История Брестской крепости в годы Второй мировой войны

Совещание подходило к концу. Капитан Зубачёв обратился к лейтенанту Виноградову и сказал, что приказывает ему сформировать отряд прорыва. Он поставил задачу: прорваться из крепости в направлении Кобрин - Барановичи для соединения со своими. В случае удачи, за группой Виноградова будут выходить основные силы. Было назначено время прорыва-12-00 26 июня.

Весь следующий день ушел на подготовку к прорыву. Этому постоянно мешал вражеский огонь и непрекращающиеся атаки. Однако приказ выполнили в срок.

Утром 26 июня Виноградов вывел отряд на исходные позиции к Брестским воротам. Там уже находились капитан Зубачёв и полковой комиссар Фомин.

Обнаружив скопление бойцов у ворот, гитлеровцы открыли по ним огонь. Загорелся деревянный настил моста. Вода в Мухавце закипела от взрывов. Наши пулеметчики били очередями по окопавшемуся врагу, а участники прорыва кто по мосту, кто вплавь, устремились вперед. Завязался жестокий бой...

Через 10 лет Приказ № 1 был зачитан снова. Это случилось в марте 1951 года, когда другие солдаты, наследники славы отцов, разбирали завалы казармы у Брестских ворот. В руинах они обнаружили останки 34-х человек.

На груди одного воина лежало Знамя. Развернули и прочитали: "От шефа Коммунистического Интернационала". Рядовой Исаев сохранил дорогую реликвию, которую еще в 1928 году вручили полку.

Ни одно из знамен частей гарнизона крепости и Бреста не достались врагу. Выполнили воины присягу и Устав внутренней службы Вооруженных Сил Союза ССР, где сказано, что весь личный состав части обязан самоотверженно и мужественно защищать Знамя в бою и не допустить захвата противником.

На останках другого, неопознанного воина, в планшетке, среди полуистлевших бумаг вчетверо сложенные листки: "Приказ № 1". Эти три обрывка бумаги, второпях  исписанные карандашом - единственный документ, относящийся к Брестской крепости, которым располагают историки. Из них впервые стали известны имена людей, взявших на себя в те страшные дни руководство обороной крепости.

Здание Белого дворца обороняли группы бойцов из 75-го отдельного разведывательного батальона, полковой школы 455-го стрелкового, 84-го стрелкового и 33-го инженерного полков. Взаимодействуя с защитниками других зданий, они срывали попытки врага ворваться в Цитадель со стороны развилки реки Мухавец.

Бойцы, закрепившиеся в этом полуразрушенном здании, из пулеметов, винтовок обстреливали мост через Мухавец и крепостные валы, на гребне которых оказались гитлеровцы.

Фашисты стремились, во что бы то ни стало захватить Белый дворец. Не считаясь с немалыми потерями, они вал за валом устремлялись к зданию дворца и его ограде. Отбивать их атаки чаще всего приходилось в рукопашном бою. Не хватало боеприпасов, но враг не выдерживал штыковых ударов. Отвага и самоотверженность бойцов были беспредельны. Они дрались, не замечая свиста пуль, разрывов снарядов, бомб, гранат.
В неудержимом порыве бросались они навстречу врагу. Во время одной из контратак кто-то из бойцов прорвался в тыл к фашистам, захватил пулемет и хлестанул длинными очередями по их спинам. Другой красноармеец, захлебываясь кровью, бившей из разбитой челюсти, с одним ручным пулеметом кинулся к появившемуся у моста танку. Пытаясь преградить путь стальной махине, он в ярости строчил по броне и не сдвинулся с места, когда перед ним лязгнули гусеницы. Имена этих смельчаков неизвестны…

В один из дней в Белый дворец угодила авиабомба. Здание заволокло облаком дыма, пыли и пепла. Под развалинами погибло большинство защитников. Оставшиеся в живых продолжали бой. Старший сержант Кувалин вытащил из завала станковый пулемет и установил его с восточной стороны Белого дворца. Рука об руку с ним сражался его друг - оружейный мастер из Тулы Сергей Волков.

Фашисты обнаружили пулеметную точку и открыли минометный огонь. Четыре раза меняли бойцы позицию, но мина всё же угодила в пулемет, разворотив его ствол. Смертельно ранило Сергея Волкова...

27 июня. Шестые сутки непрерывных боев.

Гитлеровцы применяют новые сверхмощные артиллерийские установки "Тор". 540-миллиметровые орудия ведут огонь фугасными снарядами весом 1250 кг, 600-миллиметровые стреляют бетонобойными весом в 2,2 тонны. Фашистские танки вплотную подходят к уцелевшим зданиям, стреляют в упор по окнам и амбразурам. Самолеты сбрасывают тяжелые бомбы. Гитлеровские огнемётчики направляют в подвалы огненные струи. Рушатся двухметровой толщины стены, плавятся кирпичи, металл, стекло. Не хватает боеприпасов, нет продовольствия, мучит жажда. Но оставшиеся в живых продолжают бороться.

Двадцатые числа июля. В разных местах крепости раздаются короткие пулеметные очереди, одиночные винтовочные выстрелы. В кромешной тьме подвалов, в полуразрушенных казематах голодные и израненные, изнывающие от жажды сражаются последние защитники крепости.

При раскопках на стене одного из казематов Брестской крепости была обнаружена надпись: "Я умираю, но не сдаюсь. Прощай Родина. 20.07.41 г.". Под этой надписью нет подписи. Но она не безымянна. Это «от себя и от имени всех»...

Были оставлены и другие надписи на стенах казематов. Вот они:

«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюбов, Михайлов, Соливанов В. Мы приняли первый бой 22. VI.1941. Умрем, но не уйдем».

 «Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом и умрём как герои. Июль, 1941 г.»

 «Нас было трое москвичей: Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняют эту церковь, и мы дали клятву: умрем, но не уйдем отсюда. Июль 1941г.»

 «Я остался один. Степанчиков и Жунтяев погибли. Немцы в самой церкви. Осталась последняя граната, но живым не дамся. Товарищи, отомстите за нас».
 

С мыслью о Родине бились насмерть с врагом советские воины в первый день Великой Отечественной войны и тогда, когда до победного салюта на Красной площади в Москве оставалось всего лишь несколько часов.

Последние очаги сопротивления

Итак, наступил август 1941 года, - а в крепости продолжали борьбу ее защитники, еще оставшиеся в живых. Солдаты и офицеры противника с удивлением видели это совершенно непонятное, необъяснимое для них упорство последних защитников цитадели. На что они надеются, что поддерживает их силы? Такие вопросы жители Бреста нередко слышали от германских офицеров и солдат, участвовавших в боях за крепость. Все это казалось им невероятным. Убитые советские бойцы и те немногие, которые живыми попали в плен, были до предела истощены. Пленные выглядели ходячими скелетами, они шатались от голода, и вид у них был таким, что, когда их вели в лагерь, в деревнях, через которые проходили наши бойцы, женщины не могли без слёз смотреть на них. Пленных мучила такая нестерпимая жажда, что, когда конвоиры разрешали им напиться, они могли пить ведрами. При виде этих живых мертвецов трудно было поверить, что они в состоянии держать оружие, стрелять и драться врукопашную. Но такие же, как эти пленные, измученные, истощенные люди продолжали борьбу в крепости - стреляли, бросали гранаты, кололи штыками, глушили прикладами и кидались с ножом, а иногда даже просто с кулаками на дюжих автоматчиков отборных штурмовых батальонов 45-й немецкой дивизии. Что давало им силы? - Это было непостижимо для врага.
 
А защитников крепости поддерживала неистовая, сжигающая сердце ненависть к врагу. Длинная череда страшных дней, проведенных среди огня и смерти в кипящем котле Брестской крепости, была для каждого из них школой ненависти. На их глазах в огне, под бомбами и снарядами гибли беззащитные женщины, маленькие дети, умирали, сражаясь, их боевые товарищи.
 
Этого нельзя было забыть, как нельзя было забыть ночь на 22-е июня, когда неожиданное нападение фашистских полчищ растоптало жизнь каждого из них.
 
Желание мстить стало сильнее голода и жажды. В этом, самом остром чувстве слилось воедино все: и воинский долг солдата, гордая воля свободного человека, которого можно убить, но нельзя поработить, и сознание своего участия в огромной всенародной борьбе, идущей там, на востоке. Пусть они не знали никаких подробностей этой борьбы, но каждый из них чуял сердцем, что она идет не на жизнь, а на смерть.

Еще не один день продолжали борьбу и защитники Белого дворца: бойцы 75-го отдельного разведывательного батальона под командованием Шугурова и курсантов школы 455-го полка во главе с лейтенантом Нагаем.
 

Уже после войны при раскопках развалин этого здания были обнаружены останки 132-х героев обороны, имена которых большей частью неизвестны. На стене подвала сохранилась надпись, неоконченная, сделанная слабеющей рукой: «Умираем, не срамя…»
 

В первых числах августа в здании бывшей церкви группа пограничников дала врагу свой последний бой. После войны на месте боя обнаружили надпись: «Погибаю за Родину».
  

В сентябре-октябре 1941 года среди немцев прошел слух о «кудлатой». Немецкие солдаты рассказывали, что в подземных убежищах до сих пор прячется женщина, вооруженная автоматам. Неожиданно она появляется то там, то здесь и открывает огонь, причем не делает промахов - каждая ее пуля убивает врага. Потом она исчезает под землей и так же неожиданно ее выстрелы раздаются в другом месте. Все попытки поймать ее или убить были тщетными. По описанию немцев, вид этой женщины, насколько ее удавалось разглядеть издали, был страшен. Каждый раз отправляясь на дежурство в крепость, немцы молились и желали друг другу не встретиться с «кудлатой» или, как они ее еще называли «фрауммитмавтомат».
 
Она перестала появляться лишь во второй половине октября. Скорее всего, это была жена какого-нибудь командира, на глазах которой были убиты муж и дети, и она платила фашисту за свое горе и беду родной земли.
 

Осенью 1941 года Брестскую крепость посетили Гитлер имеете с Муссолини, Герингом, Рибентропом и Кейтелем. Командование вермахта, чтоб хоть как-то оправдаться за длительную задержку у Брестской крепости, к приезду фюрера подготовило здесь выставку тяжелого вооружения, доставленного из разных мест. Сопровождавшие Гитлера генералы, нисколько не смущаясь явным подлогом, докладывали ему, что это вооружение использовалимзащитникимкрепости.
 

Даже несколько месяцев спустя, после того, как фашисты полностью овладели крепостью, отдельные советские бойцы и командиры скрывались в крепостных казематах и подземельях и по ночам на развалинах еще раздавались выстрелы.
 
Кое-кто из местного населения вспоминал, что даже зимой 1941 года, когда немцы сгоняли людей в крепость разбирать развалины, они порой видели перебегающих из каземата в каземат, от подземелья к подземелью фигуры в изодранной красноармейской одежде. И чья-то рука не раз писала на полуразрушенных стенах: «Смерть немецким оккупантам!», и до самой зимы доносились из развалин укреплений автоматные очереди и одиночные выстрелы.

Кроме того, вместе со взрослыми героями, защитниками Брестской крепости сражались с противниками бок о бок и дети…

Поэт Юрий Воронов сказал про них:

Нам в сорок третьем выдали медали

И только в сорок пятом - паспорта.

«Батальон отважных» - так называли бойцы сыновей полка, пятерых храбрых мальчишек 12-15 лет, которые за время обороны своего участка выполнили не одно важное и рискованное задание, не одному раненому спасли жизнь - это Петя Клыпа, Петя Васильев, Коля Новиков, Володя Измайлов, Петя Котельников. Была здесь и девочка: Валя Зенкина, окончившая перед войной 7 классов. Все они были просто неутомимы: успевали совершать рейды по цитадели, добывать воду и бок о бок со взрослыми вести огонь, ходить в контратаки. Первым погиб Петя Васильев. Остальные наотрез отказались уйти вместе с женщинами под белым флагом. Валя Зенкина ушла лишь с третьей группой, а мальчишки, в последней попытке пробиться сквозь кольцо окружения, попали в руки врага.

Кроме этих отважных детей есть ряд других.. имен которых, к сожалению, не известно.. и вряд ли их когда-нибудь когда-то узнает…

…Никто не знает, кто был тот молоденький боец, почти мальчик, который все эти три дня дрался с какой-то особой удалью, будто чувство страха вообще было незнакомо ему. Он первым кидался в бой, поднимая за собой других, обгоняя всех, врывался в толпу бегущих назад фашистов, разя их штыком и последним возвращался в укрытие, еще полный боевого возбуждения и желания снова сойтись с врагом грудь с грудью. Он был легко ранен, но и прихрамывая ходил в атаки. Смертельная рана в грудь сегодня навсегда уложила его в землю, которую он защищал. Имя его неизвестно.

Освобождение Брестской крепости

Брест был освобождён в результате Люблинско-Брестской операции (18 июля – 2 августа 1944), которую провели войска I Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза К.К.Рокоссовского…

Фашистская пропаганда заранее объявила о неприступности Бугского вала.
Гитлер запретил своим войскам отступать дальше. Поэтому три ряда укреплений опоясали Брест. Фашистами были заминированы даже луговые тропинки. Немцы стянули сюда 63 дивизии - миллион двести тысяч солдат. Но ничего не помогло гитлеровцам. При вторжении на советскую землю они штурмовали старую, не приспособленную к современной обороне крепость свыше месяца, а когда сами оказались в положении обороняющихся, не продержались в ней и двух дней. Отнюдь не изнурённые жаждой и голодом, хорошо вооружённые, фашисты уходили на запад, ликуя, что выбрались из ловушки. Но восторг их был преждевременным. Дивизии вновь окружили за Бугом и теперь - окончательно.

К рассвету 28 июля 1944 года - Брест был освобожден. Когда в жарком, пыльном июле сорок четвертого года советские войска вступили в крепостные развалины, они уже поросли бурьяном, те стены, что уцелели, были, как пчелиные соты - от осколков и пуль; среди руин, в подвалах открылись выцарапанные на стене предсмертные слова: «Мы ещё вернёмся».
 

Из тех, кого война застала в Бресте, дошли до Берлина шестеро: Артамонов, Зайцев, Лапшин, Белоусов, Жигунов и Ковтун.
 
И есть один-единственный человек во всей стране, который в июне 41-го был в самой Брестской крепости, а в июле 44-го освобождал ее - это Сергей Никифорович Лебедев. Он был пулеметчиком, рядовым 44-го стрелкового полка. Как раз в 4 часа утра он стоял в карауле. На второй день войны его ранило в переносицу и, как он сам считает, это спасло ему жизнь. Лебедева отнесли в подвал, там он набивал диски автоматов и пулеметов. Выбрался из окружения в середине июля.
 

Заключение

Потери фашистов здесь, в Брестской крепости только за первую неделю войны составили 5 % от общих потерь врага на всем советско-германском фронте за то же время. Лишь одна 45-я пехотная дивизия потеряла 1137 солдат и офицеров.

Просто невозможно представить ту невообразимо трудную обстановку, в которой с начала до конца пришлось бороться гарнизону Брестской крепости. Здесь каждый метр земли был не один раз перепахан бомбами, снарядами и минами. Здесь воздух был пронизан свистом осколков снарядов и пуль, и грохот взрывов не затихал ни днем, ни ночью, а наступавшая недолгая тишина казалась еще более страшной и зловещей, чем ставший уже привычным обстрел. В крепости горело все, что могло гореть. Пожары не прекращались ни на час в течении более чем месяца, и над крепостью всегда стояло густое облако дыма. Огонь проникал даже в подвалы: кое-где от высокой температуры плавились даже кирпичи. С дымом смешалась сухая горячая пыль, пропитанная пороховой гарью. Пыль и дым душили горло и рот, проникая глубоко в легкие, вызывали мучительный кашель и нестерпимую жажду. Это было самой жестокой мукой, так как воды не было: водопровод вышел из строя в первые минуты, колодцев в крепости не было, не было и запасов воды. В первый день удалось набрать воду из рек, но затем немцы стали зорко стеречь все подходы к рекам и обводным каналам. Десятки бойцов заплатили жизнью за попытку зачерпнуть хотя бы котелок воды. Пробовали все, что можно: связывали фляги веревкой, крепили к ним груз и в сумерках бросали из окон в реку. При малейшем грохоте начинали строчить немецкие пулеметы и дырявили фляги. Если получалось не поднять шума, фляги вытаскивали полупустыми. Если порой удавалось ночью обмануть фашистов и добыть котелок воды, то прежде всего шла она для охлаждения кожухов станковых пулеметов «максим», которые без этого могли перегреться и выйти из строя. Вся остальная вода поступала в подвалы - для детей, раненых и женщин, каждому из которых доставался один скупой глоток из крышечки от немецкой фляги. Бывало, человеческие силы не выдерживали этого и люди сходили с ума. Пытались рыть колодцы, но земля осыпалась, а в меленьких ямках не было воды. Чтобы облегчить мучения, бойцы брали в рот сухой песок, пили даже собственную кровь, но все это только обостряло страдания.