Иван Калита: дела и оценки

                             ИВАН КАЛИТА: ДЕЛА И ОЦЕНКИ

                                        1. ВВЕДЕНИЕ 

         Со школьной скамьи на знакомо это имя – Иван Калита. Но что можно сказать о человеке, носившем это имя и это прозвище? Первый московский правитель… Князь-скопидом, прозванный за прижимистость «денежным мешком»… Хитроумный и беспринципный лицемер, сумевший войти в доверие к хану Золотой орды и наводивший во имя своих личных интересов татар на русские города… Вот, кажется, и все.

        Таков привычный образ Ивана  Калиты. Но этот образ – не  более чем миф, созданный на  потребу простодушной любознательности. В источниках мы не найдем  его безусловного подтверждения. Однако не найдем и полного его отрицания. Как это часто бывает, краткие исторические документы оставляют возможность для самых различных толкований. В таких случаях многое зависит от историка, от того, что он хочет увидеть, вглядываясь в туманное зеркало минувшего.

        С помощью мифов, люди еще в глубокой древности  начали объяснять мир. По мере развития науки мифы отступали, превращались в занятное чтение. И все же мифы как средство познания практически бессмертны. Приспосабливаясь к духу времени, они иногда  облачаются в академические мантии, но суть их все та же, что и в глубокой древности. Миф – это заплатка, прикрывающая прореху в наших познаниях. Итак, миф всегда есть ответ на неразрешимую задачу.

        В основе мифа об Иване Калите  также лежит тайна. Имя ей  – Москва. Мы никогда не знали  и не узнаем, вероятно, почему  именно этому маленькому окраинному  городку Владимиро-Суздальской земли  довелось стать столицей Российского  государства.

        Первый русский историк Н.М.  Карамзин высказался, на сей счет, вполне откровенно: «Сделалось чудо. Городок, едва известный до 14 века, возвысил главу и спас отечество». Древний летописец на этом и остановился бы, но Карамзин был человеком нового времени. Чудо его уже не устраивало, он хотел найти ему рациональное объяснение.

        Начитанный в источниках,  Н.М. Карамзин (в его распоряжении, помимо других летописных сводов была Троицкая летопись, погибшая во время пожара в Москве в 1812 г.) прежде всего определил Ивана Калиту теми словами, которые нашел для него один древне русский автор -  «Собиратель земли Русской». Однако этого было явно недостаточно для объяснения, почему именно князь Иван стал этим «собирателем»? Все русские князья того временикак могли собирали землю и власть.

        Тогда Кармзин предложил дополнительные  пояснения. Оказывается Калита был «хитрый». Этой хитростью он «снискал особенную милость хана Узбека и, вместе с нею, достоинство великого князя». С помощью той же хитрости Иван Калита  «усыпил ласками» бдительность хана и убедил его, во-первых, не посылать более на Русь своих баскаков, но передать сбор дани русским князь, а во-вторых – закрыть глаза на присоединение многих новых территорий к области великого княжения Владимирского.

        Следуя заветам Калиты, его потомки постепенно собирали Русь. В итоге могущество Москвы, позволившее ей в конце 15 века обрести независимость от татар, есть «сила воспитанная хитростью».

        Впоследствии личность Ивана  Калиты и его время описывалась многими русскими историками: С.М. Соловьевым, Н.И. Костомаровым, В.О. Ключевским и др. Оценка его деятельности неоднозначана. Однако, следует учитывать, что наши знания об Иване Калите и его времени обрывочны и фрагментарны, в основном это логические выводы великих историков, поскольку изучение истории ранней Москвы затруднено тем, что все ее книжное богатство погибло во время нашествия Тохтамыша в 1382 году. Древние московские книги погибали и в последующие века.

        Подводя итог, отметим главное: путь познания Ивана Калиты – путь кропотливой реставрации. Его портрет – словно древняя фреска, израненная временем и скрытая под слоем более поздней живописи. Идет время, но идет и дело. И вот уже сходит понемногу сухая шелуха обновлений. Вот приоткрылись подлинные черты лица, ожил взгляд, смотрящий на нас сквозь века. И мы видим – перед нами строитель Московского государства, чья рука навсегда оставила свой след на его фасаде. 

                                         2.    ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ 

      2.1           МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ НАШЕСТВИЕ. ОСЛАБЛЕНИЕ

                              ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКОЙ  РУСИ. 
 

XIII и XIV столетия – первые века  татарского ига – были едва  ли не самыми тяжелыми в  русской истории. Татарское нашествие  сопровождалось страшным опустошением  страны. Старинные приднепровские  области Руси, некогда столь густо  заселенные, надолго превратились  в пустыню со скудными остатками  прежнего населения. Большая часть  народа была перебита, либо уведена  в плен татарами, и путешественники,  проезжавшие через Киевскую область,  видели лишь бесчисленное количество  человеческих костей и черепов,  разбросанных по полям. Сам Киев после разгрома 1240г. превратился в ничтожный городок, в котором едва насчитывалось 200 домов. В таком запустении эта земля оставалась до половины XV столетия.

Северо-Восточная  Русь, хотя пострадала от нападения  ничуть не меньше, сумела оправиться от него гораздо быстрее. Одним из важных последствий татарского нашествия  стало быстрое дробление прежде единой Владимиро-Суздальской волости. Еще после смерти Всеволода Большое  Гнездо (младшего брата Андрея Боголюбского) она распалась на пять удельных княжеств: Владимирское, Ростовское, Переяславское, Юрьев-Польское и Стародубское. При  внуках Всеволода это дробление  продолжилось, и мы видим уже двенадцать удельных княжеств: так из Владимирской области выделилась Суздальская, Костромская  и Московская; из Ростовской – Ярославская  и Углицкая; из Переяславской – Тверская и Галицкая. В результате к началу XIV века на месте прежде единой Северо-Восточной Руси существовало уже несколько десятков мелких уделов, в каждом из которых утвердилась своя княжеская династия. Постоянная вражда между ними не позволяла вести хоть сколько-нибудь успешную борьбу с татарами. Стольный город Владимир в этих обстоятельствах почти потерял признаки первенства. Получая от хана ярлык на великое княжество, князья не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в своих прежних уделах. Однако титул великого князя далеко не был пустым звуком – от того, какая из княжеских ветвей удерживала его за своим потомством, зависело в конечном итоге, какой из северных городов мог стать тем центром, вокруг которого объединится страна. И точно так же, как и прежде на юге вся политическая борьба вращалась вокруг права обладать киевским столом, так и теперь она развернулась за право получить ханский ярлык и именоваться великим князем Владимирским. Особенно ожесточенной сделалась борьба в начале XIV века, когда открылась многолетняя война между линиями потомков Всеволода Большое Гнездо – князьями Тверскими и Московскими. 
 

                  2.2        ВОЗРОЖДЕНИЕ И РОСТ МОСКВЫ.  

         Городок Москва возник среди болотистой и лесистой местности на Боровицком холме, высоко поднимавшемся над слиянием рек Москвы и Неглинной. В летописи он впервые упомянут в 1147 году. В то время это был, видимо, еще не город, а сельская княжеская усадьба суздальского князя Юрия Долгорукого. Место это было людное, по Москве реке шла бойкая торговля, поэтому у стен Кремля очень рано стал развиваться посад. Сначала он занимал узкий «подол» холма вдоль Москвы-реки, а потом, повернув на гору, занял междуречье Москвы-реки и Неглинной.

         До середины 13 века Москва не  имела своего князя. Ею управляли  наместники владимиро-суздальских  князей. С 1272 года сын Александра  Невского Даниил Александрович  стал в Москве самостоятельным  князем, а Москва – столицей  удельного княжества. Она являлась  одним из самых незначительных  уделов: Москва была сначала единственным  городом княжества. В 1300 году Даниил Александрович захватил Коломну. Он же строит за Москвой-рекой Данилов монастырь – передовую крепость на татарской дороге. В 1303 году к московскому княжеству были присоединены город Можайск и весь бассейн верховья Москвы-реки.

          Казалось не возродиться Московской  земле после Батыева нашествия.  Но на пепелище приходят новые  русские люди. Они распахивают заросшие травой поля, вырубают леса, выкорчевывают пни, строят дома. Появляются первые села, в Москву стекается ремесленный люд. И опять поднимается город – вырастают крепостные стены, развиваются ремесла и промыслы. На территории всего Московского княжества растут новые поселения, развивается сельское хозяйство и различные ремесла. Нет на Руси другого такого княжества, которое было бы так выгодно расположено среди других княжеств, как Московское.

          Страшно жить на окраинах Русской  земли: каждый час можно ждать  набегов, пожара, смерти. На западе  Русь беспокоит литовский князь,  на юго-востоке – Золотая Орда. А забираться далеко на северо-восток  опасно: неприютен там суровый край… Охотнее всего переселенцы остаются в центре Русской земли, на берегах Москвы-реки: лес, болота, и соседние русские княжества, кольцом окружавшие Москву, охраняют ее от вражеских наществий.

          Тянутся к Москве торговые  люди. Москва – узел торговых  дорог из Новгорода, Смоленска,  Ростова и Суздаля. Нельзя миновать  новгородским купцам Московское  княжество и город Москву. Новгородцы  везут на восток кожи, сукна,  меха, мечи, копья, шлемы, кольчуги. На обратном пути купцы берут  в Рязанской земле хлеб, мед  и воск. Из Пскова и Новгорода  товары отправляют в Западную  Европу.

           Москва устанавливает в своих  владениях ряд мытных, то есть  таможенных дворов. Здесь берут  торговые пошлины с торговых  караванов. Об этих таможнях  до сих пор напоминают некоторые  названия. Так, в самой Москве  существует Мытный переулок в  Зарядье, у Москворецкого моста,  а в Замоскворечье – Мытная  улица, под самой Москвой –  Большие Мытищи, под городом Рузой, на реке Озерне – селение Мытники. 

   2.3 ПРИЧИНЫ ВОЗВЫШЕНИЯ МОСКВЫ. 
                               

         Как городок новый и далекий от суздальских центров – Ростова и Владимира – Москва позднее других могла стать стольным городом особого княжества. Долгое время здесь незаметно постоянного княжества. Даниил делает первые шаги к возвышению своей фамилии. Потомки продолжали его политику, потихоньку прибирая к рукам соседние земли и округляя свои владения. Первые московские князья, по словам Ключевского, не имели никакого блеска, никаких признаков героического или нравственного величия. Никогда не блистали они ни большими талантами, ни яркими доблестями. По своим личным качествам это были более чем средние политики, отличавшиеся, впрочем, большой ловкостью и умелой угодливостью. Но как раз таких деятелей и требовала эпоха. «У каждого времени,- писал Ключевский, - свои герои…». «Однако условия жизни, - добавляет далее Ключевский, - нередко складываются так своенравно, что крупным людям приходится размениваться на мелкие дела…а людям некрупным, подобно князьям Московским, приходится делать большие».

        Ирония истории состоит в том,  что личная доблесть, высокие  добродетели и гражданское чувство,  которых мы не находим ни  у Даниила, ни у детей его,  ни у внуков, в гораздо большей  степени были свойственны их  противникам – первым князьям  Тверским. На стороне тверских  князей кроме того было право,  то есть средства юридические  и нравственные. На стороне же  московских князей не было  никакого права, ни нравственного,  ни юридического, но зато были  деньги и умение пользоваться  обстоятельствами, то есть средства материальные и практические. Напрасно тверской князь Александр призывал свою братию, русских князей, "друг за друга и брат за брата стоять, а татарам не выдавать и всем вместе противится им, оборонять Русскую землю и всех православных христиан". Они вовсе и не думали о борьбе с татарами и считали, что на Орду гораздо выгоднее действовать угодничеством и деньгами, чем оружием и силой. На протяжении нескольких поколений они усердно ухаживали за татарскими ханами и сумели в конце концов сделать их орудием своих замыслов. Никто чаще их не ездил на поклон к ханам, никто не был в Орде более желанным гостем, чем богатый московский князь, и никто лучше него не умел оговорить и оклеветать перед татарами своих соотечественников русских князей. Такова была причина положившая начало возвышению и процветанию Москвы.

И все-таки: кого же из двух противников – Тверь  или Москву – нам следует признать более правыми в этом историческом споре? Вывод, увы, совершенно однозначен: неизбежный ход событий подтвердил в конечном итоге правоту Москвы. В то время как строптивая Тверь  испытывала ужасы татарских нашествий, Московская волость, избавленная от набегов, богатела и набиралась сил. И когда этих сил оказалось  достаточно, тогда и среди Московских князей нашелся свой доблестный герой, который сумел вывести русскую  рать на Куликово поле. Поэтому не отважный Михаил Тверской и не его сын Александр, а коварный Юрий Московский и его  лукавый брат Иван Калита заслужили  в нашей истории славу "собирателей" русских земель.

Столкновения  между Москвой и Тверью начались в 1304 г. после смерти великого князя Владимирского Андрея Александровича. По прежнему обычаю старшинство между северными князьями принадлежало Михаилу Ярославичу Тверскому. Однако место родовых споров между князьями заступило теперь соперничество по праву силы. В Москве тогда правил старший сын Даниила Александровича Юрий Данилович. Когда Михаил отправился в Орду за ярлыком, то и Юрий поехал туда же тягаться перед ханом. Но ярлык все равно достался тверскому князю. Однако Юрий не успокоился. В 1315 г. он уехал в Орду и прожил там два года. За это время он сблизился с семейством хана Узбека и женился на его сестре Кончаке, которую при крещении назвали Агафьей. В 1317 г. он возвратился на Русь с сильными татарскими послами. Главным из них был Кавгадый. Войска Юрия пошли в Тверскую волость и сильно опустошили ее. В 40 верстах от Твери при селе Бортеневе произошел жестокий бой, в котором Михаил одержал полную победу. Юрий с небольшой дружиной успел убежать в Новгород, но жена его, брат Борис, многие князья и бояре остались плененными в руках победителя. Кончака-Агафья так и не возвратилась после этого в Москву: она умерла в Твери, и пронесся слух, что ее отравили. Этот слух был выгоден Юрию и опасен для Михаила. Явившись к Узбеку, Кавгадый и Юрий оклеветали Михаила и представили его поведение в самом невыгодном свете. Хан был в гневе и велел звать Михаила в Орду. В сентябре 1318 г. Михаил добрался до устья Дона, где в это время кочевала Орда. Полтора месяца он жил спокойно, потом Узбек велел судить его. Ордынские князья признали Михаила виновным. В конце ноября он был казнен. В 1320 г. Юрий возвратился в Москву. Он вез ярлык на великое княжение и тело своего брата. Оба сына Михаила и бояре его вернулись на Русь пленниками. Стремясь до конца использовать выгоду своего положения, Юрий вернул родным тело Михаила только после заключения выгодного для себя мира с Тверью. В 1324 г. сын казненного Дмитрий отправился к Узбеку показать неправду Юрия и невинность Михаила. Хан дал ему ярлык на великое княжение. Дмитрий не хотел пускать соперника одного к хану, зная его изворотливость, и сам поспешил следом. Подробности встречи двух врагов неизвестны. Летописец сообщает только, что Дмитрий убил Юрия и позже сам был казнен по приказу Узбек.