Исторический портрет сталина

В 1936 году в Москве было проведено  несколько показательных судебных процессов, поразивших весь мир. На этих процессах десятки близких друзей и сотрудников Ленина сознались  в самых невероятных преступлениях  против партии и страны, никогда  ими не совершенных.

Массовая чистка началась с июня 1937 года. Сигналом для нее  послужил процесс восьми высших советских  генералов во главе с маршалом Тухачевским. Они якобы были шпионами Германии. Все они были расстреляны.

С этого дня и до зимы 1938 года, в течение полутора лет, по всему Советскому Союзу ежедневно  арестовывались и ссылались в  концлагеря тысячи и тысячи людей. Всего  за этот период такой участи подверглось  около четырех миллионов людей.

На западе Европы и в  Америке в то время не имели  представления о масштабе этой чистки и о ее причинах. Все думали, что советская власть борется со своими врагами, с заговорами и со шпионами. Полагали, что чистка была направлена главным образом против генералов и офицеров Красной Армии, ставших почему-то изменниками и врагами народа.

В действительности же чистка была равномерно направлена против всех залуженных коммунистов в стране. Вместе с этим миллионы беспартийных служащих и рабочих тоже арестовывались и ссылались в концлагеря, пополняя их даровой рабочей силой.

Арестованных обвиняли в  том, что они члены какой-либо фантастической организации, участники  заговора на жизнь Сталина и других советских вождей; что они вредители, которые хотят уничтожить какой-нибудь завод, фабрику, электростанцию. (Блестящий  роман об этой эпохе под названием  «Мнимые величины» написал в  эмиграции Н. Нароков. Книга издана на русском языке и в переводах.) Многих членов партии обвиняли в скрытом "троцкизме", их почти всегда расстреливали.

Для наглядности можно  привести ряд примеров о масштабе чистки. В Советском Союзе в то время было 11 союзных республик; в них было 11 премьер-министров. Все 11 были ликвидированы; впрочем, двое из них - украинский и грузинский премьеры - успели застрелиться сами.

В Красной Армии было 19 командиров высшего ранга; 18 из них  были расстреляны. Уцелел только один - Шапошников, бывший царский полковник; но он был членом партии только с 1930 года. Из 15 армейских комиссаров (политический офицер, равный командарму) 14 было расстреляно, один успел застрелиться сам. Из 142 членов и кандидатов ЦК партии, избранного на съезде в 1934 году, было расстреляно 97 человек.

В конце октября 1937 года советские  граждане прочли в газетах, что Ежов назначается министром Почты  и Телеграфа, а начальником НКВД назначается Берия. Через две  недели сам Ежов исчез бесследно  и навсегда. По-видимому, он был расстрелян.

Великая чистка и массовые аресты кончились. Страна облегченно вздохнула. Все же после этого до самой  смерти Сталина ежегодно тысячи людей  арестовывались, ссылались и расстреливались  при малейшем подозрении в контрреволюции.

Задача, поставленная себе Сталиным, была исполнена. Весной 1939 года был  собран 18-ый съезд партии. На нем  не было и 5% участников предыдущего 17-го съезда. На съезде сидели новые люди, в среднем на 12-15 лет моложе прежних; они теперь заняли место старой ленинской  партийной гвардии. Эти люди, слушавшиеся  Сталина беспрекословно, отлично понимали что их ждет, если Сталин будет ими недоволен. Поэтому 18-тый съезд встречал и провожал Сталина бурными овациями и выбрал новый нужный Сталину ЦК.

Был ли у Сталина  план войны

Поскольку Сталин не разъяснял  и не излагал своих точек зрения и планов, многие думали, что он их вообще не имел, — типичная ошибка болтливых  интеллигентов. Роберт Конквест.

"Стратегическая оборона  являлась вынужденным видом боевых  действий, она заранее не планировалась", — так говорят советские военные  учебники (В. А. Анфилов. Бессмертный  подвиг. С. 517). Но и без учебников  мы знаем, что оборонительные  действия Красной Армии летом  1941 года были чистой импровизацией.  Красная Армия перед войной  к обороне не готовилась, учений  на оборонительные темы не  проводила. В советских уставах  об обороне в стратегическом  масштабе нет ни слова. Красная  Армия не только не имела  оборонительных планов, но даже  чисто в теоретическом плане  проблемы ведения оборонительных  операций не разрабатывались.  Более того, к обороне советский  народ и его армия были не  готовы даже морально. Народ и  армия готовились к выполнению  оборонительных задач наступательными  методами: "Именно интересы обороны  потребуют от СССР вести широкие  наступательные операции на территории  врагов, и это ни в коей мере  не противоречит характеру оборонительной  войны" ("Правда", 19 августа 1939 года).

С первых часов германского  вторжения Красная Армия пыталась переходить в наступление. В современных  учебниках эти действия называются контрударами и контрнаступлениями. Но и это импровизация. Ни на одних  предвоенных учениях проблема контрудара не отрабатывалась, более того, она  не рассматривалась даже теоретически: "Вопрос о контрнаступлении…  перед Великой Отечественной  войной не ставился" (История Великой  Отечественной войны Советского Союза. 1941-а 1945. Т. 1, с. 441).

Итак, перед войной советские  штабы не разрабатывали планов обороны  и не разрабатывали планов контрнаступлений. Может быть, они вообще ничего не делали? Нет, они усиленно работали. Они разрабатывали планы войны. Маршал Советского Союза А. М. Василевский. свидетельствует, что в последний  год перед войной офицеры и  генералы Генерального штаба, штабов военных  округов и флотов работали по 15-17 часов в сутки без выходных дней и отпусков. Об этом же говорят  маршалы Баграмян, Соколовский, генералы армии Штеменко, Курасов, Маландин и  многие другие. Есть сообщения, что  генерал Анисов работал по 20 часов  в сутки, то же самое говорят и  о генерале Смородинове.

В феврале 1941 года начальником  Генерального штаба стал генерал  армии Г. К. Жуков. С этого момента  Генштаб по существу перешел на режим  военного времени. Жуков сам работал  напряженно и никому не позволял расслабляться. Ранее, летом 1939 года, Жуков, тогда еще  в ранге комкора, появился на Халхин-Голе. Он лично ознакомился с обстановкой, быстро составил планы и начал  интенсивно их осуществлять. Малейшее небрежение в работе для любого подчиненного означало немедленную смерть. За несколько  дней Жуков отправил под трибунал семнадцать офицеров с требованием  смертной казни. Трибунал во всех случаях  такие приговоры выносил. Из семнадцати, получивших высшие приговоры, один был  спасен вмешательством вышестоящего командования, остальные расстреляны. В феврале 1941 года Жуков поднялся на огромную высоту, его власть увеличилась во много раз, и уже не было никого, кто мог бы спасти несчастного  от его гнева. Ветераны Генерального штаба вспоминают правление Жукова как самый страшный период в истории, страшнее, чем Великая чистка. В  то время Генеральный штаб и все  остальные штабы работали с нечеловеческим напряжением.

Как же могло случиться, что  Красная Армия вступила в войну  без планов? Непонятно и другое. Если Красная Армия вступила в  войну без планов, то Сталин, узнав  об этом, должен был расстрелять  Жукова и всех, кто принимал участие в разработке планов. Этого не случилось. Наоборот, участники разработки советских планов: Василевский, Соколовский, Ватутин, Маландин, Баграмян, Штеменко, Курасов, начав войну в званиях генерал-майора или даже полковника, завершили ее в маршальских званиях или минимум с четырьмя генеральскими звездами. Все они проявили себя в войне поистине блистательными стратегами. Все они добросовестные и даже педантичные штабисты, которые не мыслят жизни без плана. Как же получилось, что Красная Армия в первые месяцы войны была вынуждена импровизировать? И почему Сталин не только не расстрелял Жукова и его планировщиков, но ни разу даже и не упрекнул их?

На прямой вопрос, были ли планы войны у советского командования, Жуков отвечает категорически: да, были. Тогда возникает вопрос: если планы  были, почему Красная Армия действовала  стихийной массой без всяких планов? На этот вопрос Жуков ответа не дал. А ответ тут сам собой напрашивается. Если советские штабы работали очень  интенсивно, разрабатывая планы войны, но это были не оборонительные и  не контрнаступательные планы, то —  какие тогда? Ответ: чисто наступательные.

Сталин не расстрелял Жукова и других планировщиков войны  по очень простой причине: им никогда  не ставилась задача разрабатывать  планы на случай оборонительной войны. В чем же их обвинять? Жукову, Василевскому, Соколовскому и другим выдающимся стратегам  Сталин поставил задачу разработать  какие-то другие планы. Это были очень  хорошие планы, но с первого момента  оборонительной войны они стали  ненужными: как автострадные танки, как десантные корпуса.

Советское командование предприняло  меры, чтобы уничтожить все, что относилось к советским довоенным планам войны. Но планы имели все фронты, флоты, десятки армий, более сотни  корпусов, все боевые корабли, сотни  дивизий, тысячи полков и батальонов. Кое-что да осталось.

Исследования Академии наук СССР показали, что советский Черноморский флот перед войной имел боевую задачу "на активные боевые действия против вражеских кораблей и транспортов  у Босфора и на подходах к базам  противника, а также содействие сухопутным войскам при их движении вдоль  побережья Черного моря" (Флот в Великой Отечественной войне.. С. 117).

Адмирал Флота Советского Союза С. Горшков сообщает, что  не только Черноморский, но и Балтийский и Северный флоты имели чисто  оборонительные задачи, но их выполнение планировалось наступательными  методами. Адмирал Горшков ничего не придумал. Так считалось и до войны. Так говорилось и на секретных  совещаниях советского командования и  открыто в газете "Правда". "Вести  оборонительную войну — это отнюдь не значит стоять на рубежах своей  страны. Лучший вид обороны —  стремительное наступление до полного  уничтожения противника на его территории" (14 августа 1939 года).

Действия советских флотов в первые минуты, часы и дни войны  достаточно ясно показывают, что они  имели планы, но это были не оборонительные планы. 22 июня 1941 года советские подводные  лодки Черноморского флота немедленно вышли в море к берегам Румынии, Болгарии и Турции. В тот же день подводные лодки Балтийского  флота вышли к берегам Германии, имея задачу "топить все корабли  и суда противника по праву неограниченной подводной войны" (Приказ командующего Балтийским флотом от 22 июня 1941 года). Приказ не делал исключения даже для госпитальных судов под флагом Красного Креста (!).

Начиная с 22 июня, авиация  Черноморского флота вела активные боевые действия в интересах Дунайской  военной флотилии с целью открыть  ей путь вверх по течению реки. 25-26 июня надводные боевые корабли Черноморского  флота появились в районе румынского порта Констанца и провели  интенсивный артиллерийский обстрел  с явным намерением высадки морского десанта. В то же время Дунайская военная флотилия начала десантные операции в дельте Дуная.

22 июня гарнизон советской  военно-морской базы Ханко, расположенной  на финской территории, не перешел  к глухой обороне, но начал  интенсивные десантные операции, захватив за несколько дней 19 финских островов. 25 июня, несмотря  на огромные потери советской  авиации в первые минуты и  часы войны, 487 самолетов Балтийского  и Северного флотов нанесли  внезапный удар по аэродромам  Финляндии. Несмотря на огромные  потери, советская авиация вела  себя дерзко и агрессивно. 22 июня 1-й авиационный корпус нанес  массированный удар по военным  объектам Кенигсберга. Это не  импровизация. Утром 22 июня в 6:44 советская авиация получила приказ  действовать по планам. Несколько  дней она пыталась это делать. 26 июня 1941 года 4-й авиационный корпус  начал бомбардировки нефтяных  полей Плоешти в Румынии. За  несколько дней бомбардировок  добыча нефти в Румынии упала  почти в два раза. Даже в  условиях, когда практически вся  советская авиация была подавлена  на своих аэродромах, у нее  нашлось достаточно сил нанести  огромный ущерб нефтяным промыслам  Румынии. В любой другой ситуации  советская авиация была бы  еще более опасна и могла  своими действиями по нефтяным  районам полностью парализовать  всю германскую военную, индустриальную  и транспортную мощь. Гитлер слишком  хорошо понимал угрозу и считал  вторжение в СССР единственной  для себя защитой. Правда, и  это его не спасло… 

Реакция Красной Армии  на германское вторжение — это  не реакция ежа, который ощетинился колючками, но реакция огромного  крокодила, которому нанесли внезапный  сверхмощный удар. Истекая кровью, советский крокодил пытается атаковать. Крокодил умеет осторожно красться к своей жертве и внезапно атаковать. В момент, когда крокодил крался к жертве, он сам получил жесточайший  удар, но даже это не останавливает  его, и вот крокодил атакует. Он не умеет делать ничего более, и он не меняет своего намерения. 22 июня 1941 года 41-я стрелковая дивизия 6-го стрелкового  корпуса 6-й армии, не дожидаясь приказов сверху, действуя по предвоенным планам, перешла государственную границу в районе Рава-Русская. Утром 22 июня 1941 года командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, не дожидаясь приказа Москвы, отдает приказ своим войскам нанести удар в направлении Тильзит в Восточной Пруссии. Для штаба Северо-Западного фронта, для командующих армиями и их штабов такое решение — не сюрприз: вариант удара на Тильзит за несколько дней до этого разыгрывался на штабных учениях "и был хорошо знаком командирам соединений и их штабам" (Борьба за советскую Прибалтику. С. 67).

Действия командующего Северо-Западным фронтом — это не импровизация. Просто генерал-полковник Кузнецов ввел в действие предвоенный план. Вечером того же дня высшее советское  командование, еще не зная о действиях  генерала Кузнецова, приказывает ему  делать именно то, что он уже делает: нанести удар на Тильзит в Восточной  Пруссии. Соседнему Западному фронту высшее командование ставит задачу нанести  сверхмощный удар в направлении  польского города Сувалки. И для  командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова это не сюрприз. Он и сам знает задачу своего фронта и задолго до московской директивы  уже отдал приказ наступать на Сувалки. Правда в условиях, когда  германская авиация не подавлена  внезапным ударом, наоборот, когда  советский Западный фронт в первые часы войны потерял 738 самолетов, наступать  — это совсем не лучший вариант.

Западный фронт, его командующий  и штаб, командующие армиями и  их начальники штабов задолго до войны  знали, что их ближайшая задача —  окружение германской группировки  в районе польского города Сувалки. Советский удар в направлении  Сувалки готовился задолго до войны. Боевая задача была определена всем советским командирам. Конечно, командиры тактического уровня этих задач знать не имели права, но эти задачи в вышестоящих штабах были четко определены и сформулированы, опечатаны в секретные пакеты и хранились в сейфах каждого  штаба, до батальона включительно. Пример: разведывательный батальон 27-й стрелковой дивизии, сосредоточенной у границы в районе города Августов, готовился к ведению боевой разведки в направлении польского города Сувалки (Архив МО СССР, фонд 181, опись 1631, дело 1, лист 128). Задача разведывательного батальона — обеспечить стремительное наступление всей 27-й дивизии из района Августов на Сувалки. Из открытых источников мы знаем даже больше, чем из архивов. До войны в районе Августов были сосредоточены огромные советские силы. Это именно то место, где советские пограничники режут колючую проволоку на своих границах. Это именно то место, где командующий 3-й армией генерал-лейтенант В. И. Кузнецов и представитель Главного командования генерал-лейтенант инженерных войск Д. М. Карбышев долгими часами с пограничных застав просматривают германскую территорию. Это то самое место, где генерал Карбышев готовит штурмовые группы для блокировки и нейтрализации железобетонных оборонительных сооружений противника. Но на советской территории нет и быть не может железобетонных оборонительных сооружений противника!