Кризис и разложение феодально-крепостнической системы России

В 1857 г. в “Современник”  пришел Николай Александрович Добролюбов. Он как литературный критик явно превосходил  Чернышевского, но был менее искушен  в жизни, а потому отличался большей  прямолинейностью и беспощадностью в оценках. Особое раздражение вызывали у Добролюбова бесконечные либеральные  разговоры, за которыми он не видел  дела. Все либеральное движение Добролюбов считал “обломовщиной”, а либералов — “лишними людьми”. Разочаровавшись в “обломовщине”, критик возложил все надежды на “народное дело”, как иносказательно называл он революцию.

В те годы “Современник”  был весьма популярен. Широкая читательская публика разбиралась в сельском хозяйстве еще меньше, чем ее кумиры, позиция которых представлялась им поэтому безупречной. С особым упоением “Современник” читала определенная часть студентов, семинаристов, гимназистов. Отдельные статьи из журнала переписывались и передавались из рук в руки. Порыв, нетерпение, энтузиазм молодого поколения оказывали сильное воздействие на Чернышевского и Добролюбова. По-видимому, они уже не могли не писать того, чего требовала от них горячая читательская аудитория. В этом была и сила, и слабость радикальных авторов “Современника”.

С именами Чернышевского  и Добролюбова было связано начало размежевания в едином прежде лагере оппозиции. Размежевание между либералами и демократами — естественный процесс, знакомый всем достаточно развитым обществам. Но в России он произошел, пожалуй, слишком рано, когда общество не достигло еще необходимой зрелости.

Герцен был недоволен  резкими нападками “Современника” на либералов. Незадолго до крестьянской реформы Чернышевский ездил за границу  и встречался с Герценом. По-видимому, беседа не очень получилась. “Какой умница, какой умница! — восклицал  после этого свидания Чернышевский.—  И как отстал... Ведь он до сих пор  думает, что продолжает остроумничать  в московских салонах и препираться  с Хомяковым... Присмотришься—у него все еще в нутре московский барин сидит!”

В свою очередь Герцена  задело то, как разговаривал с ним

Чернышевский (по-видимому, не очень тактично). “Удивительно умный  человек,— говорил он,— и тем  более при таком уме поразительно его самомнение. Ведь он уверен, что  “Современник” представляет из себя пуп России. Нас, грешных, они совсем похоронили. Ну только, кажется, уж очень они торопятся с нашей отходной — мы еще поживем!”

“Колокол” продолжал  делать ставку на единство всего лагеря, противостоящего крепостникам. Герцен считал желательным мирное, эволюционное развитие общества, но не отвергал полностью  и революционный путь. “От души предпочитаем,— заявлял он,—  путь мирного, человеческого развития путем развития кровавого”. И тут  же добавлял: “Но с тем вместе так же искренне предпочитаем самое  бурное и необузданное развитие —  застою николаевского “статус кво”.

В сложившейся обстановке Герцен видел все предпосылки  для мирной отмены крепостного права.

ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО  ПРАВА В РОССИИ

Первые шаги на пути к крестьянской реформе. Отмена крепостного  права затрагивала жизненные  основы огромной страны. Александр II не решался взять ответственность  всецело на себя. В конституционных государствах все крупные мероприятия сначала разрабатываются в соответствующих министерствах, потом обсуждаются в Совете министров, а затем вносятся в парламент, которому принадлежит решающее слово. В России в то время не было ни конституции, ни парламента, ни Совета министров. Поэтому потребовалось создать систему центральных и местных учреждений специально для разработки крестьянской реформы. 

Подготовка реформы  началась вскоре после заключения Парижского мира. Александр II, выступая в Москве перед предводителями дворянства, заявил, что “лучше начать уничтожение крепостного  права сверху, нежели ждать того времени, когда оно начнет само собою  уничтожаться снизу”. Намекая на пугачевщину, Александр затрагивал очень чувствительную для помещиков тему. “Передайте слова мои дворянам для соображения”,— сказал он в конце речи.

Ожидалось, что дворяне  живо откликнутся на призыв царя и  дело пойдет дружно и споро. Тем временем в Министерстве внутренних дел началась разработка главных оснований реформы. Из архивов были извлечены проекты Сперанского и Киселева. К ним присоединили ходившие по рукам записки, в том числе и кавелинскую. В итоге чиновники сошлись на том, что крестьянам, освобожденным от крепостной зависимости, надо дать небольшие наделы. За это крестьяне должны будут исполнять строго определенные повинности в пользу помещика.

В начале 1857 г., в соответствии с традициями прошлых царствований, был образован Негласный (секретный) комитет для обсуждения министерской программы. Но его деятельность оказалась малопродуктивной. Назначенные в комитет поседелые сподвижники Николая I толкли воду в ступе да искали способы, как бы загнать все дело в тупик.

Между тем помещики никак не откликались на призыв царя. Даже во время коронации их представители  явно избегали прямых ответов. Наконец, виленский генерал-губернатор В. И. Назимов сумел склонить местных дворян выступить с предложением об отмене крепостного права. Но возникло новое затруднение:

польские и литовские  помещики просили освободить крестьян без земли, а министерский проект предполагал освобождение с наделом. Завязавшийся узел разрубил сам Александр II. Он приказал составить рескрипт на имя Назимова, исходя из министерской программы. 20 ноября 1857 г. рескрипт был  утвержден царем. Польским и литовским  помещикам предлагалось избрать  губернский комитет для разработки реформы на условиях, предложенных правительством.

Протесты польских и литовских помещиков (мы-де просили  вовсе не о том) были оставлены  без внимания. Рескрипт Назимову был  опубликован. Негласный комитет  преобразовали в Главный комитет  по крестьянскому делу. Реформа стала  разрабатываться в обстановке гласности. Александр II совершил поступок, достойный  потомка Петра I.

Обстановка гласности  вынудила помещиков откликнуться на призыв царя. К лету 1858 г. почти повсеместно  были созданы губернские дворянские комитеты.

Деятельность редакционных комиссий. Манифест 19 февраля 1861 г. В  конце 1858 г. стали поступать отзывы губернских комитетов. Для рассмотрения этих отзывов и составления подробного проекта реформы были образованы редакционные комиссии. По воле царя их возглавил Я. И. Ростовцев.

В свое время Ростовцев  был близок к декабристам, но в  решающий момент сообщил правительству  о готовящемся выступлении. Правда, при этом он не назвал имен и о  своем шаге известил Рылеева и  Оболенского.

Ростовцев много  сделал для того, чтобы направить  работу редакционных комиссий в либеральное  русло. Все текущие дела по подготовке реформы сосредоточились в руках  товарища (заместителя) министра внутренних дел Николая Алексеевича Милютина (1818—1872). Милютин был близок к Кавелину и старался реализовать основные положения его записки. Большую помощь оказывал ему славянофил Ю. Ф. Самарин, член редакционных комиссий.

Помещики с недоверием относились к редакционным комиссиям, и Александр обещал, что представители  дворянства будут вызваны в Петербург, ознакомлены с документами и  смогут высказать свое мнение. К  августу 1859 г. проект был подготовлен, и встал вопрос о приезде дворянских представителей. Опасаясь, как бы они  не образовали какое-нибудь подобие  парламента, правительство решило вызвать  дворян в столицу в два приема (сначала от нечерноземных губерний, а затем от южных, черноземных). Вызванным  было запрещено собираться на официальные  заседания. Их приглашали по 3—4 человека в редакционные комиссии и просили  отвечать на задаваемые вопросы. Дворяне  были очень недовольны таким поворотом  дела.

Помещики нечерноземных  губерний не возражали против наделения  крестьян землей, но требовали за нее  выкуп, несоразмерный с ее стоимостью. Тем самым они пытались включить в сумму выкупа компенсацию за оброк. Они настаивали также на том, чтобы правительство гарантировало  выкупную операцию.

Кроме того, помещики опасались, что власть правительственной  бюрократии непомерно усилится, если она заберет под свой контроль все дело управления крестьянами. Чтобы  отчасти нейтрализовать эту опасность, дворянские представители потребовали  свободы печати, гласности, независимого суда и местного самоуправления. В  ответ правительство запретило  на ближайших дворянских собраниях  обсуждать вопрос о реформах.

Этот запрет вызвал сильное брожение среди дворянства, особенно в нечерноземных губерниях, где оно было более просвещенным и либеральным. На собрании тверского  дворянства помещик А. И. Европеус (бывший петрашевец) произнес яркую речь против произвола бюрократии, нарушающей законные права дворян, и был отправлен в новую ссылку—в Пермь. Вятка была избрана местом ссылки для' тверского губернского предводителя дворянства А. М. Унковского. Александр II показал, что он кое-чему научился у своего отца.

Тем временем, в начале 1860 г., в Петербург съехались дворянские представители от черноземных губерний. Их критика правительственного проекта освобождения крестьян была еще резче. Они увидели в деятельности редакционных комиссий проявление демократических, республиканских и даже коммунистических тенденций. Они указывали на различные опасности, грозящие государству в случае реформы. Но землевладельцы из черноземных губерний не выдвигали требований относительно гласности и различных свобод, и правительство не подвергло их репрессиям. Дворянским представителям было обещано, что их замечания по возможности будут учтены.

В это время умер Ростовцев. Председателем редакционных комиссий был назначен министр юстиции  граф В. Н. Панин, известный консерватор.

На каждом последующем  этапе обсуждения в проект вносились  те или другие поправки крепостников. Реформаторы чувствовали, что проект все более сдвигается от “золотой середины” в сторону ущемления  крестьянских интересов. Тем не менее обсуждение реформы в губернских комитетах и вызов дворянских представителей не остались без пользы. Милютин и Самарин (главные разработчики реформы) поняли, что она не может осуществляться на одинаковых основаниях во всей стране, что нужно учитывать местные особенности. В черноземных губерниях главную ценность представляет земля, в нечерноземных — крестьянский труд, овеществленный в оброке. Они поняли также, что нельзя без подготовки отдавать помещичье и крестьянское хозяйства во власть рыночных отношений; требовался переходный период. Они утвердились в мысли, что крестьяне должны быть освобождены с землей, а помещикам следует предоставить гарантированный правительством выкуп. Эти идеи и легли в основу законоположений о крестьянской реформе.

Заветной мечтой крепостников было так или иначе похоронить реформу. Но Александр II проявил необыкновенную настойчивость. В самый ответственный момент он назначил председателем Главного комитета по крестьянскому делу своего младшего брата Константина Николаевича, сторонника либеральных мер. На последнем заседании комитета и в Государственном совете реформу отстаивал сам царь. 19 февраля 1861 г., в шестую годовщину своего восшествия на престол, Александр II подписал все законоположения о реформе и манифест об отмене крепостного права. Поскольку правительство опасалось волнений, публикация документов была отложена на две недели — для принятия предупредительных мер. 5 марта 1861 г. манифест был прочитан в церквах после обедни. На разводе в Михайловском манеже Александр сам прочитал его войскам.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ  РЕФОРМЫ 19 ФЕВРАЛЯ 1861 г.

Личное освобождение крестьян. Образование сельских обществ. Учреждение мировых посредников. С  момента публикации законов 19 февраля 1861 г. помещичьи крестьяне перестали

считаться собственностью — отныне их нельзя было продавать, покупать, дарить, переселять по произволу  владельцев. Правительство объявило бывших крепостных “свободными сельскими  обывателями”, присвоило им гражданские  права — свободу вступления в  брак, самостоятельное заключение договоров  и ведение судебных дел, приобретение недвижимого имущества на свое имя  и пр.

Крестьяне каждого  помещичьего имения объединились в  сельское общество. Общие свои хозяйственные  вопросы они обсуждали и решали на сельских сходах. Исполнять решения  сходов должен был сельский староста, избираемый на три года. Несколько  смежных сельских обществ составляли волость. В волостном сходе участвовали  сельские старосты и выборные от сельских обществ. На этом сходе избирался  волостной старшина. Он исполнял полицейские  и административные обязанности.

Деятельность сельского  и волостного управления, а также  взаимоотношения крестьян с помещиками контролировались мировыми посредниками. Они назначались Сенатом из числа  местных дворян-помещиков. Мировые  посредники имели широкие полномочия. Но администрация не могла использовать мировых посредников в своих  целях. Они не подчинялись ни губернатору, ни министру и не должны были следовать  их указаниям. Они должны были следовать  только указаниям закона. В первом составе мировых посредников  было немало гуманно настроенных  помещиков.

Введение “временнообязанных” отношений. Вся земля в имении признавалась собственностью помещика, в том числе и та, которая находилась в пользовании крестьян. За пользование своими наделами лично свободные крестьяне должны были отбывать барщину или платить оброк. Закон признавал такое состояние временным. Поэтому лично свободные крестьяне, несущие повинности в пользу помещика, назывались “временнообязанными”.

Размеры крестьянского  надела и повинностей по каждому  имению следовало раз и навсегда определить по соглашению крестьян с  помещиком и зафиксировать в  уставной грамоте. Введение этих грамот было основным занятием мировых посредников.

Допустимые рамки  соглашений между крестьянами и  помещиками были обозначены в законе. Кавелин, как мы помним, предлагал оставить за крестьянами все земли, которыми они пользовались при крепостном праве. Помещики нечерноземных губерний не возражали против этого. В черноземных же губерниях они яростно протестовали. Поэтому в законе была проведена грань между нечерноземными и черноземными губерниями. В нечерноземных в пользовании крестьян оставалось почти столько же земли, как и прежде. В черноземных же был введен сильно уменьшенный душевой надел (надел на каждого крестьянина). При пересчете на такой надел (в некоторых губерниях, например Курской, он опускался до 2,5 десятин) у крестьянских обществ отрезались “лишние” земли. Там, где мировой посредник действовал недобросовестно, в числе отрезанных земель оказывались необходимые крестьянам угодья — прогоны для скота, луга, водопои. За дополнительные повинности крестьяне вынуждены были арендовать у помещиков эти земли. “Отрезки”, сильно стеснившие крестьян, на протяжении многих десятилетий отравляли отношения между помещиками и их бывшими крепостными.