Гетто в Беларусии

24 июня 1941 года немцы  подвергли Минск ожесточенной  бомбардировке, и наш дом, в  числе прочих зданий, был полностью  разрушен. Город фактически лежал  в развалинах. А 28 июня 1941 года  Минск уже был захвачен нацистами.  Никто не предполагал, что германские  войска будут так стремительно  продвигаться в глубь советской территории. Люди боялись общения с евреями. Это грозило страшной казнью, и винить их за это было нельзя. 

Вскоре германские власти объявили о создании гетто  для еврейского населения Минска. 20 июля 1941 года был издан приказ полевого коменданта о "создании жидовского жилого района в городе Минске". По приказу немецких властей, все еврейское  население Минска обязано было зарегистрироваться в специально созданном Еврейском  комитете - "Юденрате". Приказ предупреждал, что всем незарегистрированным евреям при переселении будет отказано в "квартирах". При регистрации записывали имя, фамилию, национальность, возраст и адрес. 

Примерно к середине июля 1941 года регистрация евреев была закончена. Под угрозой расстрела  им приказали надеть желтые латы определенного  размера на грудь и спину. Их диаметр  составлял 10 сантиметров. Евреям запрещалось  ходить по центральным улицам. 

К 1 августа 1941 года переселение  было практически завершено. При  смешанных браках дети следовали  за отцом: если отец был евреем, дети уходили с ним в гетто, мать оставалась одна. Мой приятель Миша Вейнберг вынужден был отправиться с отцом в гетто, а мать продолжала жить на старом месте. Если же отец не был евреем, дети жили с ним в городе, мать-еврейка должна была отправиться в гетто. На этой почве возникло много семейных трагедий, семьи разлучали навсегда. Кто-то погибал потом, кто-то сохранил себе жизнь. 

Вскоре весь район  гетто был окружен колючей  проволокой, вдоль которой постоянно "курсировали" немецкие солдаты  и полицейские. 

Как только цепь колючей  проволоки вокруг гетто замкнулась, и проникать в гетто или  выходить из него сопряжено было с риском для жизни, гитлеровцы приступили к постепенной ликвидации его узников. 

Сразу же после приказа  немецких властей о создании гетто, из старых насиженных мест потянулись толпы евреев. Среди них было много  стариков, одетых в традиционные еврейские  одежды. Переселявшиеся в гетто, оставляли свои квартиры, мебель, вещи, забирая с собой только самое необходимое. Транспорта, разумеется, никакого не было, - трамваи в городе не работали. 

Квартирная площадь  предоставлялась из расчета 1,5 квадратных метра на человека, не считая детей. Так что в небольших квартирах  деревянных домов, рассчитанных на 5-6 человек, часто оказывалось 25-30 человек. 

Само переселение  сопровождалось издевательствами со стороны  немецких властей. Для гетто был  отведен строго очерченный район, но как только евреи вселялись туда, нередко сразу же издавался новый приказ, исключавший одни улицы и включающий другие. Несколько раз мы переносили свой скарб с одного места на другое. 

В продолжение двух недель, с 15 по 31 июля 1941 года, евреи  мытарствовали, перекочевывая с  места на место. 

В конце августа  в гетто находилось уже 100 тысяч  евреев из самого Минска и окружающих его небольших городков и местечек. 

Несколько раз немецкие власти накладывали контрибуцию  на еврейское население. Евреи под  страхом расстрела должны были сдать  все деньги, золотые и серебреные вещи, а также меховые изделия. Помню, что отец отдал свой серебряный портсигар - ценный подарок, на крышке которого были выгравированы фамилии  дарителей - профессоров Минского медицинского института. 

Еще до создания гетто  на минских улицах было вывешено объявление, что "мужчины в возрасте от 15 до 45 лет обязаны зарегистрироваться в полевой комендатуре. За уклонение - смертная казнь". Десятки тысяч  мужчин были помещены в пригороде  Минска - Дроздах, на поле, около речки, оказавшись, в своего рода, концентрационном лагере под открытым небом. Возле лагеря постоянно толпились тысячи женщин, ища своих близких в надежде передать им какую-либо еду. Вскоре в лагере смерти в Дроздах, было создано три лагеря - для евреев, военнопленных и прочих гражданских лиц. В лагере начались розыски евреев и переодетых военнопленных. 

Через несколько  дней, все гражданские лица, кроме  евреев и военнопленных были выпущены из лагеря. А остальных погрузили  на машины, отвезли в место недалеко от лагеря и всех расстреляли. Всего  было убито 3 тысячи евреев, в основном представителей интеллигенции. Среди  погибших был и мой дядя - крупный  инженер Давид Лифшиц. 

Вскоре после создания гетто, на его территории было развешено  распоряжение. Оно сводилось к  тому, что ежедневно по утрам все  работоспособные мужчины и женщины  обязаны были отмечаться в Еврейском  комитете гетто "Юденрате". Кроме того, все евреи должны были внести деньги на сооружение каменной стены вокруг гетто, отделявшей его от остального города. Среди евреев зрела растерянность, тревога, глубокое беспокойство. 

"Жизнь" в  гетто была кошмаром. Почти каждую  ночь немцы и местные полицаи  врывались в отдельные дома  и уничтожали целые семьи. Никто  не знал, что его ждет ночью. 

Вместе с немцами  активное участие в акциях против евреев принимали литовский и  украинский батальоны, а также местная  полиция. Аналогичную роль играли и  местные немцы, так называемые "фольксдойче", ставшие в своем большинстве опорой оккупантов. 

Однако жители гетто  не сдавались. Организованное в гетто  движение сопротивления (одним из его  руководителей был Григорий Смоляр) имело связь с минским подпольем, в котором большую роль играли евреи: секретарь подпольного городского комитета партии Исай Казинец, публично казненный немецкими оккупантами. В гетто действовала подпольная типография, и периодически выпускался листок "Вестник Родины". Кстати, экземпляр этого вестника многие годы хранился у меня; сравнительно недавно я передал его в один из израильских музеев. Несколько тысяч евреев с помощью подпольщиков бежали из гетто в леса, где были созданы семь партизанских отрядов, мужественно сражавшихся против оккупантов. Издаваемая в Израиле "Краткая еврейская энциклопедия" сообщает, что одним из руководителей еврейских партизанских отрядов был "Д.Невмах, организовавший в сентябре 1943 года убийство генерал-губернатора Белоруссии Кубе (после чего было уничтожено 8 тысяч евреев в гетто; сентябрь-октябрь 1943 года)" ("Краткая еврейская энциклопедия", т. 5, стр. 361). 

Григорий Смоляр, еврейский общественный деятель  и писатель, способствовал вывозу многих узников гетто в партизанские леса. Сам Григорий Смоляр был комиссаром партизанского отряда им С.Лоза. В  гетто и в отряде он не оставлял литературную работу, писал памфлеты, тексты листовок, редактировал партизанскую газету на трех языках (идише, белорусском  и литовском). После войны в  Москве в 1947 году на русском языке  вышла его книга "Мстители гетто", многие десятилетия она была единственной советской книгой о еврейском  антинацистском сопротивлении. 

Несмотря на усилия партизан и подпольщиков десятки  тысяч евреев не смогли покинуть гетто. Все они стали жертвами нацистских акций, среди которых самыми страшными  были произошедшие 7 ноября 1941 года; так  называемый "пуримский карнавал" 2-3 марта 1942 года; и, наконец, продолжавшийся четыре дня кошмар в конце июля 1942 года, когда погибло по некоторым оценкам 30 тысяч человек. 

21 октября 1943 года  минское гетто перестало существовать, и только 13 человек спаслись, скрываясь  в развалинах гетто в момент  освобождения Минска Красной  Армией. 

После войны оставшиеся в живых минские евреи собрали деньги и поставили памятник, который получил название "На яме", поскольку находился на дне небольшого углубления вблизи Юбилейной площади. Надпись на памятнике гласит: 

Светлая память

на вечные времена

пяти тысяч евреев,

погибших от рук

лютых врагов человечества

фашистско-немецких злодеев

2 марта 1942 года. 

В гетто погибли  многие видные деятели науки, культуры, литературы и др. Среди них был  и мой родной отец - доктор медицинских  наук, профессор, Заслуженный деятель  науки БССР Лазарь Яковлевич Ситерман, автор получивших в свое время известность ряда монографий и многих статей по вопросам этиологии, клиники и лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Л.Я.Ситерман лечил многих государственных и общественных деятелей Белоруссии, известных писателей, актеров, художников. Еще до массовых расстрелов евреев, 7 сентября 1941 года, он был арестован гестапо, и по некоторым сведениям после долгих пыток и издевательств повешен в тюрьме. 

В конце июля 1942 года во время очередного страшного погрома  погибла моя мать - Вера Соломоновна  Ситерман. Мне же незадолго до этого с помощью моей няни Марии Петровны Харецкой удалось бежать из гетто и более двух лет скрываться у нее. За свой подвиг няня посмертно в 1997 году была удостоена в Израиле звания "Праведницы народов мира" и награждена Почетной грамотой и медалью. Ее имя высечено на Стене почета в Аллее Праведников Яд ва-Шем - Национального института памяти Катастрофы и Героизма. 

Вскоре после освобождения Минска я приехал в Москву. Близкий  друг отца, известный профессор-кардиолог  Яков Гилериевич Этингер и его жена Ревекка Константиновна Викторова предложили мне поселиться у них, и я с благодарностью согласился. В 1947 году Яков Гилериевич выразил желание усыновить меня, и я в знак глубокой признательности и уважения к нему сменил отчество и фамилию и отныне стал Яковом Яковлевичем Этингером. Спустя несколько лет и няня переехала в Москву. 

Но моих приемных родителей и меня ожидали тяжкие испытания. В начале 50-х годов  в связи с подготовкой "дела врачей" мы все были арестованы органами МГБ СССР, а приемный отец после  долгих пыток и издевательств скончался 2 марта 1951 года в Лефортовской тюрьме. 

Родной отец стал жертвой гитлеризма, а приемный - сталинизма. Оба погибли в застенках  тоталитарных режимов, исповедовавших воинствующий антисемитизм. В самих  этих фактах отразилась трагическая  судьба евреев XX века. 

О гибели минских  евреев стыдливо умалчивала советская  печать. Даже такие массовые издания  как "Белорусская советская энциклопедия" и "Минск, энциклопедический справочник". Эти книги создавали впечатление, что евреев вообще не было, и они  не жили в Минске. В книгах белорусских  историков, посвященных немецкой оккупации  республики, о трагедии евреев, если и говорилось, то вскользь и невнятно. В Белорусском музее Великой  Отечественной войны о Минском  гетто в течение многих десятилетий  рассказывали лишь скудные фотографии и документы, по которым не было никакой  возможности представить масштаб  гибели десятков тысяч людей. И лишь в конце 80-х - начале 90-х усилиями замечательной женщины Раисы  Андреевны Черноглазовой, которую  я хорошо знаю, была подготовлена большая  вставка, посвященная минскому гетто, издан специальный буклет. 

Так, лишь спустя несколько  десятилетий, жители Белоруссии, большинство  из которых не имело даже представления  о гетто, стали постепенно узнавать о масштабе гибели десятков тысяч  людей - граждан Белоруссии - вносивших  на протяжении столетий свой вклад  в развитие экономики, науки и  культуры Белоруссии. 

Сердца тех, кому удалось пережить фашизм, обливаются кровью при воспоминании о трагически погибших узниках гетто. Вот почему они проклинают тех высокопоставленных негодяев, которые и сегодня, спустя 60 лет, утверждают, что нельзя было судить военных преступников, виновных в гибели десятков миллионов людей. "Международная Еврейская Газета" неоднократно разоблачала эти чудовищные утверждения, постоянно рассказывая о страшных преступлениях нацизма.

[pic]

На фото: профессор  Л.Я.Ситерман в минском гетто. Фото из архива Яд ва-Шема.