась камера пыток, где жертв подвергали страшным истязаниям. Им прокалывали язык, загоняли иголки под ногти, подвешивали, растягивали мышцы, ломали пальцы рук и ног, избивали резиновыми дубинками, лили воду в нос, сдавливали голову специальным станком, вырезали ножами куски тела и кололи штыками, ставили голыми ногами на раскаленную сковородку, рвали волосы, натравливали специально выдрессированных собак... В лагере для узников установили голодный режим при одновременном непосильном, изнурительном труде, свирепствовали массовые эпидемии. О медицинской помощи нельзя было и мечтать, наоборот, делалось все, чтобы болезни распространялись все больше и больше, а смертность росла.

     Узники  Колдычевского лагеря работали на кирпичном, мыловаренном, бондарном, и других производствах, а также на полях и добыче торфа. Заключенные выполняли различные работы по разгрузке и погрузке металла, стройматериалов. В лагере были созданы цеха: портняжный, сапожный, столярный, кожевенный, кузнечный, часовой и ювелирный, где использовался труд квалифицированных узников.

     Узники  работали по 10 — 12 часов в сутки  в неимоверно тяжелых условиях на добыче торфа в ледяной воде, а также в цехах — по изготовлению кирпича, мыловаренном, столярном, кожевенном, бондарном, сапожном, портняжном. Спали на нарах в 3 — 4 этажа на тонком слое соломы. Жилые постройки в зимнее время не отапливались. Кормили «баландой» — заваренной в воде ржаной мукой. То, что называлось «хлебом», выдавалось по 150 г на человека, а с 1944 года — по 140 г в сутки. Общение заключенных с внешним миром запрещалось. Все носили опознавательные знаки на груди, спине, а мужчины и на правой стороне брюк: красный круг с черной точкой — партизан, желтая шестиугольная звезда — еврей, буква «р» — поляк.

     Недостаточное питание, изнуряющий труд, плохо отапливаемые помещения для содержания узников, практически полное отсутствие медицинской помощи, неизбежно вызывали эпидемии инфекционных заболеваний (сыпной тиф, дизентерия). Любую свою болезнь, либо недомогание узники старались по возможности скрыть, т.к. знали, что нетрудоспособные заключенные подвергаются уничтожению. По свидетельству  Г. Бреслава одним из первых приказов Йорна на посту коменданта, стал приказ о расстреле больных узников.

     Подъем  в лагере производился в 6 часов утра. После подъема проводилась проверка заключенных. Всего в течение дня проводилось не менее 9 проверок. Все они, как правило, сопровождались избиениями и издевательствами над узниками. За малейшую провинность, часто надуманную, узников Колдычевского лагеря избивали дубинками, травили собаками, а могли и просто убить. Заключенный Г. Бреслав был избит за то, что во время доклада на немецком языке использовал польский речевой оборот. Один из подростков-заключенных, смотревший в небо на пролетающие самолеты, был задержан охранником за то, что якобы подавал сигналы вражескому летчику. За это «преступление» подросток был подвергнут страшной пытке.

     Периодически  полицейские развлекались, устраивая  «игры». Они могли заставить узников  несколько часов прыгать на полусогнутых ногах с вытянутыми руками, изображая лягушек. Эта «игра», названная «жабками», была наиболее популярна у охранников. Если, по их мнению, кто-либо из узников прыгал недостаточно энергично, он «подгонялся» дубинками. Еще одним развлечением для охраны была «игра» в «кавалерию». Группа заключенных должна была изображать наступление и бой кавалерии. Узники «лошади» должны держать на плечах «кавалеристов». «Кавалеристы» же должны были наносить друг другу удары. «Лошади» часто не выдерживали и падали вместе с седоками. За это узники могли быть избиты.