Геополитика США и России

Были достигнуты конкретные договоренности по срокам реализации проекта, который должен быть готов к эксплуатации к началу 2005 года и выйти на полную мощность в 2008-2009 годах. Стоимость проекта определена в 2,4 млрд. долларов. За нефтепровод должны будут платить нефтяные компании и их партнеры во главе с британско-американской энергетической компанией BP Amoco. Турция гарантировала, что строительство самого большого, турецкого, участка нефтепровода обойдется компаниям-строителям не дороже чем в 1,4 млрд. долларов, а в случае ее превышения она принимает на себя определенные обязательства. Подключением к проекту Казахстана и Туркмении решался вопрос и о заполнении нефтепровода. Казалось, что все проблемы были решены, но в действительности главные трудности ожидали впереди.

Добившаяся политического решения  вопроса об ОЭТ администрация  Клинтона несколько поспешила заявить  о своей окончательной победе. Несмотря на все ее усилия, ей так и не удалось убедить американские нефтяные компании принять безоговорочное участие в финансировании трудноокупаемого и весьма сомнительного проекта. Более того, накануне президентских выборов в США все чаще начала звучать критика непродуманной внешней политики администрации Клинтона. Не меньшее влияние на изменение позиции США оказала и ситуация в России.

Еще одним камнем преткновения на пути ОЭТ стали непреодолимые  разногласия между его участниками. Они так и не смогли "поделить шкуру неубитого медведя". Последующие события лишь в очередной раз подтвердили это.

Сначала Казахстан заявил о том, что он не готов поставлять ежегодно 20 млн. тонн нефти для планируемого нефтепровода Баку - Джейхан, что сразу  поставило под сомнение его реализацию. Позднее возникли шероховатости между Азербайджаном и Грузией по поводу финансирования проекта, и последняя потребовала 3% от стоимости прокачиваемой нефти за транзит по ее территории и гарантии безопасности нефтепровода. Не смогли договорится и в Ашгабате на встрече "каспийской пятерки" по Транскаспийскому трубопроводу. Возмутителем спокойствия оказался на этот раз Азербайджан, потребовавший оставить за ним 50-процентный пакет акций. Ашгабат, ради привлечения которого к проекту Баку - Джейхан и затевалась вся интрига, справедливо посчитал эту долю чрезмерной, предложив Баку ограничиться 20%.

Не менее  сенсационные заявления прозвучали и из Белого дома. В начале года Госдепартамент США сделал заявление, что американская дипломатия не будет посредничать на гипотетических переговорах между  Москвой и чеченскими боевиками. А еще несколькими днями раньше "Файнэншл таймс" опубликовала симптоматичное интервью с бывшим сотрудником Совета национальной безопасности США Юджином Рамером, заявившим, что "наказание России санкциями и международной изоляцией не послужит ничьим интересам - ни нашим, ни российским". Фактически это означало, что США решили лишний раз не дразнить "русского медведя" и попробовать договориться с Россией.

Для участников проекта Баку - Джейхан, и прежде всего для Турции как главной  заинтересованной стороны, это означало почти что крах всей интриги. Поскольку без российского согласия и в отсутствие сильного давления со стороны США трубопроводный проект может вообще не состояться. И это не только потому, что в политике не бывает постоянных партнеров, а есть лишь неизменные интересы. Но прежде всего потому, что проект Баку - Джейхан губителен для самого себя. В конечном счете, он не служит ничьим интересам, а лишь будет способствовать дальнейшей нестабильности на Каспии. [14]

Премьер Госсовета Китая Ли Пэн объявил о новом китайско-российском "стратегическом партнерстве", которое "изменит соотношение сил на мировой арене" и позволит, таким образом, "противостоять влиянию США". Подписанная в апреле 1999 года российско-китайская Совместная декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка укрепляет это стратегическое партнерство и направляет его активность на развивающиеся страны мира, косвенно предупреждая США, что как одна, так и другая стороны исходят из позиции нежелательности доминирования в мире одной державы. При этом Китай рассматривает отношения стратегического партнерства с Россией как противовес давнему союзу в области безопасности между США и Японией. Пекин неоднократно утверждал, что союз между США и Японией на основе новой американской стратегии сдерживания направлен сейчас против Китая и что "возобновление" военного сотрудничества, отраженное в совместной японо-американской декларации о союзе ради безопасности на XXI век от апреля 1996 г., подписанной Клинтоном и Хасимото, может рассматриваться как предвестник ремилитаризации Японии. В действительности и Китай, и Россия, несомненно, понимают пределы такого партнерства. Несмотря на то, что без малого 40% горожан Китая пребывают в убеждении, что отношения с Россией "важнее и надежнее" для КНР, чем связи с США и Японией (соответственно, 13,5 и 5,4%), уже сегодня некоторые китайские эксперты в области безопасности в конфиденциальном порядке предупреждают, что, хотя отношения с Москвой заметно улучшились, возвращение России к "менталитету великой державы" и ее превращение вновь в державу, с которой придется считаться, - это лишь вопрос времени. И данное обстоятельство явно не устраивает Китай, который стремится к тому, чтобы мир стал не однополюсным, а многополюсным, и хотел бы иметь гарантии, что полюс в Вашингтоне не затмит два полюса - в Пекине и в Москве.

В связи  с этим те силы, которые в Пекине или в Москве на практике стремятся  воплотить в жизнь идею изменения  соотношения сил в мире, возможно, стараясь разыгрывать российскую или китайскую карту, реально могут надеяться в лучшем случае лишь на временный "брак по расчету". Подлинное прочное "стратегическое партнерство" между Россией и Китаем представляется маловероятным, слишком уж много противоречий и недоговорок имеется в отношениях между этими странами.

Имеет место  и иная оценка причин и потенциала китайско-российского "стратегического  партнерства". Так, по мнению российского  китаеведа А. Анисимова, "поскольку китайская политика всегда бывает глубоко реалистичной, противиться естественному ходу событий Китай не стал, заранее оговорив с США условия распада Союза - отсутствие претензий Соединенных Штатов на российский потенциал. А тут неожиданно возникают сомнения и колебания. Чтобы их устранить, Китай вмешивается сам. Все это выглядит весьма драматично, однако пока речь идет всего лишь о создании гарантий того, что Россия не возьмет на себя таких обязательств перед Западом, которые могли бы уменьшить выгоду Китая от экономического и политического сотрудничества с Россией".

Еще одна причина  активизации российско-китайского сотрудничества - японский фактор. Когда-то предполагалось, что в своем стремлении доминировать в Восточной Азии Китай не будет "наступать на ноги" Японии, напротив, он будет работать с ней в паре, используя ее колоссальную финансовую мощь. Однако настойчивые попытки Китая тихо прибрать к рукам гонконгскую финансовую сеть заставляют предполагать, что Японии места в "китайской" Азии нет, как впрочем и США.

Понятно, что ни США, ни Японию такие  перспективы не порадовали, а чтобы  противостоять их попыткам каким-то образом ограничить китайские аппетиты, Китай нуждается в поддержке сильных тихоокеанских соседей, а сильнее России там никого нет, несмотря на всю ее нынешнюю слабость. Именно поэтому отнюдь не случайно авторы книги "Китай - большая стратегия", касаясь перспектив развития китайско-российских отношений, делают вывод о том, что поддержание тесного сотрудничества с Россией приведет к тому, что в будущем позиция Китая в конкуренции мировых держав станет "беспроигрышной". [12]

Смена внешнеполитического курса  Японии стала достаточно очевидной  с середины 1996 года. Япония, особенно после саммита "семерки" в Денвере, отчетливо осознала, что, замыкаясь на "территориальной проблеме", она может опоздать на уходящий поезд и окончательно утратить возможность получения хоть каких-то дивидендов от распада СССР. Отсюда, по-видимому, и шокировавшее японскую общественность июльское заявление премьер-министра Японии Рютаро Хасимото, в котором он подчеркнул необходимость добиваться кардинального улучшения отношений с Москвой и Пекином. В отношении России речь шла о трех принципах - доверии, взаимной выгоде и долгосрочной перспективе. Территориальная проблема в интерпретации главы японского кабинета приобрела совершенно иной оттенок. Речь не шла об "исконных японских землях", а, напротив, он выразил уверенность, что и этот сложный вопрос может быть урегулирован на основе все тех же трех принципов. Более того, Рютаро Хасимото провозгласил целую программу делового сотрудничества с Россией, прежде всего с такими ее регионами, как Сибирь и Дальний Восток, еще не "освоенные" западным и прежде всего американским капиталом. На "встрече без галстуков" в Красноярске Рютаро Хасимото и Б. Ельцин договорились не только об активизации экономического сотрудничества, но и о своей решимости "приложить все силы к заключению мирного договора между Москвой и Токио к 2000 году". Были рассмотрены и поставлены в практическую плоскость вопросы расширения военных контактов, включая проведение совместных учений и принятие других мер по активизации диалога в области обеспечения безопасности.

Другими словами, не очень-то одобряя  фронтальное наступление США  и в какой-то мере опасаясь растущей мощи Китая, Москва и Токио решили, что настало время отложить споры о судьбе маленьких островов, когда экономические и военные сверхдержавы наступают на пятки в собственном регионе.

Визит Цзян Цзэминя в США и  достигнутые китайско-американские договоренности еще раз подтвердили, что эти опасения были не лишены определенных оснований. Прагматичный Китай вновь продемонстрировал, что для него не существует "интересов альянсов", а только "национальные интересы", ради достижения которых он готов на любые временные квазиальянсы. По-видимому, такая позиция в определенной степени устраивает и США, чьи позиции в Азии неуклонно сокращаются, а стратегический союзник - Япония - все в большей степени стремится проводить независимую политику. Необходим новый сильный партнер в АТР, и таким партнером может стать только Китай. Американская администрация считает, и это в определенной степени подтвердил визит Цзян Цзэминя в США, что переговоры с Пекином могут дать результаты по разным проблемам: от торговли до прав человека, ослабляя в то же время американские военные средства сдерживания. И если политика администрации Клинтона увенчается успехом, то через 10-15 лет на центральноевропейской равнине будут размещены многочисленные, хорошо вооруженные силы во главе с американскими, способные сдерживать пока парализованную Россию, между тем как в Восточной Азии будет происходить становление следующей великой державы мира, а американская военная мощь и политическое влияние - неуклонно сокращаться, что в какой-то степени и является шагом к многополюсному развитию мира. [10]

Глава 2. Взаимодействие США  и России (1991-2001 гг.)

Россия нынче в ужасном положении, большинство граждан, усердно работающих, готовых работать или всю жизнь отработавших, не имеет средств к существованию. Откуда это главное наше бедствие и как с ним совладать? Ответы расходятся.

Одни считают, что зло в демократии, перенятой, как прежде христианство и марксизм, у инородцев. Другие убеждены, что ласть с народом не считается, и так нам и жить в нищете. Третьи взывают к геополитике и верят, что Россию губят США, НАТО и МВФ, советовавшие Ельцину дурное. Прочие ответы сводимы к этим трем.

По меньшей мере наивно предъявлять  претензии к Америке за то, что  она не взяла на содержание советский  социализм. Не слишком убедительны  и упреки прибывавшим оттуда и из Европы некомпетентным советчикам. Никто не вынуждал Ельцина, Гайдара и Чубайса следовать их советам. А соросов-ские стипендии, между тем, поддержали сотни учителей и реально помогли тысячам детей у них учиться, даром что наши власти облагают благотворительность налогами. Впрочем, еще великий Растрелли заметил, что России свойственна неблагодарность. Но отсюда не следует, что Запад вовсе ни при чем и ни в чем не виноват. Виноват, и ощутимо, но не в крестовом походе.

 Профессор Нью-Йоркского университета Стивен Холмс в своей рецензии на книгу Коэна исходит из того, что «Владимир Путин… не может демонтировать демократию, ведь, когда он пришел к власти, ее в России и не было». Прежние западные советчики, журналисты и политические лидеры не замечали ее отсутствия. Они усердно твердили, что Россия стала демократической страной, приняли ее в «восьмерку», ходили с «гарантом демократии» Ельциным в сауну и вообще были на дружеской ноге. Президент Соединенных Штатов Клинтон даже уподобил войну Ельцина против возвращенных из изгнания чеченцев войне Линкольна против рабовладельцев южных штатов, а захват нашей армией Грозного величал освобождением. Осуждая это, Кагарлицкий, конечно, прав. Однако, предвзято решив, будто американцы хотят навязать России свои порядки, он проглядел, что они столь же лживо заявляли, будто у нас такие порядки уже почти установились, хоть этим и не пахло. На самом деле шла давняя политика задабривания или, как некогда говорили, умиротворения. Внезапной российской ядерной атаки Клинтон, конечно, уже не опасался, но страх перед хаосом, который запросто может у нас возникнуть, побуждал помогать Ельцину, чтобы он держал ядерные ракеты под контролем. Именно Запад хочет, чтобы в ядерной России была сильная власть, сильная как раз в том смысле, который популярен у нас, то есть способная держать страну и население под полным контролем. Чеченская война показала, что Ельцин и сам жаждет этого, вот Запад его и поддерживал, а о войне мямлил позорную чушь. В остальном мы не слишком ему интересны. [18]

Осень 2001 года дала возможность наблюдать  небывалую дипломатическую активность в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Следуя один за другим, визиты лидеров ведущих государств региона и рассматривающиеся в ходе их вопросы, несмотря на всю разноплановость и характер встреч, тем не менее, позволяют говорить о них как о звеньях единого процесса. Процесса, который условно можно назвать очередной попыткой "геополитической утряски". Четыре крупнейших (и потенциально ведущих в XXI веке) государства региона почти открыто начали игру за распределение сфер своего экономического и политического влияния как непосредственно в АТР, так и в соседних с ним регионах Азии.

Необходимо подчеркнуть, что процесс  этот начался не вчера; его истоки, по-видимому, следует искать в конце 80-х годов, когда фактически и началось столкновение всех возможных стадий развития структуры мирового сообщества - отживающая последние дни биполярность, торопящаяся ей на смену однополярность, зарождающаяся многополярность. Распад СССР и прозападная внешнеполитическая ориентация новой России в первой половине 90-х годов ускорили этот процесс. Мировое сообщество вступило в фазу однополярности, и единственным его полюсом фактически стали США.