Контрреформы 1880- 1890гг. Политический консерватизм конца 19в

Административное  вмешательство в судопроизводство повлекло за собой отход от одного из важнейших принципов судебной реформы- гласности суда. В 1887 году провозглашено право суда рассматривать дела при закрытых дверях, в 1891 году резко сузилась гласность гражданского судопроизводства.

Волостные суды, которые уже в ходе самой судебной реформы составляли особое звено  судебной системы (специальный порядок  судопроизводства, применение телесных наказаний), с 1889 года подпали под  непосредственный контроль земских  начальников. Последние отбирали кандидатов для волостных судов, осуществляли ревизии, штрафовали и арестовывали без особых формальностей волостных  судей.

Против выделения  судебной власти в качестве особой, независимой от других государственных  органов отрасли, выступил новый  министр юстиции Н.В. Муравьёв. В  начале 1894 года в докладе Александру III он заявил, что « суд должен быть прежде всего верным и верноподданным проводником и исполнителем самодержавной воли монарха».

В мае 1885 года закон  предоставил министру юстиции право  надзирать за чинами судебного ведомства, в 1887 году он получает право устранять  гласность судебного разбирательства, в 1889 году министру юстиции были подчинены  городские судьи, а министру внутренних дел- земские начальники.

Таким образом, уже к середине 80-х гг. сложилась  реакционная концепция контрреформ, которая основывалась на традиционных догмах:

а) божественное происхождение самодержавия и божественный промысел как основа его политики, противопоставляющиеся планам политических реформ;

б) полная централизация  власти;

в) осуждение  земского и городского самоуправления, как не соответствующие условиям русской жизни;

г) шовинизм; интересы дворянства рассматривались в традиционном понимании (в качестве типичной фигуры представлялся помещик- крепостник).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Не следует  думать, что ужесточение контроля со стороны государства было следствием недобрых намерений людей, озабоченных  лишь тем, чтобы удержать власть в  своих руках. Напротив, представление  о сильной государственной власти как единственном условии самосохранения общества исходило от деятелей, искренне заботившихся о спокойствии и благе России. Одним из них был Победоносцев, всесильный обер-прокурор Синода, детально разработавший идею русской национальной государственности.

Победоносцев  считал, что западные парламентарные демократии изначально порочны, ибо  постоянно обсуждают, толкуют и  изменяют государственный закон в угоду времени, а так же интересам тех или иных групп людей. Между тем такие интересы могут быть временными, к тому же они не всегда совпадают с интересами всего народа. Идея же российского самодержавной государственности, освящённой самой Церковью, предполагает, с точки зрения Победоносцева, лишь один вариант толкования государственных законов – заботу о благе и спокойствии народа. Собственно закон своим первоначальным источником имеет, как писал Победоносцев, «жизнь народа и её хозяйственные условия». Изначальное содержание закона, не облачённое в слова, несёт в себе народ. Формулирует же закон и следит за его исполнением государство. Именно оно – в силу священной природы царской власти – исходит при толковании законов из единственно правильной, никем не оспариваемой точки зрения. В этом и состоит, по мнению Победоносцева, главное преимущество российского государственного устройства перед западным. Российская государственность воплощает в себе идею совершенной государственной власти, которая охраняет благо народа и в своей законодательной деятельности исходит из реальных условий народной жизни.

Проводимые в  «жизненных интересах народа» контрреформы оказались бессильными перед  самим течением жизни: она брала  своё. Земская контрреформа не остановила земского движения, но настроила значительную часть земцев против самодержавия. Увеличенный избирательный ценз при проведении городской реформы  стал ещё одним стимулом для деловых  людей, чтобы задуматься о повышении  уровня своих доходов. Это в свою очередь способствовало развитию городской  экономики, усилению городской буржуазии, требующей от самодержавия предоставления ей всё новых и новых прав.