Историческая оценка опричнины Ивана IV

Содержание

Введение              3

Историческая оценка опричнины Ивана IV              4

1. Дореволюционные концепции              4

2. Советская концепция               6

3. Современные концепции              9

Заключение              11

Список литературы              12

Введение.

Историографическая оценка опричнины неоднозначна. До сих пор нет единого мнения о смысле ее учреждения, сроках существования, ее роли и значении в истории Русского централизованного государства. Исторические оценки опричнины могут кардинально разниться в зависимости от эпохи, научной школы, к которой принадлежит историк, и т.п. До известной степени, основы этих противоположных оценок были заложены уже во времена самого Грозного, когда сосуществовали две точки зрения: официальная, рассматривавшая опричнину как акцию по борьбе с «изменой», и неофициальная, видевшая в ней бессмысленный и труднопостижимый эксцесс «грозного царя».

В разноголосице суждений историков бесспорен пока тезис, что царь действовал методом террора. Споры начинаются тогда, когда ставится вопрос: во имя чего?

Цель настоящей работы: проанализировать труды ученых-историков различных эпох, исследовать явление опричнины в отечественной историографии.

Историческая оценка опричнины Ивана IV.

1.       Дореволюционные концепции.

В дворянской историографии сложилось представление об опричнине как бессмысленном порождении личной прихоти царя. Оно восходит к сочинениям А.М. Курбского и публицистов начала XVII в. – либо прямым потомкам казненных, либо к людям, выросшим в среде, живо и болезненно помнившей опричный террор (И.М. Катырев-Ростовский, И. Тимофеев).

Многие видели главную причину учреждения опричнины в личной жестокости Ивана IV, охваченного манией преследования, установившего бессмысленную тиранию и приведшего государство к разрухе. В историографии XIX века, этой точки зрения придерживались Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский, отрицавшие в опричнине всякий политический и вообще рациональный смысл.  Концепцию Карамзина можно свести к следующим положениям:

1. Семь с половиной лет существования опричнины не представляют особого периода в политике царя Ивана, т. е. опричнина не преследовала никаких особых целей кроме технической цели обеспечения личной безопасности царя. По мнению Карамзина, страхи царя Ивана за свою безопасность были преувеличенными и неосновательными, т. е. неразумными.

2. Опричнина создавала временное «безумное раздвоение» государства.

3. Не имея сведений по вопросу, в чем состояла причина отставки опричнины, Карамзин ограничился предположением, что царь Иван упразднил опричнину потому, что убедился в ненужности ее дальнейшего существования.

В противоположность им, С. М. Соловьев старался рационально осмыслить учреждение опричнины, объясняя его в рамках теории борьбы государственного и родового начал, и видя опричнину направленной против второго, представителями которого считает боярство. По его мнению: «Опричнина была учреждена потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему. Напуганный отъездом Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного общения с ними». Мнение С. М. Соловьева разделяет К. Н. Бестужев-Рюмин.

Сходно глядел на опричнину и В. О. Ключевский, считавший её результатом борьбы царя с боярством — борьбы, которая «имела не политическое, а династическое происхождение»; ни та, ни другая сторона не знала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое сожительство и было разделение государства на опричнину и земщину. Ключевский определил опричнину как «пародию удела», он говорит: «Опричнина получила значение политического убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства». «Итак, опричнина явилась учреждением, которое должно было ограждать личную безопасность царя. Ей указана была политическая цель, для которой не было особого учреждения в существовавшем московском государственном устройстве...».

С.Ф. Платонов видел в опричнине борьбу Ивана IV с феодальной аристократией, в результате которой царь сумел ликвидировать вотчинное землевладение. В летописном изложении указа об опричнине после подробного перечисления уездов и волостей, взятых государем «на свой обиход», следует текст, давший основание размышлениям о социальной политике опричных лет: «А учинити государю у себя в опришнине князей и дворян и детей боярских дворовых и городовы 1000 голов, и поместья им подавал в тех городех с одново, которые городы поимал в  опришнину. А вотчинников и помещиков, которым не бытии в опришнине, велел ис тех городов вывесть и подавати земли велел в то место в иных городех, понеже опришнину повелел учинити себе особно». На основании этого царского распоряжения, приведенного в летописи, С.Ф. Платонов сделал вывод о том, что опричнина вобрала в себя все гнезда удельно-княжеского землевладения, она помогла Ивану IV сокрушить аристократию.

Е. А. Белов, являясь в своей монографии «Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.» апологетом Грозного, находит в опричнине глубокий государственный смысл. В частности, опричнина способствовала уничтожению привилегий феодальной знати, которая препятствовала объективным тенденциям централизации государства.

Одновременно делаются первые попытки найти социальные, а затем и социально-экономическую подоплеку опричнины, ставшие магистральными в XX веке. По мнению К. Д. Кавелина: «Опричнина была первой попыткой создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество, на место рода, кровного начала, поставить в государственном управлении начало личного достоинства.»

2. Советская концепция

Октябрьская революция и последовавшая за ней гражданская война создали благоприятные условия для политизации и актуализации истории опричнины. М. Н. Покровский выступил с теорией о царской диктатуре как форме господства дворян и купечества, что, впрочем, прошло незамеченным.

Р. Ю. Виппер, обратившийся к истории опричнины в годы первой мировой войны, в 1922 г. выступил с концепцией, направленной на утверждение и идеализацию монархического начала в русской жизни. Как писал в 1965 г. С. М. Каштанов, Виппер «искал аналогии между Иваном IV и коммунистами, развивая порочный тезис о «демократической монархии в России XVI в., основанной на отсутствии сословий, корпораций и крепостного права», свободно оперировал такими понятиями, как «народническое направление», «самодержавный коммунизм» применительно к Ивану IV.

По мнению Виппера, опричнина была «не только взрывом мести против действительных и мнимых изменников, это была также военная реформа, вызванная опытом новой трудной войны», «мерой военно-организационного характера, продолжением реформ 1550 г». Признавая опричнину временным явлением, обусловленным войной, Виппер на основании единственного иностранного свидетельства (послание некоего Ю. Ланге) подчеркивал ее «всемирно-исторический аспект». Противоречивость концепции характерна для всей книги Виппера, который сам признавал, что «цельность его картины воображаемая, искусственная».

И. И. Полосин, который считал Ливонскую войну основным фактором, воздействовавшим на социально-экономические отношения России, разделял и другие элементы випперовской концепции: он писал о «военно-самодержавном коммунизме», имевшем тенденцию «демократизации» по мере роста крепостничества. Политику Грозного по расширению дворянского землевладения за счет «княженецко-боярских» вотчин он расценивал как «настоящую социальную (или «аграрную») революцию», полагая, что «боярской землей и мужицкой свободой расплатилось государство с дворянской конницей за ее ливонские походы».

В 1946 году вышло Постановление ЦК ВКП(б), в котором говорилось о «прогрессивном войске опричников». Прогрессивное значение в тогдашней историографии Опричного войска состояло в том, что его образование было необходимым этапом в борьбе за укрепление централизованного государства и представляло собой борьбу центральной власти, опиравшейся на служилое дворянство, против феодальной аристократии и удельных пережитков, сделать невозможным даже частичный возврат к ней — и тем самым обеспечить военную оборону страны. По мнению историка Фроянова: «Исторические корни Опричнины уходят во времена правления Ивана III, когда Запад развязал идеологическую войну против России, забросив на русскую почву семена опаснейшей ереси, подрывающей основы православной веры, апостольской церкви и, стало быть, зарождающегося самодержавия. Эта война, продолжавшаяся почти целый век, создала в стране такую религиозно-политическую неустойчивость, которая угрожала самому существованию Русского государства. И Опричнина стала совеобразной формы его защиты».

Развернутую оценку опричнине дает А. А. Зимин: «Опричнина знаменовала собой решительный шаг по пути укрепления централизованного аппарата власти, борьбы с сепаратистскими претензиями реакционного боярства, облегчала защиту рубежей Русского государства. В этом заключалось прогрессивное содержание реформ периода опричнины. Но опричнина была и средством подавления угнетенного крестьянства, она проводилась правительством за счет усиления феодально-крепостнического гнета и являлась одним из значительных факторов, вызвавших дальнейшее углубление классовых противоречий и развитие классовой борьбы в стране».

В конце жизни, А. А. Зимин пересмотрел свои взгляды в сторону сугубо отрицательной оценки опричнины, видя в «кровавом зареве опричнины» крайнее проявление крепостнических и деспотических тенденций в противовес предбуржуазным. Эти позиции развили его ученик В. Б. Кобрин и ученик последнего А. Л. Юрганов. Опираясь на конкретные исследования, начавшиеся еще до войны и проведенные в особенности С. Б. Веселовским и А. А. Зиминым (и продолженные В. Б. Кобриным), они показали, что теория о разгроме в результате опричнины вотчинного землевладения — миф. С этой точки зрения, разница между вотчинным и поместным землевладением была не такой принципиальной, как считалось ранее; массового вывода вотчнинников с опричных земель (в чем С. Ф. Платонов и его последователи и видели самую суть опричнины) вопреки декларациям не было осуществлено; а реальности вотчин лишились главным образом опальные и их родственники, тогда как «благонадежные» вотчинники, видимо, были взяты в опричнину; при этом в опричнину брались как раз те уезды, где преобладало мелкое и среднее землевладение; в самой опричинине был большой процент родовой знати; наконец, опровергаются и утверждения о персональной направленности опричнины против бояр: жертвы-бояре особо отмечены в источниках потому, что они были наиболее видными, но в конечном итоге гибли от опричнины прежде всего рядовые землевладельцы и простолюдины: по подсчетам С. Б. Веселовского, на одного боярина или человека из Государева двора приходилось три-четыре рядовых землевладельца, а на одного служилого человека — десяток простолюдинов. К тому же террор обрушился и на бюрократию (дьячество), которая, согласно старой схеме, вроде бы должна быть опорой центральной власти в борьбе с «реакционным» боярством и удельными пережитками. Отмечается также, что сопротивление боярства и потомков удельных князей централизации — вообще чисто спекулятивная конструкция, выведенная из теоретических аналогий между социальным строем России и Западной Европой эпохи феодализма и абсолютизма; никаких прямых оснований для таких утверждений источники не дают. Постулирование же широкомасштабных «боярских заговоров» в эпоху Ивана Грозного основывается на утверждениях, исходящих от самого Грозного. В конечном счете эта школа отмечает, что, хотя опричнина объективно разрешала (пусть и варварскими методами) некоторые насущные задачи, прежде всего усиление централизации, уничтожение остатков удельной системы и самостоятельности церкви — она была, прежде всего, орудием установления личной деспотической власти Ивана Грозного.

В. Б. Кобрин обращает внимание на мрачноватый, но удачный, по мнению историка, каламбур в повествовании Курбского: опричников князь называл кромешниками; в аду же, как считалось, господствовала «тьма кромешная». Опричники стали у Курбского адовым воинством.

По мнению В. Б. Кобрина, опричнина объективно укрепила централизацию (что "Избранная рада пыталась сделать методом постепенных структурных реформ"), покончила с остатками удельной системы и независимостью церкви. При этом опричные грабежи, убийства, вымогательства и прочие бесчинства привели к полному разорению Руси, зафиксированному в переписных книгах и сравнимому с последствиями вражеского нашествия. Главный результат опричнины, по Кобрину, это утверждение самодержавия в крайне деспотических формах, а опосредованно также утверждение крепостничества. Наконец, опричнина и террор, по Кобрину, подточили нравственные устои русского общества, уничтожили чувство собственного достоинства, самостоятельности, ответственности.

3. Современные концепции

С начала «Перестройки» второй половины 80-х годов начинается переоценка исторических событий, в том числе и опричнины. В основном не научные исследования, а больше популистские рассуждения.

Современный историк Даниил Аль в своей книге доказал, опираясь на новые источники, что опричнина не была упразднена в 1572 году, а просуществовала до конца жизни ее создателя. Также он считает, что опричнина была введена Иваном Грозным для утверждения самодержавия, т.о. она не была бесполезным учреждением, а являлась опорой царя.

Аль Д. пишет: «Мысль царя о способе создания верного ему аппарата власти и до учреждения опричнины и во время ее существования работала в одном направлении. Корпус верных слуг, с помощью которых можно защитить себя и свою власть от покушения окружающих его ненадежных «синклитов» - вельмож, следует пополнить из худородных низов. Сам факт возвышения служилого человека «из грязи в князи» должен был, по мнению Грозного, навечно привязать его к царю как верного и преданного слугу».

Иван Грозный создавал аппарат опричнины не только из худородных дворян, на высоких постах служили и родовитые князья. Такая система снижала значение родовитости как таковой и поднимала до небывалой высоты людей, взятых из служилой массы.

Переход к самодержавию произошел не сразу. Первым шагом в этом направлении был разгром верхушки фактического правительства, изгнание и осуждение Адашева и Сильвестра.

Аль Д. считает, что форма перехода к единовластию во многом зависела от создателя. «Окажись на месте Грозного другой архитектор верхушечного политического переворота и перехода к реальному самодержавию, он, надо полагать, не придумал бы термина «опричнина», возможно, обошелся бы без отъезда из столицы, вероятно, окружил бы себя другими «Басмановыми» и «Малютами»… В лице Ивана Грозного исторический процесс становления русского самодержавства нашел исполнителя, вполне сознававшего свою историческую миссию. Кроме его публицистических и теоретических выступлений, об этом ясно свидетельствует точно рассчитанная и с полным успехом проведенная политическая акция учреждения опричнины».