Идеология

Говоря о предпосылках реализации российского  модернизационного проекта, нельзя забывать о реальных достижениях нескольких стран постсоветского пространства, поразительных на фоне об-

щей архаизации и дестабилизации . Весьма значимым для развития современной России представляется неосознаваемый современным российским обществом (в том числе и из-за глубины его собственной деградации) опыт Белоруссии , руководство которой, несмотря на

довольно жесткое  противостояние с  Западом  , обеспечивает вполне успешное социально-экономическое развитие своего общества. Особенно очевидными его успехи становятся при сопоставлении с положением, как хозяйственным, так и социальным, граничащих с ней регионов России – Брянской, Смоленской и Псковской областей. Опыт Белоруссии интересен еще и тем, что

представляет собой гармоничное продолжение в качественно новых условиях весьма интересного модернизационного проекта еще советских времен, развивавшегося скрытно,но вместе с тем весьма эффективно .Различные части Советского Союза, как из-вестно, развивались разными темпами, а начиная с определенного момента ( насколько можно судить, с начала 70-х годов, когда был сделан системный выбор в пользу отказа от модернизации) – и в принципиально различных направлениях . Хрущев был свергнут правящей Советским  Союзом бюрократией (наиболее полно представленной совокупностью первых секретарей обкомов , крайкомов и комитетов автономных республик в составе РСФСР и руководителей коммунистических партий других союзных республик) в первую очередь за стремление к постоянной кадровой ротации, размыванию национальных и региональных кланов внутри руководства КПСС . Он справедливо считал недопущение возникновения таких кланов условием эффективности государственной власти (и не зыблемостисвоей личной), но, отказавшись от репрессив-ного аппарата Сталина, не нашел ему адекват-ной замены и в итоге был съеден этими фор-

мирующимися кланами.Пришедший ему на смену «консенсусныйгенсек» Брежнев четко ощущал, кому он обя-зан своей властью и чего нельзя делать в ин-тересах ее сохранения. В результате именнопри Брежневе национальные и региональныекланы оформились как основные структуро-

образующие элементы правящей бюрократии.Частные попытки разрушить их, предприни-мавшиеся в последние годы его правления и в период агонии Советского Союза, носили

характер междоусобной клановой войны и ,как правило, подрывали позиции одних кла-нов в пользу других, а отнюдь не саму сложившуюся клановую систему как таковую. В1986 году казахский клан ответил на попытку ограничения своих позиций организацией массовых беспорядков в Алма-Ате, которыестали первым в Советском Союзе вышедшим из-под контроля государства межнациональным конфликтом, предвестником его рас-пада. Когда кланы окрепли и стали относительно самостоятельными, они с восторгом восприняли возможность выхода из-под контроля Москвы, предоставленную им распадом центральной власти и переходом России

под контроль демократической  группировки Ельцина. Принципиально важно, что каждая руководящая национальная или региональная группировка несла на себе сильнейший отпечаток

национальной или  региональной культуры ,действительно представляя собой неформальных представителей того или иного слоя советского общества . В пользу тогдашнего советского общества свидетельствует то, что кланы, являвшиеся носителями феодально-байского или про-

сто коррупционного укладов  жизни, а также исповедовавшие националистические подходы, так и не были за все время существования Советского Союза допущены к реальной борьбе за высшую государственную власть . При всем своем колоссальном влиянии и возможностях они автоматически отсекались от этой борьбы самой бюрократической средой,

проявляя свою политическую и административную активность лишь в рамках выделенных им, хотя и достаточно широких «резерваций». Антикоррупционные репрессии против них осуществлялись (при всей постоянной остроте меж-клановых противоречий и даже борьбы) лишь тогда, когда они вольно или не-вольно подходили к границе выделенных им административных полномочий и, даже не-осознанно, создавали угрозу как для лидирующего клана, так и для власти правящего класса партийно-хозяйственной номенклатуры в целом, общие интересы которого, безусловно , доминировали в практической политике, несмотря на частные внутренние расхождения .Насколько можно судить, за все время правления Брежнева сложившейся при нем

кланово-региональной модели управления как самой КПСС, так и всей страной было брошено лишь два серьезных вызова . Первый – в начале 70-х – был связан с именем А.Н. Косыгина. Пытаясь во второй половине 60-х годов осуществить хозяйственную реформу с плавным переводом социалистической экономики на преимущественно рыночные рельсы (с соответствующей национальной спецификой подобная реформа была

проведена в Китае) , А.Н. Косыгин и его окру-

жение, вероятно, осознали принципиальную

невозможность повышения  эффективности

советской экономики  в условиях партийного

руководства. Результатом  стала подготовка

Пленума ЦК КПСС по «возврату  к ленин-

ским нормам руководства», которые должны

были заключаться  в передаче всей экономи-

ческой политики в  сферу исключительной

компетенции правительства  и, соответствен-

но, в лишении партийных  органов всякой

возможности вмешиваться  в хозяйственное

управление.

Понятно, что в силу своей политической наи-

вности эта попытка была обречена на провал,

выражением которого стало проведение Пле-

нума ЦК КПСС с беспрецедентным опозданием и с совершенно иной, рутинной повест-

кой дня. А затем взлет  мировых цен на нефть

и стремительное развертывание  экспорта

нефти и газа сняли  с повестки дня вопрос о

необходимости комплексной  модернизации

и позволили Советскому Союзу продолжить

плавно переросшее в  загнивание экстенсив-

ное развитие.

Вторая попытка разрушения регионально-

клановой брежневской  системы управления –

и на ней в силу ее уникальности и неизвестно-

сти следует остановиться подробнее – была

предпринята в конце 70-х годов руководством

Белоруссии во главе  с Петром Машеровым.

В Белоруссии руководящий  клан сложился

совершенно необычным  для Советского Со-

юза образом – из так  называемой «партизан-

ской элиты». Ее основы были созданы еще во

время комплексной и весьма глубокой подго-

товки партизанского движения перед войной,

проведенной советскими спецслужбами. За-

тем члены этой будущей  элиты прошли чу-

довищную по своей жестокости и масштабу

потерь партизанскую войну, не просто при-

вившую им навыки коллективной эффек-

тивности и скрытого взаимодействия, но и в

прямом смысле слова кровью спаявшей их

в единое целое. После  освобождения Бело-

руссии именно командиры партизанских от-

рядов составили костяк партийно-советской

системы управления и  непосредственно заня-

лись восстановлением своей страны.

Они научились виртуозно  использовать ре-

сурсы Советского Союза для развития своей

республики, но при этом оставались в прямом

смысле этого слова советскими людьми, стре-

мящимися как к благу для всего Советского

Союза, так и к завоеванию власти именно в

его масштабах.

В силу не только взаимной поддержки, но и

исключительно высокой  добросовестности

и компетентности представители  «партизан-

ской элиты» постепенно заняли целый ряд

ключевых постов в  руководстве – прежде все-

го хозяйственном – всего Советского Союза.

Апогеем тихого и практически незаметного

продвижения «партизанской  элиты» Бело-

руссии в союзную власть стало принятие в

самом конце сентября или первых днях октя-

бря 1980 года решения о замене председате-

ля Совета министров  СССР А.Н. Косыгина, незадолго до этого перенесшего второй ин-

фаркт, от последствий которого ему так и не

суждено было оправиться, на уже тогда леген-

дарного руководителя Белоруссии П.М. Ма-

шерова.

Сегодня уже практически  не вызывает со-

мнений версия о том, что гибель П.М. Ма-

шерова в автомобильной катастрофе 4 октя-

бря 1980 года, накануне предоставления ему

качественно новой, соответствующей его

новому статусу охраны, представляла собой

политическое убийство, призванное остано-

вить продвижение  «партизанской элиты» к

высшей государственной  власти. Остано-

вив ее ради сохранения у власти наиболее

комфортной для себя брежневской группи-

ровки, правящая союзная бюрократия уни-

чтожила тем самым последний внутренний

источник эффективности  Советского Сою-

за и обрекла его  на распад и бесславную ги-

бель.

Поразительно, но при  анализе советского

опыта развития Белоруссии трудно удер-

жаться от ощущения, что  она была выбрана

в качестве своего рода «советской Шамба-

лы» – полигона для создания и отладки дей-

ствительно принципиально нового, советско-

го типа человека и принципиально нового,

советского типа общества, гармонично увязы-

вающего этого человека с качественно новым

типом общественных отношений. И действи-

тельно, Белоруссия была во время Советско-

го Союза и остается по сей день самым совет-

ским элементом советской цивилизации.

Возможно, такой проект, как и многие дру-

гие, был действительно разработан на обще-

государственном уровне при Сталине, а за-

тем реализовывался «по  инерции», в силу

закрепленной страхом на уровне социальной

памяти и не осознаваемой непосредствен-

но привычки. При выборе Белоруссии, воз-

можно, был учтен не только исключительно

спокойный и уравновешенный белорусский

национальный характер, но и то, что Бело-

руссия понесла наибольший ущерб от Вели-

кой Отечественной войны, в которой, только

по официальным данным, погибла четверть

ее населения (да и  от всех предшествующих

войн). Понятно ведь, что  максимальный мас-

штаб разрушений означал  наибольший мас-

штаб и глубину  изменений, которые можно было осуществить  в ходе восстановления и

реконструкции.

Однако нельзя полностью  исключить веро-

ятность и того, что белорусский проект был

частной и неразглашаемой инициативой

самой «партизанской  элиты» – людей, по

классической формуле, реанимированной

Л.Н. Гумилевым, обладавших «длинной во-

лей» в ее наиболее полном выражении. Из на-

шего исторического далека они представля-

ются вполне способными на его реализацию

свойственными им непрямыми и скрытыми

даже от глаз бюрократии «партизанскими»

методами и даже без  его формализации.

Однако вне зависимости  от того, чем именно

был этот проект и кем  и когда он был ини-

циирован, его проявления не вызывают со-

мнения.

Так, в советские годы именно Белоруссия

была полигоном для  отработки и отладки

для последующего применения в масштабах

всей страны практически  всех современных

технологий, для опробования  которых ее

природно-климатические  условия были при-

менимы хотя бы в минимальной сфере.

Это касалось не только промышленных, но

и социальных технологий. В частности, в то

самое время, когда сельское хозяйство Со-

ветского Союза представляло собой «черную

дыру», а социальные отношения  на селе яв-

ляли собой картину социальной деградации

в самом прямом смысле, Белоруссия покры-

валась сетью прекрасно развивающихся агро-

городков. При всех их недостатках, на кото-

рые справедливо указывали (и указывают)

собственно белорусские  источники, их от-

личие от основной части сельскохозяйствен-

ной практики Советского Союза (а сейчас

России) бросается в  глаза. Они значительно

опередили свое время  – в частности, практи-

ческое применение теории «агрополисов» на

Западе – и по сей день действительно доволь-

но эффективно соединяют  в себе преимуще-

ства городской и сельской жизни.

И по сей день производит глубокое впечат-

ление стремление белорусов к сохранению

собственной культуры и  собственного обще-

ства. Так, Белоруссия едва ли единствен-

ная из стран постсоветского пространства в

принципе не допускает к себе гастарбайте-

ров, сохранив во многом благодаря этому как этноконфессиональный баланс общества и

относительно благоприятную  социальную

атмосферу (так как  никто не портит рынок

труда готовностью «на  любую работу за лю-

бую оплату»), так и  собственных весьма ква-

лифицированных строителей, скорость рабо-

ты которых сопоставима с китайской.

Когда Лукашенко пришел к власти, суще-

ственная часть значимых производственных

активов Белоруссии и ее недвижимости была

передана в частные руки, золотовалютных

резервов не было, налоги собирались крайне

плохо, а страна была обременена огромным

для нее и притом скрытым  внешним долгом.

Поэтому Запад считал, что у Лукашенко нет

иного пути, кроме получения  внешних кре-

дитов (к тому моменту представители де-

мократического руководства тайно взяли от

имени государства около 2,5 млрд. долларов

краткосрочных займов, уже  непосильных

тогдашней белорусской  экономике) и полно-

го подчинения Западу, и он неизбежно пой-

дет нормальным путем латиноамериканских

популистских режимов. Современная нена-

висть к нему и вызвана главным образом тем,

что он отказался от западного  диктата и вос-

становил экономику  Белоруссии в интересах

белорусского общества без ее подчинения

транснациональному  капиталу.

Значимую роль в этом сыграл возврат ак-

тивов, который происходил специфически

белорусским способом. Похоже, никому, не-