Германская экспансия политики

Однако ни принудительные меры, ни штрафные санкции, ни попытки  введения нового порядка землепользования, ни поставки селекционных сортов зерна, ни замена племенного скота, ни ввоз сельхозмашин и т. д. — ничто из того, что  использовалось германскими оккупационными органами и их хозяйственными структурами, не привело к полному выполнению «директив по ведению хозяйства» на территории Беларуси. Не дало ожидаемых  результатов и решение германского  правительства о введении с лета 1943 г. собственности на землю. Хотя общие  итоги выполнения плановых заданий  на 1942/43 хозяйственный год с белорусских  территорий инспекции «Центр» и  генерального округа Беларусь составили: по зерну — 40 и 41 % соответственно, по мясу — 36 и 25, по маслу — 45 и 80 и по жирам — 70 % и 69 %28. При этом оккупанты  не дополучили значительную часть изъятых  сельхозпоставок в итоге уничтожения  заготовленной продукции партизанами, подпольщиками и местным населением. В результате активизации деятельности партизанского сопротивления на территории Беларуси резко снизились  сельскохозяйственные площади, находившиеся под контролем оккупантов.

В результате тотальной  эксплуатации белорусской деревни, оказавшейся под германской оккупацией, были катастрофически сокращены  ее производственные ресурсы. Масштабы экономических преступлений германских оккупационных военно-хозяйственных  органов видны из многих документов: в 1941—1944 гг. колхозам в БССР был причинен ущерб на общую сумму в 19 389 943 тыс. рублей29.

Однако никакими цифрами невозможно измерить масштаб  человеческой трагедии крестьянства Беларуси, вынесшего на себе в годы германской оккупации всю тяжесть хозяйственных  реквизиций, грабежа, разрушений, насилия  и преступлений. Белорусское крестьянство, оказавшись под германской оккупацией, вынуждено было пройти испытание  не только германским военно-полицейским  режимом, но и нацистской практикой  военно-хозяйственного принуждения, грабежа, эксплуатации и истребления. Но даже в таких фатальных условиях именно крестьянство Беларуси обеспечивало сельхозпродукцией  многотысячную армию партизан.

Политика в сфере  промышленного производства. Промышленный потенциал на оккупированной территории Беларуси, в отличие от сельскохозяйственного, становится объектом постоянного внимания со стороны военной и гражданской  администраций лишь тогда, когда  московским сражением был окончательно разрушен план захвата СССР. В соответствии с «принципами экономической  политики для новых занятых восточных  территорий», введенными 8 ноября 1941 г., «высшим законом военной экономики» становится максимальное использование  как производственного потенциала, так и людских ресурсов с занятых  советских территорий30.

География промышленного  производства, введенного в строй  к лету 1942 г. на всей территории хозяйственной  инспекции «Центр» (включая РСФСР), показывает: количество и концентрация промышленных предприятий возрастали по направлению с востока на запад  и с севера на юг. Так, в области  ведущей хозяйственной команды  «Витебск» находилось около 1/6 всех предприятий с количеством занятых  на них в 5100 человек (11,4 %). На территории команды «Орша» работало 159 предприятий (30 %) с 16 200 рабочими (36,5 %). Наибольшее число  предприятий находилось на территории хозяйственной команды «Бобруйск» — 173 (32,3 %), на которых работало 18 800 чел. (42,3 %). Всего на территории этих команд было занято 40 100 чел., или 90,5 % от общего количества, из которого 1/3 составляли женщины. Характерно, что к концу  августа 1942 г. на территории этих трех ведущих команд находилось свыше 8/10 всех предприятий и более 9/10 всех работающих от общего количества занятых в промышленном производстве хозяйственной инспекции «Центр»31.

На оккупированной территории Беларуси (хозяйственной  инспекции «Центр» и генеральных  округов «Беларусь», «Волынь-Подолия» и «Житомир») общее число предприятий  на конец 1942 г. превышало 800, где было занято более 150 тыс. чел. Однако в отечественной  историографии вопрос о количестве предприятий пока остается открытым. Так, в статистическом отчете ведущей  группы «экономика» экономического штаба «Восток» по состоянию на 31.12.1942 записано: на начало 1943 г. в генеральном  округе Беларусь было 262 предприятия  с общей численностью 9925 рабочих. В белорусской историографии  принята цифра в 60 предприятий. Немецкий историк Х. Герлах приводит данные о  том, что в генеральном округе «Беларусь» на начало 1943 г. было от 100 до 300 цензовых предприятий, на которых  работало от 7 до 12 тыс. чел. В работе «Белорусские остарбайтеры», отмеченной Государственной премией Республики Беларусь за 2002 г., приводятся данные о  том, что «к началу 1943 г. на промышленных предприятиях генерального округа работало более 100 тысяч человек»32. При этом большинство предприятий являлись цензовыми (более 20 чел. — С. Н.).

Самое большое число  действующих предприятий находилось в Минске. Уже в начале октября 1941 г. команда по вооружениям «Минск»  сообщала, что в городе вновь действует 51 предприятие33. Через год — более 130 при наличии 55 тыс. чел. местного населения, 10 000 евреев минского гетто и 2000 советских  военнопленных. На конец марта 1943 г. в оккупированном городе было 140 промышленных объектов города, где «работало 35 000 чел., к тому же еще 8500 евреев и 3190 военнопленных» (при общей численности населения  города 105 тыс. — С. Н.). Однако городу не хватало почти 6 тыс. специалистов и от 2 до 4 тыс. разнорабочих. При  этом большая часть предприятий  являлись цензовыми. Численность занятых  на них колебалась от 20 и до 5 тыс. чел. Последняя цифра занятых  была запланирована для выполнения в рамках специальной «программы завода “Даймлер Бенц” по производству транспортных средств». В течение 1942 г. в Минске планировалось ввести одно из «самых больших предприятий  Остланда» — ремонтный военный  завод «Gross K-Werk», где планировалось  ежемесячно ремонтировать 100 танков, другую технику (тягачи, легковые и грузовые автомобили, мотоциклы), разное вооружение34.

В октябре 1942 г. на строительстве  было занято более 3500 рабочих (в т. ч. 1050 советских военнопленных) и 2463 гражданских  рабочих (в т. ч. немцев — 878, поляков  — 429, французов и итальянцев — 104, белорусов — 932, из которых 165 женщин и 107 детей). Однако этого количества рабочих не хватало, о чем свидетельствуют  заявки из генерального округа Беларусь на поставку от 500 до 4500 чел.35 Тем не менее в возведенных уже летом 1942 г. цехах были начаты ремонтные  работы, продолжавшиеся практически  до наступления советских войск  летом 1944 г.

Рассматривая географию  действующих промышленных предприятий, важно отметить то, что на оккупированной территории Беларуси, кроме Минска, находились, например: «самое крупное  торфопредприятие» — Осинторф (4000 чел.), «крупнейший деревообрабатывающий комбинат» — Бобруйск (до 2000), а  также фанерная фабрика в Пинске (1100), пинская судоверфь (900), металлообрабатывающий  завод в Бобруйске (872), цементный  завод в Кричеве (677), спичечная  фабрика в Гомеле (558), металлокомбинат  в Могилеве (493), канатная мастерская в Ветке (460 чел.)36.

К концу 1942 г. на территории Беларуси сложилась отраслевая специфика  промышленного производства. Среди  отраслей ведущей являлись торфозаготовки: если в 1942 г. число занятых на 72 предприятиях составляло более 1/3 (36,3 %), то менее чем  через год — более половины (52,1 %) от общего количества работающих во всех сферах производства на территории инспекции «Центр». За торфодобычей следовало текстильное производство: здесь, при общем росте количества предприятий с 106 до 126, количество занятых  составило 9526 чел. Третью позицию заняло производство стройматериалов, число  предприятий в котором увеличилось  в 2,1 раза (с 67 до 143), а количество работающих — в 1,8 раза (с 2824 до 5126 чел.).

В последний год  германской оккупации в Беларуси складывается катастрофическое положение  в области использования местной  рабочей силы. Доля занятых по отношению  к общему числу населения на оккупированной территории Беларуси, считает немецкий историк Х. Герлах, составляла в Борисове — 33 %, в Орше — 45 %, в Сураже и Городке  — соответственно 38 и 47,5 %. Положение  городского и сельского населения  в восточной части Беларуси значительно  ухудшилось после того, как 6 февраля 1943 г. начальник штаб сухопутных войск  вермахта издал распоряжение о введении обязательной трудовой повинности для  всех местных жителей в возрасте от 14 до 65 лет37. Эта ситуация еще более обострилась на рубеже 1943/44 гг., когда армейское командование потребовало тотального «использования рабочей силы без учета возраста и половых различий» для проведения работ в прифронтовой полосе.

О количестве неучтенных рабочих рук, используемых в годы оккупации на самых разных работах, можно говорить только условно. Лишь в последние годы появились научные  труды об «огромном количестве мест принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси в 1941—1944 гг.»38. Однако указание на количество мест принудительного  содержания пока не дает точных данных об общем количестве гражданского населения, принудительно используемого в  качестве рабочей силы на оккупированной территории Беларуси. Из немецких документов известно, что в конце апреля 1943 г. общее количество местного населения, занятого только в производственной сфере, составляло от 550 да 580 тыс. чел., тогда как в сельском хозяйстве  на территории хозяйственной инспекции  «Центр» трудилось 2,5 млн чел., среди  которых более 60 % составляли женщины39.

Наряду с эксплуатацией  местного населения, германские оккупанты  оставляли после себя следы экономических  преступлений: грабились, разорялись или  вывозились с территории Беларуси промышленные и сельскохозяйственные объекты. В  целом же за годы германской оккупации  государственной промышленности Белорусской  ССР был причинен ущерб на сумму 6225,2 млн руб., в то время как  колхозам, совхозам и МТС — 49 126,878 млн руб. (в ценах на 1 января 1941 г.)40.

Таким образом, целенаправленно  осуществляя на практике все свои захватнические действия, хозяйственные  службы, военная и гражданская  администрации, особые военно-полицейские  подразделения и части войск  СС последовательно превращались в  прямых исполнителей преступной нацистской политики Германии на оккупированной территории Беларуси в 1941—1944 гг.

Проведенный анализ фактического материала дает основания  для вывода о том, что производственный потенциал и людские ресурсы  Беларуси были не только объектом прямых военно-оперативных действий, но и  стали субъектами германской военно-хозяйственной  политики на оккупированной территории Беларуси. 
 
 
 
 
 
 

Литература

5 Российский государственный  военный архив (далее — РГВА). Ф. 1358 k (историко-документальная коллекция). Оп. 4. Д. 1 (BfdVP, Wi Fue Stab Ost, V. P. 19206/6 g v. 20. 11. 41 (Abschrift). Л. 42—51.

7 Национальный архив  РБ (далее — НА РБ). Ф. 370. оп. 1. д. 777. Л. 1—2; Ф. 510. оп. 1. Д. 65. Л. 84; Ф. 370. Д. 35. Л. 45; Д. 1837. Л. 112; Д. 815. л. 11; Ф. 412. Оп. 1. Д. 5. Л. 86; д. 36. Л. 17; д. 50. л. 1; д. 33. л. 218.

13 Загорулько М.  М., Юденков А. Ф. Крах плана  «Ольденбург»: о срыве экономических  планов фашистской Германии на  временно оккупированной территории  СССР. М., 1980. С. 125.

14 Факторович А.  А. Крах аграрной политики немецко-фашистских  оккупантов в Белоруссии. Мн., 1978. С. 25.

29 Преступления немецко-фашистских  оккупантов в Белоруссии. 1941—1944. Мн., 1965. С. 422—423.

32 Белорусские остарбайтеры: ист.-аналит. исследование / Под ред.  Г. Д. Кнатько. Мн., 2001. С. 68.

38 Справочник о  местах принудительного содержания  гражданского населения на оккупированной  территории Беларуси. 1941—1944 / Авт.-сост. В. И. Адамушко и др. Мн., 2001. С. 

40 Преступления немецко-фашистских  оккупантов в Беларуси. С. 420—421 (подсчеты  автора).