Дата рождения и основные биографические сведения о Салавате Юлаеве

Моральные качества Салавата Юлаева

Высокие моральные качества Салавата Юлаева раскрываются в его отношении к семье, близким, боевым товарищам. О собственной семье Салавата говорится в его московском показании и в письме из уфимской тюрьмы. У него, как разрешалось мусульманскими обычаями, было три жены. Еще до ареста Салавата жены и дети были схвачены и привезены в Уфу в качестве заложников. Одна жена с сыном находилась под караулом у городского коменданта полковника С.С.Мясоедова. Второго сына, как писал Салават, “взял генерал, которой на квартире стоит у секретаря”. Речь шла о генерале Ф.Ю. Фреймане, который проживал в доме секретаря провинциальной канцелярии И.Черкашенинова. Об остальных членах своей семьи Салават сообщил в общей форме: “А протчие жены и дети разобраны большими (т. е. представителями местных властей и офицерами. — И. Г.), и оные с присутствующими каждой день вместе кушают и гуляют, и так льстясь женам и детям”. Салавата крайне беспокоила судьба семьи, особенно жены и сына, находившихся у С.С.Мясоедова: “опасаемся, как бы он до резолюции их не истребил”. И потому Салават просил родственников и друзей обратиться с ходатайством об освобождении жен и детей в губернскую канцелярию, а если и это не поможет, то и в Сенат, “чтоб государевые рабы у подчиненных во услужении не были”. Мы не располагаем сведениями о том, как сложилась в дальнейшем жизнь членов семьи Салавата. Как ранее практиковалось властями после подавления башкирских восстаний, жены и дети Салавата могли быть подвергнуты насильственному крещению и превращены в дворовых людей уфимских чиновников и офицеров. Захват жен и детей был произведен с целью пресечь род Юлая и Салавата, чтобы навсегда вытравить их из памяти народа.

Чтобы уберечь отца от расправы властей, Салават в своих показаниях ни разу не упомянул об участии Юлая в Пугачевском движении. Во время допроса в Тайной экспедиции он принял на себя вину в уничтожении Симского завода, а на следствии в Уфе заявил, что ничего не знает об осаде Катав-Ивановского завода отрядом Юлая. Салават старался не повредить своими показаниями и бывшим соратникам, о судьбе которых ему не было известно. Он называл имена только тех, кто погиб или скрылся от преследования карателей. Лучшим подтверждением этому является заверение Салавата в сохранении верности боевым друзьям, содержащееся в его письме из тюрьмы: “Нас же не опасайтесь. Мы на живущей ныне в домех народ никакого показания не делали, а делали оному благополучия”. И далее с чистой совестью и сознанием исполненного им долга Салават просил: “Напротив чего и нас бы оной народ из благих своих молитв не выкидал”.

Письмо Салавата говорит о том, что Салават был человеком искушенным в правовых вопросах, знал законы, знал и свои права. Он протестовал против незаконного ареста семьи: “Такого ж указа, чтоб от лишенных жизни (то есть повешенных и казненных. — И.Г.) семейства отбирать, действительно нет”. В связи с этим он предложил своим родственникам сообщить о нарушении закона в высший орган государственного управления — в Сенат. Зная о продажности и взяточничестве, царившем в чиновничьем аппарате, Салават просил родных собрать и отдать секретарю Оренбургской губернской канцелярии П.Н.Чучалову 1000 рублей, чтобы тот повлиял на ход дознания.

Поведение Салавата во время следствия рисует его  личностью с сильным характером. Он не терял самообладания и твердости духа, несмотря на все унижения, которым его подвергали. Отстаивая личное свое достоинство, он твердо отклонял предъявлявшиеся ему обвинения в совершении убийств и грабежей. В связи с этим возникает предположение о том, что Салават не был рьяным мусульманином. Перед каждым допросом его призывали к раскаянию и запугивали муллы. Салават не внимал их обращениям, и муллы даже угрозами “божьих кар” не смогли сломить упорства Салавата. Его показания не грешат излишней откровенностью. В течение многих месяцев следствия Салават последовательно держался тактики признания только тех фактов его участия в Пугачевском движении, которые отрицать было невозможно, и по большинству заданных ему вопросов давал либо поверхностные, либо уклончивые ответы.

Внешность и физические данные Салавата Юлаева

Документы следственного  дела Салавата дают некоторое представление  о его внешности и физических данных. Именная “Опись”, составленная провинциальной канцелярией 2 октября 1775 г., сообщает такие приметы Салавата: волосы и глаза — черные; рост 2 аршина 4 1/2 вершка, на левой щеке рубец (след боевых ранений); на теле рубцы от кнута; ноздри вырваны, на лбу и щеках вытравлены “указные знаки” (речь идет о знаках — литерах “З”, “Б”, “И”). Приводимые в протоколах допросов данные говорят о большой физической выносливости Салавата. В течение одного года он трижды, в сражениях под Оренбургом, Кунгуром и Осой, был тяжело ранен. Но несгибаемая преданность народному движению снова вела его с едва зажившими ранами в ряды восставших, и каждый раз при этом он брал на себя исполнение ответственных заданий Пугачева.

Портрет Салавата Юлаева

Следственное  дело Салавата Юлаева и другие источники содержат ряд важнейших сведений, позволяющих воссоздать портрет замечательного вожака народа, поднявшегося на борьбу против крепостнического угнетения и бесправия. Салават предстает в этих документах личностью с исключительными дарованиями. Верностью и преданностью лозунгам Крестьянской войны, незаурядными воинскими и организаторскими способностями объясняется стремительный рост его авторитета среди населения Урала и Прикамья. В дни следствия, желая облегчить тяжесть ожидавших его репрессий, Салават пытался было объяснить свое участие в восстании бездумным подражанием примеру уважаемых старшин, молодостью и, наконец, страхом перед расправой Пугачева. Но эти объяснения рухнули под вескими доказательствами его целеустремленности и самостоятельности его действий, доказательствами, собранными (да и то не в полном объеме) следствием. В этой связи нельзя не признать обоснованность мнения судей, отметивших, что Салавату не раз предоставлялась возможность “весьма и во всякое время свободно... уйтить и явиться в верности”, но он к этому не стремился и “сам не раскаясь, и от того никак не отставал, ежели бы... не препятствовала только поимка”. Салават твердо и последовательно шел по избранному им пути, где выявились его воля и мужество, его вера в справедливость народной войны. Через всю свою короткую боевую жизнь он пронес неизменность избранной цели, полностью связав свою судьбу с восстанием, в самых тяжелых испытаниях до конца оставался верен ему. Действуя в большинстве событий самостоятельно, находясь вдали от главного повстанческого центра, Салават везде и всегда выступал верным сподвижником Пугачева. До июля 1774 г. он поддерживал постоянную связь с предводителем восстания и его ставкой. Как выяснилось в ходе дознания, Салават, действуя в соответствии с замыслами Пугачева и Военной коллегии, осуществляя руководство крупными очагами повстанческой борьбы, формировал большие отряды, осаждал и брал крепости и селения, не раз вступал в бой с неприятелем. Он распространял пугачевские воззвания среди населения Уфимского и Кунгурского уездов, снабжал Главное повстанческое войско денежной казной, провиантом, снаряжением. И предводитель Крестьянской войны высоко ценил своего энергичного и верного помощника. В декабре 1773 г. Пугачев произвел Салавата в полковники, а спустя полгода пожаловал ему чин бригадира.

Во всех делах  Салавата проявились такие черты характера, как неукротимая энергия и целеустремленность действий и поступков, храбрость и неутомимость, единство слова и дела, беспощадность к предателям, упорная решимость сражаться до конца. Хотя салаватовцы, чья военная выучка во многом уступала правительственным войскам, часто терпели поражения, но нередко схватки с карателями демонстрировали необычайную стойкость духа, неустрашимость и решимость восставших и их предводителя. Важно отметить и то, что ни одно из поражений не заставило Салавата сложить оружие.

О зрелости Салавата, как вожака движения, свидетельствует и его стремление сплотить под свое знамя, в боевое содружество людей разных национальностей. Это проявлялось в военно-организационных мероприятиях и руководстве отрядами, где в одном строю сражались русские, башкиры, татары, мишары, чуваши и другие народы, и в известных призывах Салавата к дружбе между русскими и башкирами. В его поступках не было места национальной обособленности и ограниченности. Боевыми товарищами Салавата были русские — солдат И.Н.Белобородов, крестьянин И.Г.Васев, казак И.С.Кузнецов, мишары Канзафар Усаев и Бахтияр Канкаев, татары Абдулла Токтаров и Ермухаммет Кадырметев, мариец Байкей Тойкиев, удмурт Москов Якимов, калмык Осман и другие. Двадцатилетнему командиру подчинялись и рядовые башкирские общинники, и влиятельные старшины, присоединившиеся к восстанию. В отрядах Салавата Юлаева повстанцы разных национальностей и вероисповеданий боролись против общего врага — крепостничества.

Место Салавата Юлаева в Крестьянской войне 1773 - 1775 годов

Отмечая значение крестьянских войн в России, академик Л.В.Черепнин подчеркивал: “В ходе крестьянских войн крепли связи трудовых масс русского и других народов России... От одной  войны к другой росла ненависть  к угнетателям, накапливался боевой опыт, передавались традиции сопротивления, имена крестьянских вождей приобретали  широкую известность”. Имя пугачевского бригадира Салавата Юлаева занимает видное место в летописи истории Крестьянской войны 1773—1775 годов и свято хранится в памяти народов нашей страны.