Император Николай I. Политика бюрократического реформаторства

Тема: «Император Николай I. Политика бюрократического реформаторства».

План:

Введение

1. Вошествие на престол.
2. Царствование.
3. Реформы и их влияние.

Заключение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

В данном реферате на тему: «Император Николай I. Политика бюрократического реформаторства» рассматривается восшествие на престол Николая I, особое внимание уделяется периоду бюрократических реформ. Так же описывается период царствования Николая I. Основной целью написания данный работы является рассмотрение деятельности Николая I во время проведения реформ, изучение событий произошедших за время его правления.

Третий из пятерых  сыновей императора Павла I, великий  князь Николай Павлович не мог  рассчитывать на российский престол, и  это наложило отпечаток на его  воспитание и образование. Его воспитатель  Ламсдорф оказывал на ребенка постоянное моральное давление и даже допускал телесные наказания. Впоследствии Николай вспоминал о своем воспитании со смешанным чувством, а свое образование считал абсолютно неудовлетворительным. Его наставниками были известные ученые в области философии, литературы и т.п., но преподавание велось так сухо, что он навсегда проникся неприязнью к отвлеченным наукам. Значительно больше его интересовало строительное и инженерное дело, пристрастие к которому он сохранил на всю жизнь. Военизированная атмосфера Петербурга с ранних лет определила увлечение Николая военным делом, особенно тем, что, касалось его внешней, парадной стороны. Завершающим этапом воспитания Николая стали два путешествия, проделанные в 1816 с чисто учебной целью: по некоторым губерниям России и за границу — в Англию, в результате чего он не только получил наглядное представление о внутреннем состоянии и проблемах своей страны, но и познакомился с опытом развития одной из самых передовых для своего времени социально-политических систем.

 

 

 

1. Вошествие на престол

Неожиданная смерть Александра I выявила всю сложность и двусмысленность  сложившейся династической ситуации. Он умер 17 ноября 1825 в Таганроге, и, когда  спустя десять дней весть об этом достигла столицы, войска и население были немедленно приведены к присяге  императору Константину I.

Не имея никакой поддержки, Николай готов был смириться  с воцарением старшего брата, однако Константин не желал признавать себя императором. Николаю пришлось обнаружить недюжинные политические способности, лавируя между недоброжелательно  настроенной к нему столичной  верхушкой и братом, ведущим себя крайне уклончиво.

Получение известия о существовании  в армии разветвленного военного заговора заставило его взять  инициативу в свои руки и решиться объявить себя императором на основании  документов, подписанных Александром  в 1823. "Если буду Императором хоть на один час, то покажу, что был того достоин". Так говорил незабвенный Император Николай I, утром 14-го декабря 1825 года, собранным перед ним начальникам гвардейских полков. В день присяги Николая произошло восстание декабристов — вооруженный мятеж части гвардии под лозунгом незаконности переприсяги. Судьба Николая висела на волоске, но он сумел подавить восстание, проявив решительность и беспощадность, свойственные ему в минуту опасности. Восставшие были расстреляны из пушек, и порядок в столице восстановлен.

Позднее, в начале января 1826 на юге России так же беспощадно было подавлено восстание Черниговского  полка. Россия присягнула Николаю I. Будучи императором, он неоднократно повторял мысль о том, что на престоле оказался неожиданно для самого себя, в результате случайного стечения обстоятельств. Такое утверждение не лишено лукавства. Уже в начале Царствования Александра I это можно было предполагать без риска ошибиться. Было ясно, что прямых наследников у бездетной императорской четы уже не будет. Константин Павлович впервые заявил в семейном кругу об отказе от престола в 1801 г. после убийства императора Павла I.

 

2. Царствование 

Становление правового строя  в европейских странах делало очевидной необходимость правовой регламентации действий даже самодержавнейшего из монархов континента. Вспомним, что именно при Николае I произошла кодификация законодательства России XVII — первой четверти XIX вв. и создан Свод законов — действовавшее законодательство, которое регламентировало все стороны жизни государства и общества, за исключением сферы уголовных преступлений. По завершении работы над его составлением император запретил входить к нему с просьбами об изъятии из законов, и бюрократии было прекрасно известно, сколь фанатичным блюстителем введенного в действие законодательства являлся Николай Павлович.

Мятеж на Сенатской площади, который Николай подавил решительно и беспощадно через несколько  часов после его начала, оказался, тем не менее, одним из наиболее сильных  и значимых для него жизненных  впечатлений. Розыск по делу и суд  над его участниками стали  первыми правительственными актами его царствования. День 14 декабря  Николай запомнил навсегда, поминая  его ежегодно и в письмах, и  в беседах. Вспоминались ему «друзья-декабристы»  и при каждом серьезном проявлении критики режима. А специально составленная для императора сводка замечаний  и суждений участников восстания  была, по свидетельству В. Кочубея, всегда под рукой у Николая, и он часто  ее просматривал. Копии с нее он дал Кочубею и цесаревичу Константину. В.О. Ключевский считал, что дворянство внушало Николаю I больше страха, чем его старшему брату, и причина этого — события декабря 1825 г.

Расправа над декабристами, из которых многие принадлежали к  знатным и заслуженным родам, казнь пятерых руководителей  и активных участников событий шокировали дворянское общество. За полстолетия царствования «просвещенных» монархов оно отвыкло от смертной казни как меры наказания. И сколь ни велика, казалась вина мятежников, в столичных кругах лелеяли надежду на милость императора. Поэтому впечатление от его первого политического деяния оказалось для них весьма тягостным. Правда, вскоре успехи внешнеполитические, совпавшие с первыми годами царствования Николая, несколько его сгладили. На императора даже стали возлагаться немалые надежды.

В первую половину царствования Николай определенно был, проникнут  верой во всесилие государственной  власти, в возможность для самодержца с ее помощью решить все проблемы, стоявшие перед страной; Истоки этой веры для него заключались в русской  государственной традиции, основные устои которой, по его мнению, воплощались  как в самодержавной доктрине «официальной народности», так и  в принципе патерналистской опеки  над обществом со стороны отца-императора.

С учетом этого вполне логичным выглядит комплекс мер по усилению государственной власти как таковой  путем создания оперативно действующих  репрессивно-карательных органов (III отделение Его Императорского Величества канцелярии, корпус жандармов). Они призваны были охранять суверенитет самодержавной власти от поползновений общества на его ограничение. Позже идея суверенности самодержавия обрела юридическую санкцию в «Основных законах Российской империи» (1832 г.) и правовые гарантии в «Уложении о наказаниях» 1845 г., статьи которого квалифицировали разные формы общественной деятельности и даже инакомыслие как государственные преступления. Впрочем, религиозное инакомыслие было возведено в ранг уголовного преступления много раньше николаевским указом 1827 г. о раскольниках.

 

3.  Реформы и их влияние

6 декабря 1826 г. Николай образовал  первый и самый значительный  из 10 секретных комитетов, которые  создавались в его царствование, чтобы найти ответ на сакраментальный  вопрос, поставленный царем: "Что  ныне хорошо, чего оставить нельзя  и чем заменить?" Главой Комитета  формально значился председатель  Государственного совета граф. В.П.  Кочубей - один из "молодых друзей" Александра I, давно уже отряхнувший  со своих ног прах либерализма,  а фактически руководил Комитетом  М.М. Сперанский, тоже значительно  поправевший после того, как он  побывал в ссылке и в суде  над декабристами. Составили Комитет  особо доверенные сановники царя. Поэтому действовал он сверхосторожно, по принципу, который можно было  бы сформулировать так: "Семь  раз отмерь, но не отрезай", ибо, как выразился член Комитета  Е.Ф. Канкрин, "недостатки существующего известны, а нового сокрыты". За четыре года регулярных заседаний Комитет подготовил лишь два серьезных, но, разумеется, верноподданнических проекта.

Первым из них был проект сословной  реформы. "Комитет 6 декабря" задумал  оградить дворянство "от неприятного  ему и вредного государству прилива  разночинцев". Вместо Табели о рангах Петра I, дававшей право военным и  гражданским чинам получать дворянство в порядке выслуги, Комитет предложил  установить такой порядок, при котором  дворянство приобреталось бы только наследственно, по праву рождения, и  по "высочайшему пожалованию". Это предложение имело целью  превратить российское дворянство в  строго замкнутую касту, огражденную  от "засорения" инородными элементами.

Вместе с тем, чтобы как-то поощрить и служилых людей, а также нарождавшуюся  буржуазию, Комитет предложил создать  для чиновников, купцов и буржуазной интеллигенции новые сословия - "чиновных", "именитых" и "почетных" граждан, которые освобождались бы, как  и дворяне, от подушного оклада, рекрутского  набора и телесных наказаний. Наконец, Комитет в Дополнение к старинному указу "о вольных хлебопашцах" разрешил помещикам освобождать  крестьян не только с землей, но и без земли, причем все освобожденные крестьяне должны были образовать еще одно сословие - "вольноотпущенных земледельцев".

Второй проект "Комитета 6 декабря" предусматривал административную реформу. Государственный совет сохранял лишь законосовещательные функции  при царе, а Сенат разделялся на Правительствующий и Судебный. Внешне здесь воплощался буржуазный принцип разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной, но не для ограничения самодержавия, а для того, чтобы упрочить его путем более четкого разграничения функций между всеми властями, что позволило бы усовершенствовать работу бюрократического аппарата.

Оба проекта нисколько не вредили  самодержавно-крепостническому строю, но вносили в него - не по существу, а по форме - кое-что новое. Поэтому  непримиримые крепостники, считавшие  вслед за Карамзиным, что "всякая новость в государственном порядке  есть зло", ополчились против этого "зла". Николай I не остался равнодушным  к их позиции, а революционный  подъем на Западе от Франции до Польши и взрыв массового недовольства в самой России 1830-1831 гг. напугали и отвлекли царя от реформ. В результате он надолго оставил первый и навсегда "похоронил" второй из проектов "Комитета 6 декабря".

Зато, благодаря титаническим усилиям  М.М. Сперанского, царизм осуществил на рубеже 20-30-х годов кодификацию  российского права. Дело в том, что  со времени Соборного уложения царя Алексея Михайловича русские  самодержцы издали больше 30 тыс. законодательных  актов, которые вплоть до 30-х годов XIX в. не были приведены в систему, оставались разрозненными, а иногда и недоступными для всех смертных от мелкого канцеляриста до императора. Ведь даже самый наметанный глаз не мог разыскать среди десятков тысяч манифестов, указов, рескриптов, повелений нужный документ, разобраться  в том, какие из них еще сохраняют  силу, а какие уже давно отменены. В интересах нормального функционирования государства необходимо было собрать  и систематизировать все государственные акты. Кроме того, кодификация права должна была, по мысли Николая I, придать самодержавию видимость законности, показать россиянам, что уважение к закону в империи снимает наболевший вопрос о конституции для России. Осуществить кодификацию Николай поручил Сперанскому.

К 1830 г. Сперанский выполнил поручение: все законы с 1649 г. по 13 декабря 1825 г. общим числом в 30 920 были собраны, расположены  в хронологическом порядке и  напечатаны в 45 томах первого Полного собрания законов Российской Империи. Одновременно были изданы шесть томов второго Полного собрания законов, куда вошли акты, принятые за время царствования Николая I. Далее тома этого собрания печатались ежегодно по 1883 г. и включили в себя все законы Николая I и Александра II. С 1884 по 1916 г. издавалось третье собрание. Полное собрание законов Российской Империи приобрело значение уникального историко-юридического источника, но не годилось для повседневной работы, во-первых, потому, что было слишком громоздко, а главным образом потому, что в нем изобиловали устаревшие и отмененные законы.

Все действующие законы составили  особый Свод законов Российской Империи  в 15 томах, он был издан в 1832 г. и  в дальнейшем систематически переиздавался  и дополнялся. Это издание стало  официальным руководством в практике царского управления и суда. Б.И. Сыромятников метко определил его как "15-томный саркофаг", в котором Николай I хотел мумизировать существующий порядок. В первый том "Свода" Сперанский включил составленную им компиляцию из тех законов XVIII - начала XIX в., которые определяли государственное устройство России. Компиляция была названа: "Основные законы Российской Империи", а ее 1-я статья гласила: "Император Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает". Так законодательно оформлялась государственность, о которой А. де Кюстин сказал просто: "Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора".

Впрочем, кн. П.В. Долгоруков не без  оснований утверждал, что истинный хозяин России - не царь, а "чиновная орда", которая исполняет не все, а лишь выгодные ей царские законы: "Мнимопослушная государю, она с помощью царской дворни крепко держит царя в руках, и обе общими силами заставляют царя плясать под свою дудку. Царь царствует, а чиновная орда властвует!" Вот пример из книги Долгорукова "Правда о России". Воронежский губернатор барон Х.Х. Ховен в ответ на замечание советника, что он нарушает такой-то закон из такого-то тома 15-томника, "схватил этот том, сел на него и спросил: "Ну, где теперь ваш закон?"".

Кодификация законов упорядочила  и благообразила форму самодержавного-крепостнического государства, не изменив его сущности, что и требовалось царизму. Конечно, Сперанский проделал грандиозную работу, и все поколения историков должны быть благодарны ему за то, что получили в свое распоряжение исторический и юридический источник, которому нет цены. Но трудовому люду России кодификационный подвиг Сперанского ничего не дал. За ширмой внешней законности во всех звеньях государственного аппарата, как и прежде, кишмя кишели и поедом ели россиян все атрибуты феодально-крепостнической системы.