Учреждение  образования

«БЕЛОРУССКИЙ  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ 

УНИВЕРСИТЕТ» 

     Конкурс научно-исследовательских и творческих работ студентов

     и магистратов по общественным и гуманитарным наукам

     “Память молодых сердец”

       к 70-летию начала Великой Отечественной войны 
 

     Лагеря  смерти на территории

     Беларуси в период ВОВ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Минск, 2011 

     Оглавление

1.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Введение

     1 сентября 1939 года началась 2 Мировая  война. Это была самая ужасная  война в истории, и ужасна  она не только большими потерями  на фронтах, но и огромным количеством жертв среди мирного населения. К этому привела политика нацистов, которые исходили из расовой теории. Целью этой политики было освобождение Европы от "низших" рас путем их уничтожения. Частью этой политики было создание лагерей смерти.

     Лагеря смерти — учреждения для массового уничтожения различных групп населения. Первые концентрационные лагеря в нацистской Германии были созданы после прихода гитлеровцев к власти с целью изоляции и репрессирования противников нацистского режима. Лагеря смерти, используемые нацистами для убийства евреев, цыган и узников других национальностей были построены по специальным проектам, с расчётной мощностью на уничтожение заданного количества людей.

     В период второй мировой войны гитлеровская Германия на территории оккупированных европейских стран создала гигантскую сеть концентрационные лагерей, превращенных в места организованного систематического убийства миллионов людей. С начала войны до марта 1942 г. число заключенных выросло с двадцати пяти тысяч до ста тысяч; в 1944 г. оно достигло миллиона. Целая система нацистских лагерей была создана и на территории оккупированной Беларуси. Этой проблеме и посвящена данная работа.

     Нацистские  лагеря смерти в Беларуси

2.1 Лагерь смерти Тростенец

     19 июля 1941 года, три недели спустя  после того, как вермахт оккупировал Минск, в западной части города было создан лагерь смерти, куда согнали всех оставшихся 85000 минских евреев. Чтобы создать для них места, надо было расстрелять 7000—10000 минских евреев из гетто. Для этих массовых расстрелов шеф недавно созданной минской службы «командир охранной полиции в Минске», оберштурмбанфюрер Эрих Эрлингер искал новое место для убийств, которое должно было находиться в его окрестностях. Он нашел его в 13 километрах юго-восточней Минска, в лесу Благовщины, слева от Могилевского шоссе. Эта местность не должна была быть видна издалека, и, что касается подъездных путей и ограждения, она была подготовлена наилучшим образом.

     Ранее эта местность уже была огороженной  советской территорией и возможно уже тогда была местом расстрелов жертв сталинских репрессий. Можно было использовать имеющиеся смотровые вышки. Необходимо было только на русских вывесках добавить на немецком: «Запретная зона! Вход воспрещен. Стреляем без предупреждения!»

     Там выкопали большие ямы: шестьдесят метров в длину, пять метров в ширину и  три метра в глубину. Командование охранной полиции называло это место  «Территорией поселения». Эти ямы  выкапывали русские военнопленные. Сначала в ноябре 1941 для 7000—10000 минских евреев из гетто. Затем для всех минчан, которых расстреляли немецкие оккупанты: для коммунистов, больных и слабых людей, а также для детей, молодежи и взрослых людей, которые подозревались в сговоре с партизанами или участвовали в сопротивлении. Не было ни одной причины, препятствующей расстрелам в Тростенце.

     На  грузовиках людей привозили из Минска к ямам. Затем они должны были отдать все, что у них было и раздеться. Они становились на край ямы и около двадцати стрелков тайной полиции или местных коллаборационистов убивали их выстрелом в затылок. В каждой яме находилось приблизительно 4500 тел. Сверху посыпали известняком и выравнивали поверхность. Начиная с мая 1942 года все убийства происходили в этом лесу Благовщины.

     Расстрелы производились по одному и тому же плану. Согласно этому плану люди отбирались перед каждой акцией. Привлекались все служащие охранной полиции, не учитывая их специализацию и прежние служебные дела. Командир охранной полиции следил за тем, чтобы были задействованы по возможности все. Так как чаще всего эшелоны прибывали на минскую товарную станцию в промежутке с 4.00 до 7.00 утра, то это способствовало тому, чтобы прибывших расстреливали в тот же день без промедления. Расстрелы продолжались с раннего утра до позднего вечера. Одна группа охранной полиции отвечала за разгрузку вновь прибывших людей, их багажа и товарных вагонов. Разгрузка, сбор и сортировка до прибытия эшелона из Кельна 24 июля 1942 года производилась на территории товарной станции в Минске. Во избежание паники и с целью проведения выгрузки и перегрузки без осложнений, депортированных вводили в заблуждение, рассказывая им об их дальнейшей судьбе. По громкоговорителю звучала упоительная речь, которая поздравляла их с прибытием. Им говорили, что расселят в различных местах. Их лживо уверяли, что их документы, оставшиеся деньги, все их вещи, которые они взяли с собой, забирают лишь для их блага, для того, чтобы они налегке могли ехать дальше, что все будет выслано им на место назначения. Чтобы их в этом убедить, им выдавали на все даже квитанции. Таким образом, многие до последнего момента действительно еще верили в переселение. Другая группа забирала деньги и ценные вещи.

     Потом уже другие служащие отбирали таких  людей, которых можно было бы послать  на работу в гетто: депортированных, у которых еще были силы для работы, и квалифицированных рабочих. Из вещей они могли взять с собой только самое необходимое. Все остальное они должны были отдать. Для неработоспособных, больных, слабых, стариков и детей уже стояли наготове грузовики: грузовики отвозили этих людей к ямам в лес Благовщины, который находился в тринадцати километрах юго-восточнее Минска, для расстрела. Во избежание столпотворения на месте расстрела, что дало бы возможность жертвам устроить мятеж, грузовики отправлялись через определенный промежуток времени. Здесь на месте отправки за этим специально следил человек из охранной полиции.

     Расстрелы производились по одной и той  же схеме, каждый точно знал свою задачу и выполнял ее, не требуя каких-либо дополнительных распоряжений. Когда грузовики приближались к могилам, специальная группа выводила депортированных из машин, часто угрожая оружием, потому что люди уже слышали выстрелы, предполагали, что с ними произойдет и не хотели покидать грузовики. Другая группа сопровождала их прямо до края ямы, пытаясь предотвратить попытку жертв к бегству, которая могла произойти в последнюю секунду. Третья группа приказывала им раздеться полностью или до нижнего белья. Затем людей выстраивали вдоль ямы перед стрелками. Многие еще до расстрела прыгали в ямы, туда, где уже лежали трупы. Это создавало беспорядок и препятствовало установленному ходу расстрела. В соответствии с планом отбиралось также соответствующее количество стрелков. Издавался  шум игравших пластинок, шлягеры сезона должны были заглушить звуки выстрелов, чтобы жители окрестных деревень, прежде всего Малого и Большого Тростенца, не слишком отчетливо слышали выстрелы. Убивали выстрелом в затылок. Если случалась промашка и жертва оставалась в живых, то производили повторные выстрелы. Часто давали автоматную очередь прямо в яму, пока все не становилось тихо и люди не лежали неподвижно.

     На  месте сбора, на минской товарной станции, стояли уже наготове душегубки. Использовало этот способ убийства, чтобы ускорить процесс уничтожения, и из-за опасения, что психологическая нагрузка для стрелков была бы очень сильной, так как расстрелы производились слишком часто. Душегубки применялись по особому приказу минского ведомства охранной полиции, и это дело доверялось лишь квалифицированным шоферам. Они были в форме коробки, оббитой изнутри жестью, с двустворчатой дверью со стороны задней стенки. Водитель подключал трубу, через которую выхлопные газы поступали в камеру. И газовая камера ехала к ямам в лесок Благовщины. Рабочая группа, состоящая из русских военнопленных или евреев, должна была доставать из камеры сцепленные друг с другом окровавленные, испачканные собственными отходами, фекалиями и мочой тела и бросать их в ямы. Иногда выхлопные газы поступали в камеру тогда, когда душегубка прибывала к могилам и стояла с работающим двигателем. Тогда можно было слышать в этой камере крики отчаянно борющихся со смертью людей. Они кулаками били по стенам и упирались ногами с такой силой, что машина раскачивалась. Спустя 15 минут в машине становилось все тихо и неподвижно. Это было показателем того, что борьба находящихся внутри людей прекратилась и можно открывать двери

     В конце июля 1942 года (во время массовых расстрелов евреев из Минского гетто) в Благовщине было уничтожено такое большое количество людей, что службе охранной полиции приходилось дополнительно одалживать грузовики у вермахта и у руководства железной дороги, чтобы перевезти все этих жертвы.

     По  другую сторону этого места казни  находилась небольшая деревня Малый Тростенец. Это деревня граничила с огромной хозяйственной местностью под названием колхоз Карла Маркса. Территория колхоза, где занимались земледелием и скотоводством.

     После оккупации Минска эсэсовцы отняли это  хозяйство, и оно перешло в  их владение как «хозяйство Тростенец». Все продукты, которые здесь производились, поставлялись в казино, столовые и полиции. Таким образом, это хозяйство кормило своих оккупантов. Для работы в нем была выделена рабочая сила: военнопленные и депортированные из рейха и специально для этого отобранные евреи, в хозяйстве были задействованы 500 рабочих. Они работали также и в прачечных, где очищалась одежда расстрелянных людей от песка и крови, и в швейной мастерской, где приводилась в порядок разорванная и пострадавшая от пуль одежда, в сапожной мастерской, где ремонтировались поврежденные сумки жертв.

       Чтобы следить за рабочими  и чтобы предотвратить попытку  к бегству, людей держали в  бараках, окруженных забором из  колючей проволоки, и поставили смотровые вышки. Количество рабочих росло, и росла территория, на которой находились люди в свободное от работы время. Необходимо было строить новый забор из колючей проволоки и ставить смотровые вышки: лагерь за пределами хозяйства становился больше. Дошло до того, что ежедневно большое количество людей доставлялось к месту расстрела на телегах, столько, сколько стрелки могли «обслужить» за день. Таким образом, люди были вынуждены ждать своей смерти два или три дня: в бункерах и бараках, конечно, окруженных забором из колючей проволоки и смотровыми вышками.

     Так возникли два отдельных лагеря: один для рабочих, работающих в колхозе, а другой для тех, кто ожидал своей  смерти.

     Не  прекращались попытки партизан освободить людей. Одна из таких попыток была предпринята в ночь на 19 марта 1942 года. Партизаны убили несколько из охранников, обошли здание коменданта и освободили определенное количество пленных. В связи с этим немцы увеличили число охранников на 250 человек, обнесли каждый из бараков в отдельности колючей проволокой, поставили охранников с собаками вокруг бараков и бункеров. Кроме того, они оборудовали бункер для пленных, которых должны были расстреливать на следующий день непосредственно у ворот лагеря возле тополиной аллеи, который строго охранялся. И весь лагерь в три ряда был обнесен забором из колючей проволоки, к которому было подведено электричество, поставили смотровые вышки с постовыми. Внутри находилось футбольное поле. Чтобы развлечь комендантов лагеря, управляющих, охранников и людей охранной полиции из Минска, здесь проходили футбольные матчи: соревнования двух команд, игроков которых предварительно поили водкой. Даже вновь прибывшие евреи должны были играть против пленных из бункеров, которые ожидали своей смерти. Проигравшую команду сразу же расстреливали в Благовщине. Команде, которая одерживала победу, продлевали жизнь на день или два.

     Несмотря  на усиленную охрану, партизанам постоянно  удавалось по ночам проникать в лагерь и освобождать небольшую часть своих соотечественников. Ранее партизаны были обычными крестьянами и проживали в деревне Малый Тростенец, которая находилась неподалеку от лагеря. В то время как они делали вид, что обрабатывают поля возле колючей проволоки, они весь день напролет могли следить за оцеплением и сменой постов.

     После повторной попытки освободить заключенных, минский генеральный комиссар в мае 1943 года велел переформировать деревню Малый Тростенец  в «военную деревню». Все жители должны были покинуть деревню, а на их место были поселены сторонники нацистов и крестьяне-коллаборационисты. Пригодные к военной службе мужчины в возрасте от 16 до 50 лет, будучи крестьянами-коллаборационистами, были обучены военному делу и получили оружие. Таким образом, деревня управлялась и охранялась немецкой жандармерией и (местной) группой охранников. Благодаря такому «обучению и использованию сил» крестьян-коллаборационистов в «военной деревне» попытки партизан извне проникнуть в деревню Малый Тростенец и освободить заключенных стали невозможными.

     В конце сентября 1943 года солдаты вермахта вынуждены были оставить Смоленск. Красная Армия приближалась к Минску. Командирам стало ясно, что Минск им уже не удержать. Уже весной — в начале лета 1943 германская служба безопасности, которая несла ответственность за уничтожение евреев, поняла, что немецкие войска должны очистить всю восточную часть России. И русские не должны были обнаружить следы массовых убийств со стороны немецких оккупантов. Эти следы необходимо было уничтожить. И служба безопасности Берлина решила перед наступлением Красной Армии «очистить» все крупные массовые захоронения. Эта акция была названа «извлечением трупов» (массовое сжигание трупов). Она была строго секретной, и все, кто принимал в ней участие, должны были дать подписку о неразглашении.

     Для рабочих рядом с территорией, на которой происходило сжигание, был построен небольшой земляной бункер без окон, в котором они ночевали и проводили вечера. Проход был таким узким, что через него мог пройти только один человек. Для подачи воздуха служило узкое вентиляционное отверстие. Перед дверью стоял охранник, а на крыше находился переводчик, который подслушивал разговоры рабочих. На ногах у военнопленных были цепи, которые едва позволяли им выполнять их работу, но зато препятствовали побегу.

     Найти 34 ямы-могилы было несложно, потому что  с течением времени почва осела, и образовался отвес. Работа 100 русских военнопленных заключалась в том, чтобы вскрывать могилы и с помощью специально подготовленных крюков доставать из них тела. Так как трупы уже подверглись сильному разложению, то во время их вытягивания они распадались на куски. Головы отваливались от шей, а руки и ноги от туловищ. Рабочим приходилось спускаться вовнутрь и доставать, находясь в зловещей вони, тела и части тел и складывать их в кучу.