Фазы этногенеза

    Субпассионарии  выдвигают императив: «Будь таким, как  мы»,  т.е.  живи только для себя.  Всякий  рост  становится  явлением  одиозным,   трудолюбие подвергается  осмеянию,  интеллектуальные   радости   вызывают   ярость. В искусстве идет снижение  стиля,  в  науке  оригинальные  работы  вытесняются компиляциями, в армии солдаты держат в покорности  офицеров  и  полководцев, угрожая им мятежами. Ни на кого  нельзя  положиться,  и  правитель  вынужден применять тактику разбойничьего атамана: подозревать, выслеживать и  убивать своих соратников. В обществе господствуют, как и в  предшествующих  стадиях, группы, только отбор  иной  –  негативный:  ценятся  не  способности,  а  их отсутствие,  не  знания,  а  невежество,  не  принципы,  а  беспринципность. Правящая группа не способна ничего ни создать, ни  сохранить,  она  способна только   паразитировать,   разъедать   тело   народа,   и   потому    победа субпассионариев ведет их к гибели.  Фаза  обскурации  ужасна  тем,  что она является   серией   резких   изменений   уровня   пассионарности,   хотя   и незначительных  по  абсолютной  величине.  Адаптация  запаздывает,  и  этнос гибнет как системная целостность. Носители обскурации исчезают, как  дым,  и остаются   уцелевшие   после   всех   передряг   носители    первоначального статического   состояния.    Переход   к   мемориальной   фазе   ознаменован императивом: «День, да мой». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Мемориальная  фаза и дальнейшая судьба этноса. 

    После конца динамических  фаз  этногенеза  уцелевшие  люди  отнюдь  не становятся  хуже,  слабее,  глупее.  Изменяются   не   люди,   а   системная целостность. Пассионарное напряжение столь незначительно,  что  развитие  не идет. Этнос  теряет  сопротивляемость  и  стремление  к  переменам.  Идеалом становится консервация:  «Помни,  как  было  прекрасно».  Память  о  прошлом переживает инерцию пассионарных импульсов, но удержать ее отдельные люди  не в состоянии. Их усилия не встречают поддержки у современников,  хотя  они  и не бесплодны. Сочинения поэтов сохраняются как фольклор, шедевры  художников становятся   мотивами   народного   искусства,   история   подвигов   героев превращается в легенду или былину.  Если  среди  людей  этой  фазы  случайно рождаются пассионарные особи, они ищут себе применение не  на  родине,  а  у соседей.

    Дальнейшая  судьба потерявшего пассионарность этноса зависит, в  первую очередь, от окружения: при отсутствии хищных  соседей  он  может  длительное время влачить жалкое  существование  как  этнос-реликт.  Реликтовых  этносов довольно много,  причем  часть  из  них  вымирает,  часть  ассимилируется  с другими этносами, а часть  сохраняет  свое  самосознание,  более  или  менее стабильную численность и занимаемую территорию.  Это  –  этносы,  пережившие себя и находящиеся в стадии гомеостаза (равновесия  с  природой).  В  стадии гомеостаза  утрачивается  уже  и  историческая  память.   Этнография   знает довольно много  этносов-изолятов,  благодаря  географическому  положению  не втянутых в общение с другими этносами  или  вовлеченных  в  него  только  за последние сто лет. Это  –  статические  народы,  у  которых  жизненный  цикл повторяется в каждом поколении без изменений. Так называемые «отсталые»  или «дикие»  народы  –  не  дети,   а   старички.   Этносы,   потерявшие   былую пассионарность, могут существовать за счет пассионарности соседнего  этноса, передаваемой даже не половым  путем,  а  через  системные  связи  (симбиоз). Примером является  контакт  пигмеев  Центральной  Африки  с  банту,  которые используют их как проводников и платят за это своими изделиями из железа.

    Но  когда беззащитный этнос окружен   представителями    других суперэтносов, он обречен на полное истребление: англичане устраивали  облавы на тасманийцев; негры банту ловили бушменов для использования их на  тяжелых работах,  а  их  самих  обращали  в  рабство  буры.  Чтобы   отбиваться от беспощадного врага, этносу приходилось тратить остатки пассионарности:  ведь отбивались наиболее энергичные.

    Итак, даже на финальных фазах этногенеза  необходима  пассионарность, хотя бы заимствованная. И  именно  поэтому  пассионарные  толчки  не  только губят, но и  спасают  этносы,  находящиеся  в  ареале  толчка.  Такой  этнос попадает в горнило переплавки, и при благоприятных  условиях  из  нескольких обломков  выплавляется  новый  этнос,   лишь   смутно помнящий о своем происхождении, так как для него куда важнее дата его нового рождения.

    Смерть  этноса – это распад  системной  целостности,  а  не  поголовное истребление людей, в нее входящих. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Обрывы  этногенеза. 

    Инерция пассионарного толчка теряется за 1200 лет при любом,  даже самом благоприятном варианте, но лишь счастливые этносы доживают  до  своего естественного конца. В истории наблюдаются постоянные обрывы  этногенезов  в самых разных возрастах.  Однако,  и  тут  есть статическая закономерность. Этнос, находящийся в  первых  фазах  этногенеза,  практически  неистребим  и непокорим. Но этнос, меняющий фазу развития,  легко  уязвим  и  может  стать жертвой соседа, если тот достаточно пассионарен.

    Новорожденный этнос, еще не набравшийся сил, может разбиться о сильное сопротивление соседей. Так получилось с зулусами  в  Х1Х  веке,  когда  Чака (1810-1828) повел их к победам.  Но  технический прогресс  Европы  оказался сильнее: буры разбили зулусов в 1838 г. и основали на их  землях  республику Трансвааль.

    Этнос уязвим и при переходе из фазы подъема в акматическую фазу. Соподчиненность элементов структуры нарушается, каждый  хочет  «быть  самим собой», и ради этого ломает организацию. Яркий пример – распадение Арабского халифата в Х веке на  эмираты.  В  переломный  момент  роста,  при переходе в акматическую фазу  были  застигнуты  вторжением  конкистадоров  и погибли ацтеки и инки. Но как  только  испанцы  натолкнулись  на племена  в устойчивых фазах (арауканы), они были разбиты и перешли к  обороне.  Испания признала Арауканию независимой державой.

    Очевидно, любой переход от фазы к фазе  несет  в  себе  опасность  для этноса. Как змея беззащитна, пока меняет  кожу,  так  этнос  бессилен,  пока «меняет душу», т.е. стереотип поведения и общественный императив.