Комиссия установила возраст плательщиков - от 16 и до 60 лет. При составлении списка ясачных умершие, дряхлые и увечные были исключены до следующей ревизии. В якутском фольклоре сохранилось название этого списка - “Мθруθн испииhэгэ”. Признаками для обложения ясака служили количество работников, степень отдаленности промысла, количество скота, обилие покосных и выгонных земель. Ясачный оклад ограничивался только соболями и лисицами. Количество оклада обоих состояний и давала сумму ясака на каждый род и улус. При этом на случай необходимости замены пушнины деньгами, соболь по существовавшей тогда цене, был приравнен к 7 рублям, а лисица - 2 рублям. По такому окладу, например, Игидейский род за год платил казне 25 соболей и 100 лисиц или деньгами 375 рублей. Это новое положение в крае было введено с 1769 г. Следовательно, все действия Первой ясачной комиссии в основном завершаются указанным годом.

       В результате деятельности комиссии были расширены права и обязанности  родоначальников и ограничена сфера  вмешательства местных властей. Взиманием, распределением, переводом ясачно-возрастных в плательщики, из высшего оклада в низший или совершенным освобождением стали заниматься фактически тойоны. Общая сумма оклада ясака, установленная Первой ясачной комиссией для Якутской области, составила 29 % общей суммы оклада ясака со всей Сибири.

       Кроме того, комиссией была составлена т.н. “Ясачная выписка” для регулирования  самоуправления, судебной и административной деятельности местных родоначальников. По мнению Л. Г. Левенталя, специально занимавшегося деятельностью Первой ясачной комиссии, такая необходимость существовала. В якутском обществе шла борьба между прослойкой богатых, но не родовитых, называемых в документах “лучими людьми” и родовой аристократией, тойонами. “Этот то класс претворил в себе, – писал Левенталь, – старшие родоначальнические семьи, поборол их первенствующее значение у якутов, добился наряду с ними доступа к общественным должностям и равного участия во всех общественных делах”.

       По  установкам комиссии роды были подчинены наслежным князцам, и с этого времени в документах постоянно стали пользоваться термином “наслег”, которого Л.Г. Левенталь выводил из русского слова “ночлег”.

       В ходе деятельности комиссии М. Черкашенинов заменил большинство прежних князцов новыми более дельными старшинами. Реформа предусмотрела также случаи, когда князец подлежал смене, в особых случаях даже после публичного телесного наказания за определенные проступки. Но в скором времени телесные наказания были отменены в отношении к родоначальникам. А указом Якутской воеводческой канцелярии от 29 июля 1773 г. вменено в обязанность при каждом таком случае делать представление губернатору и ждать резолюции.

       Главой  рода становился старший тойонской семьи (или глава старшей тойонской семьи, если их в роде было несколько), после смерти которого должность обычно передавалась его брату или сыну. Наслег, состоящий из группы родственных родов, сельских общин, имел одного старшего рода, потому его глава обычно становился наслежным князцом. Его выбирали на должность ограниченный круг людей - главы тойонских семей младших родов вместе с авторитетными представителями тойонской семьи старшего рода. После работы Первой ясачной комиссии улусные князцы стали официально именоваться “улусными головами” Л.Г. Левенталь даже определил более конкретную дату: “В 1782 г. мы встречаемся, наконец, с улусными головами уже под этим их названием и с ясно выраженной властью над наслежными князцами”.

       Для основной массы скотоводов стало необходимым во что бы то ни стало тянуть ясак, чтобы не лишиться земли. Кроме того, если раньше тойонско-байская прослойка владела землею на основании своей привилегированности, то теперь привилегированный класс нашел новое основание для присвоения себе земель своих обществ в факте продолжительного и наследственного платежа ясака за эти земли и принадлежности к ясачным плательщикам. Поэтому постепенно термины “ясачноплательщик” и “ясачноспособный” стали синонимами полноправного члена общества, владеющего землей и участвующего в решении общественных дел.

       Кроме ясака население края платило  пушные, денежно-казенные повинности и  общественные расходы. Во избежание  недоимок якутские общества были связаны  круговой порукой и для перехода от одной общины или наслега в другую нужно было получить разрешение от родоначальников.

       Эксплуатация  тойонской аристократией и “лутчими людьми” бедноты принимала различные  формы. Наиболее типичным явлением была раздача скота на выпас, в “пользование”. Состоятельный класс обогащался на различного рода подрядах и ростовщических операциях. Кроме того, источником обогащения якутской знати были торговые операции с иноплеменниками. Якутские князцы и зажиточные якуты совершали систематические поездки в эвенкийские стойбища, выменивая и скупая пушнину. Так, например, А.Ф. Миддендорф встретил в 1844 г. на северных склонах Станового хребта 25 якутских купцов с 80 приказчиками, которые доставляли товары на 700 оленях. Они же торговали на северо-востоке с юкагирами, чукчами и эвенами.

Вторая  ясачная комиссия (1828-1834 гг.) и новое положение  ясачных.

       За 60 лет, прошедших со времени деятельности Первой ясачной комиссии, в жизни  коренного населения Сибири произошли  значительные перемены. Основной причиной этих перемен было достаточно сильное развитие пушной торговли, приведшее к заметному сокращению промысла пушного зверя. На севере и востоке Якутской области в 1816 г., 1818-1819 гг. от плохого промысла и недостаточного улова рыбы от голода сильно пострадали юкагиры, эвенки и якуты-переселенцы Охотского тракта. Ещё через год голодали колымские жители, зашиверские эвенки и ламуты-эвены (особенно пострадал эжанский род).

       У якутского населения в первой четверти XIX в. рогатый скот начинает по количеству преобладать над конным. Эвенки запустили своё оленеводческое хозяйство, всецело отдавшись промыслу пушного зверя. Пристрастились к жирному кобыльему мясу, скотскому маслу, замороженным сливкам. А. Ф. Миддендорф, побывавший в Восточной Сибири в 40-х гг. XIX в., писал следующее: “Тунгус утопал в изобилии жирной рыбы, дичи, и тем не менее, ему нужно, чтобы якут ему приводил лошадей и оленей для убоя, чтобы даур доставлял ему колбасу, чтобы ему привозили масло, сало, лепёшки из замороженных сливок и т.п.” Исследователи XIX в. отмечали о необыкновенной падкости тунгуса ко всему новому и возбуждающему, ко всему необычному и красивому на его взгляд, готов был за это отдать всё ценное, что у него было, входил в долги, не рассчитывая и не заглядывая вперёд. В его характере наблюдали страстность, некоторую легкомысленность и расточительность. “Он слепо шёл на всякий соблазн, - писал Левенталь, - охотно дарил вдвое против того, что сам получал, всегда готов был угостить, поделиться всем, что у него было, легкомысленно должал, но и сам платил не скупясь, не отказывался от долгов отца и деда, пока была возможность платить”. Этим и пользовались якутские торговцы. Тот же автор, касаясь якутов, отмечал, что “якут предпочитает отдавать свой труд и своё время выгодному обмену с тунгусом”. Действительно, после снятия казённой монополии с пушнины в 1761 г., спрос на последнюю увеличился, цены росли и крепли, многие стали заниматься мелкой торговлей. В первой четверти XIX в. якутские торговцы становились основными посредниками между эвенками и русским рынком. С возможно большим запасом русских промышленных товаров на вьючных лошадях, ведя на привязи откормленных кобыл и жирных оленей, они забирались в стойбища тунгусов, отыскивая их в самых укромных уголках тайги, снабжая всем необходимым, в чём нуждалась и жаждала чувственная, художественная натура эвенка.

       При падении промысла пушных зверей, в  условиях дальнейшего развития обменной торговли, благосостояние народов Севера резко падало. Это способствовало возникновению необходимости нового переложения ясака. С другой стороны - введение в действие “Устава об управлении инородцами Сибири” вызвало необходимость произвести общее переобложение народов Сибири ясаком. В 1826 г. было утверждено положение о Второй ясачной комиссии. Для этой цели в Якутскую область в июле 1828 г. была послана комиссия из трех чиновников под руководством горного инженера Злобина. Сумма ясака увеличилась по сравнению с 46051 руб. (определение Первой ясачной комиссии в 1763 г.) до 128436 руб. На одного работника из разряда “кочевых” приходилось по новому обложению 3 р. 39 к. На одного из разряда “бродячих” приходилось 5 р.40 к. Более высокие ставки обложения “бродячих” были установлены в связи с тем, что последние, в отличие от скотоводов, согласно “Уставу”, освобождались от всех податей и повинностей, кроме ясака. Комиссия разрешила большей части родов платить ясак деньгами.

       В 1830 г. Вторая ясачная комиссия закончила  свою работу, но новый оклад ясака  был утвержден Николаем I только в 1835 г. Следует отметить, что ясак, поступавший из Якутии, шел непосредственно императорскому кабинету.

       Некоторые наслеги по требованию комиссии взяли  на себя обязательство платить ясак мехами. Они сортировались. Малоценные сорта реализовывались на ярмарке  в Иркутске, более ценные распродавались с аукциона в Петербурге или Лондоне. Лучшие меха шли на нужды царской фамилии.

       По  материалам, собранным комиссией, в  Якутском округе на одного человека приходилась  одна лошадь и две головы рогатого скота. А в других округах на одну душу приходилось еще меньше. Поэтому  для основного населения важным дополнением пищи были рыболовство и охота. К этому времени в Колымском и Верхоянском округах постепенно укреплялось скотоводство, в центральных улусах и Олёкминском округе к традиционным отраслям хозяйства стало добавляться хлебопашество. С середины века распространялся и огородничество.

       Концентрация  сенокосных угодий в руках богатой  части населения привела к  тому, что в центральных улусах стала чувствоваться земельная  теснота. Она же ощущалась и в  Олёкминском улусе. В отношении  Вилюйского округа комиссия указала, что при изобилии скота население в основном не чувствует нехватки в сенокосах и пастбищах. Во всех скотоводческих округах стали увеличивать свои сенокосные угодья за счет расчисток путем выжигания кустарников и тальников на заливаемых берегах рек и на островах. С этой же целью стали спускать и осушать озера. Например, в 1820-х годах было спущено оз. Нюрба в Мархинском улусе протяженностью 25 км. Из-под воды освободилась площадь около 20 тыс. га, которая стала давать хорошие урожаи трав.

       Вторая  ясачная комиссия указала на неравномерное  распределение земельных участков по Якутскому округу и предложила ряд мер по боле равномерному распределению  сенокосов и пастбищ в якутских общинах. Комиссия рекомендовала соединить  несколько хозяйств в один летник. Совет Главного управления Восточной Сибири поддержал предложение комиссии, и этот порядок был принят якутскими общинами. За расчистку земли и спуск озера эти земли отдавались во владении на 40 лет.

       Причину обнищания якутов областная администрация справедливо видела в огромных внутренних сборах и неравномерном распределении земли. В этой связи она пыталась провести те же мероприятия, которые были введены на земли государственных крестьян, в частности, уравнительное распределение земель. Но эти указания на местах не выполнялись за небольшим исключением. К середине XIX в. всё же в большинстве наслегов земли стали распределяться между всеми несущими повинности, т.е. между тремя классами плательщиков. Но указание об уравнительном подушном распределении земли не было выполнено. Тойонские и байские хозяйства сохранили лучшие сенокосные угодья. Кроме того, они всегда могли за небольшую плату арендовать покосы бедняков.

       Таким образом, в результате деятельности Второй ясачной комиссии, как уточнено это Г.П. Башариным, соболино-лисья система распределения земли была окончательно заменена классной системой.* Главное различие между двумя этими системами состояло в том, что при первой системе землю получали только плательщики ясака, тогда как при классной системе - не только плательщики ясака, но и те, кто не платил ясак, но исполнял другие подати и повинности.

       В середине XIX в. укрепляется и позиция  якутских торговцев, которые в основном наживались, как отмечалось выше, на торговле с эвенками и эвенами. Их торговые караваны достигали самых крайних уголков Якутской области. Разъездная торговля в долг процветала во всех северных улусах. На всех ярмарках области основным сбытом была пушнина. В 1834 г. в Якутске был выстроен деревянный рынок - ”кружало”, а в 1836 г, - каменный гостиный двор.

       Рост  налогов, обнищание, тойоно-байский  гнет вызывали со стороны основной бедной, обездоленной части якутского  населения стихийный протест  в весьма пассивной форме. Семьи  бежали в необжитые места, уклоняясь  от налогов, долгов, ясака. Известно только одно открытое бунтарское выступление Василия Манчары: он похищал скот, грабил амбары, их богатства, деньги раздавал людям, но не убивал тойонов. Его лихие набеги, побеги из тюрем, романтические похождения породили фольклорный и литературный образ Манчары.

       В 1769 г. система аманатства, применяемая  среди “бродячего” населения, была отменена. Для каждого тунгусского  и ламутского рода первая Ясачная  комиссия установила твердый оклад  ясака и разрешила заменять пушнину  деньгами. Напомним, что ставки ясака для них были установлены более высокие, чем для якутов, т.к. основным занятием тунгусов и ламутов оставался охотничий промысел.

        Заключение

       На  рубеже XVIII-XIX вв. происходила массовая христианизация тунгусоязычного населения  Якутского края. Богослужения среди них обычно совершались на якутском языке. Принятие христианства в первые годы давало и определенные экономические льготы. Но в дальнейшем налоги возрастали и это привело к тому, что многие роды попали в кабалу к купцам-скупщикам пушнины. Со стороны администрации их доступ к эвенкам и ламутам всячески ограничивался. Но купцы не только торговали в долг, но и платили подати за целые тунгусские роды с тем, чтобы затем присвоить себе всю пушнину, добытые тунгусами. В 1830-х гг. языческие имена тунгусов и ламутов исчезают.