Комуч возобновил деятельность местного самоуправления: в городах — городских дум, а в пределах губерний и уездов — земских собраний.

      Низшей  ступенью местного управления при комуче были:

      - в деревнях — сход с функциями, предусмотренными прежним законом, с сельским старостой во главе,

      - в городах — квартальные советы.

      Они разделялись на собственно квартальные (по участкам — кварталам), районные и центральный совет кварталов. Каждый квартальный совет избирался на общем собрании жителей данного квартала обоего пола, достигших 20-летнего возраста, большинством голосов, сроком на 1 год; районный и центральный советы кварталов избирались соответственно квартальными и районными советами (по два от каждого). Квартальные советы занимались жилищно-санитарными и продовольственными делами, ведали самоохраной и культурно-просветительными мероприятиями. Для осуществления этих функций они избирали из своей среды председателя, секретаря, казначея, имели канцелярию и разделялись на соответствующие секции. Центральному совету кварталов разрешалось ходатайствовать перед властью об издании обязательных постановлений и «о наложении взысканий на граждан за нарушение постановлений по самоохране».

      На  территории комуча развивался процесс  организации и самоорганизации  населения с целью попечительства о местных пользах и нуждах, организации представительства  в органах государственного управления и местного самоуправления. К таким организациям относились: «Общество инженеров и техников», «Техническое общество», «Фабричная инспекция», «Хлебный союз», «Самарский биржевой комитет», «Союз домовладельцев», «Общество фабрикантов и заводчиков», «Торгово-промышленное общество» и многие другие [Гармиза В.В. Крушение эсеровских правительств. М., 1970. стр. 31-49].

      Однако  на государственное строительство налагала отпечаток обострившаяся гражданская война. Сам комуч вынужден был расширять карательные функции своих ведомств, принять участие в вооруженной борьбе. В сентябре 1918 г. «народная армия» потерпела ряд поражений от Красной Армии. 7 октября 1918 г. Самара была занята советскими войсками. Комуч бежал в Уфу, где еще 23 сентября уступил власть Уфимской директории. Совет управляющих ведомствами перешел на положение Областного Уфимского правительства. Комитет был переименован в Съезд членов Учредительного собрания. В декабре 1918 г. часть его членов была расстреляна в Омске белогвардейцами. Тогда же «съезд» и «совет» были окончательно упразднены.

      В 1918 г. в ряде регионов также были предприняты попытки формирования демократических правительств под флагом умеренных социалистических партий.

      2 августа 1918 г. в Архангельске  было сформировано «социалистическое»  правительство — «Верховное управление  Северной области» под председательством  народного социалиста Н.В. Чайковского.  Правительство отменило декреты Советской власти, ликвидировало советские учреждения, приступило к денационализации промышленности, торговли, флота, домовладений и банков, восстановило частную торговлю, пригласило союзников и начало формирование «славянско-британского легиона». Было арестовано 6 сентября белогвардейцами, но освобождено американцами. 28 сентября Н.В. Чайковский в контакте с американским дипломатом Д. Фрэнсисом сформировал «Временное правительство Северной области». Однако социалистические элементы были оттеснены от руководства правительством. С января 1919 г. главную роль в нем играл генерал Е.К. Миллер. 20 апреля 1918 г. правительство признало верховную власть Колчака.

      Временное Сибирское правительство возникло 27 января 1918 г. в Томске в основном из эсеров. Его председателем стал эсер П.Я. Дербер, который одновременно являлся министром земледелия. В декларации правительство объявило о борьбе с Советской властью, но сохраняло Советы как «классовые организации», на которые должно опираться Учредительное собрание, «об автономии Сибири» и непризнании Декрета о земле и др. В марте 1918 г. оно находилось в Харбине, вело переговоры с Колчаком, а 29 июня переехало во Владивосток, который был занят белочехами, в мае 1918 г. самораспустилось. Уполномоченные Сибирского правительства в Томске 23 июня 1918 г. создали новое образование — Западно-Сибирский комиссариат (председатель и министр иностранных дел эсер П. В. Вологодский). Правительство пыталось вести преобразования в духе «демократической контрреволюции», но на деле подготовило приход колчаковской диктатуры. Оно было свергнуто Колчаком 18 ноября 1918 г. Власть перешла к белогвардейскому Омскому правительству.

      Таким образом, «третий путь» в государственном  строительстве повсеместно был  прерван установлением власти или  «белых», или «красных». Эти силы имели армии, значительные материальные ресурсы, их противоборство и определяло обстановку. Правительства в Поволжье, на Севере и в Сибири не устраивали буржуазию, она везде требовала установления твердой власти и добивалась этого. Стать всероссийской властью «третьей силе» не удалось.

      2. Политика «третьего пути»: взаимодействие Самарского Комуча с крестьянством

      На  основе статьи А.В. Калягина, В.Н. Парамонова «Социально-экономическая политика Самарского Комуча (торгово-промышленный аспект)» [Калягин А.В., Парамонов В.Н. Социально-экономическая политика Самарского Комуча (торгово-промышленный аспект). – 1998 (электронный ресурс http://vestnik.ssu.samara.ru/gum/] опубликованной 1998 году эсеровский «третий путь» был наиболее ярко и ортодоксально представлен, деятельностью Самарского Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуч). В основе эсеровского «третьего пути» лежала теория Чернова В.М. о той особой роли, которую призвана сыграть в разраставшемся катаклизме «третья сила» в лице партии социалистов-революционеров. Ее задача – сплотить вокруг себя на основе общественного и политического консенсуса все «демократические силы» страны (от рабочего до капиталиста) в целях предотвращения как левого, так и правого (белые) большевизма. Впрочем, первый большевизм рассматривался партийными вождями как более опасный.

      Итак, Самарский Комуч — это демократическое  правительство, образованного в Самаре летом 1918 г. бывшими членами Учредительного Собрания. Его опыт уникален, т.к. он позволяет «в чистом виде» увидеть на практике так называемый третий путь в революции и объективно оценить политические потенции революционно-демократической интеллигенции. Иллюзорность подобного пути становится очевидной при обращении к опыту взаимоотношений Комуча с крестьянством — основной массой населения подвластной ему территории. Именно крестьянство своим нежеланием защищать Комуч подписало смертный приговор демократической альтернативе большевизму со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так попытаемся кратко аргументировать высказанные положения, обратившись непосредственно к историческому опыту Самарского Комуча.

      Идея  Учредительного Собрания была популярна  среди крестьян до тех пор, пока на него возлагалась надежда в решении земельного вопроса. Именно поэтому в поволжском регионе на выборах в Учредительное Собрание 70% всех голосов получили эсеры как партия, в наибольшей степени выражавшая крестьянские интересы [Попов Ф. Чехословацкий мятеж и Самарская Учредилка. Куйбышевское издательство, 1937. С. 40.]. Аграрное законодательство большевиков, основанное на эсеровских лозунгах, решило вопрос о земле в интересах подавляющего большинства крестьян. Поэтому факт насильственного разгона большевиками Учредительного Собрания не вызвал в Поволжье их массового недовольства. Никаких серьезных волнений по этому поводу в деревнях региона отмечено не было [РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 4. Д. 23. Л. 14, 107]. Пользуясь поддержкой крестьян, большевики в начале 1918 г. успешно укрепили свою власть в Поволжье. Ситуация резко изменилась летом 1918 г., когда большевики с помощью комбедов раскололи деревню и стали осуществлять принудительные реквизиции продовольствия и мобилизацию в Красную Армию. Ответной реакцией на подобные действия стала волна крестьянских выступлений, прокатившаяся по региону [Кондрашин В.В. Крестьянское движение в Поволжье в годы гражданской войны: Новые источники и подходы // Власть и общество России. XX век. М., 1999. С. 246].

      Негативное  отношение основной массы крестьянства к большевистской власти стало причиной ее быстрого падения в районе мятежа чехословацкого корпуса. Ни в одном из изученных источников не показывается прямой враждебности деревни к чехословакам в момент их выступления. Более того, имелись единичные факты проявления открытых симпатий крестьян мятежникам. Точно так же они отнеслись к созданию в Самаре демократического правительства: не поддержали власть Комуча, но и не выступили против нее. Крестьяне выжидали, предпочитая оставаться в стороне от острой политической борьбы и не участвовать в гражданской войне [Константинов С.И. Вооруженные формирования антибольшевистских правительств Поволжья, Урала и Сибири в годы гражданской войны: Дис. док-pa ист. наук. Екатеринбург, 1998. С. 131-132; ГАРФ. Ф.Р. 1248. Оп. 1. Д. 28. Л. 5].

      В то же время, уже с первых дней существования новой власти для крестьян было очевидно, что, в отличие от большевиков, разогнанные члены Учредительного Собрания смогли создать свои властные структуры с помощью штыков иностранных граждан, находящихся на территории России (чехословаков). Данный факт вызвал крайне негативную реакцию самой активной в политическом отношении части деревни — фронтовиков, которые возмущались тем, что Россией «правят чехи», «наши пленные» [ГАРФ. Ф.Р. 749. Оп. 1. Д. 51. Л. 38 об.]. В глазах крестьян члены Комуча стали ассоциироваться с чужеземцами, которые хотя и прогнали большевиков, но все же действовали в своих интересах, а не в интересах России. Поэтому обвинения большевиков в предательстве, продаже России в устах представителей Комуча звучали для крестьян не очень убедительно [Там же. Л. 6-6 об., 8; Д. 30. Л. 1а.]. Комучевцы были не лучше.

      Главный лозунг Самарского Комуча состоял в  освобождении народа от тирании большевистской власти и восстановлении в стране подлинной свободы и демократии. Им были отменены все законы советской власти. Крестьянам была дарована свободная торговля хлебом.25 июня 1918 г. Комуч издал приказ № 15 «О земельных комитетах и земельном вопросе», который провозгласил действие на его территории десяти пунктов основного закона о земле, принятого Учредительным Собранием 5 января 1918 г. Закон отменял право частной собственности на землю и передавал ее с недрами, лесами и водами в народное достояние. В специальной декларации Комуча решительно заявлялось, что земля бесповоротно перешла в народное достояние и никаких попыток к возврату ее в руки помещиков комитет не допустит. В декларации запрещались сделки купли-продажи и залоги на землю сельскохозяйственного значения и лесные угодия, а также объявлялись недействительными тайные и фиктивные сделки. Кроме того, в ней заявлялось, что виновные «в нарушении сего будут подлежать строжайшей ответственности» [ГАРФ. Ф.Р. 749. Оп. 1. Д. 3. Л. 1; Д. 16. Л. 8 об.-9 об.].

      На  практике Комуч не смог убедить крестьян в необратимости произошедших перемен, прежде всего — в главном для них земельном вопросе. Деревня была отдана на откуп военщине, которая с помощью принуждения и насилия осуществляла мобилизацию крестьян в Народную Армию. В большинстве своем офицерский корпус был настроен монархически и не скрывал своих намерений восстановить прежние порядки после победы над большевиками. Более того, в ряде случаев офицеры уже делали это. В своих бывших имениях они наказывали крестьян за причиненные им убытки: пороли и расстреливали зачинщиков [Попов Ф. Указ. соч. С. 136, 170-171; Земля и воля. 1918. 11 авг.; Вечерняя Самара. 1918. 12 июля; РГВА. Ф. 8. Оп. 1. Д. 170. Л. 105-105 об.].

      Подобные  действия не санкционировались Комучем. Масштабы захлестнувшего деревню насилия заставили его выпустить 20 сентября 1918 г. специальный циркуляр с осуждением самовольных действий военных и бывших помещиков [Волжское слово. 1918. 21 сент.]. Но он был бессилен противостоять им практически. Ни один офицер, участвовавший в экзекуциях крестьян, наказан не был.

      Кроме того, на крестьян крайне негативно действовали факты намечавшихся продаж бывших помещичьих имений различным коммерческим структурам (например, имения графа Орлова-Давыдова — французскому банку) [ГАРФ. Ф. 393. Оп. 4. Д. 27. Л. 234 об.].

      В совокупности вышеизложенные факты не могли не вызвать у крестьян серьезных опасений лишиться главного своего завоевания — бывшей помещичьей земли. Неспособность Комуча защитить их перед произволом военщины лишь укрепляла данные опасения. Об этом было открыто заявлено в выступлениях крестьян на VI Самарском губернском крестьянском съезде в сентябре 1918 г. [Вестник Комуча. 1918. № 60. 19 сент.] Комуч оказался не способным, так же как и советская власть, решить проблему товарного дефицита, т.е. обеспечить деревню промышленными товарами и предметами первой необходимости (солью, спичками, керосином и т.д.), что быстро проявилось в незаинтересованности крестьянства в снабжении города продовольствием и сырьем. Летом 1918 г. столица «демократической России» Самара испытывала трудности со снабжением населения хлебом, особенно малообеспеченных слоев. Самарские газеты сообщали о росте цен на хлеб, фактах снятия с государственного обеспечения хлебом безработных, приютов, уменьшения размеров продовольственных пайков госслужащим. В связи с этим вполне логичным было предложение председателя Самарского губпродкомитета Ф.Я.Рабиновича, прозвучавшее 1 августа 1918 г. на областном продовольственном съезде, о восстановлении хлебной монополии.