Быт и нрав старообрядцев в Сибири

Содержание 
 

Введение…………………………………………………………………………...3

1. Сибирь  и старообрядчество……………………………………………………4

2. Жизнь  старообрядцев в Сибири: особенности……………………………….7

3. Вклад  старообрядцев в развитие хозяйства  и культуры Сибири…………..14

Заключение……………………………………………………………………….16

Список  литературы………………………………………………………………17 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение 

     В настоящее время в нашей стране как никогда остро стоит проблема нравственного и духовного возрождения  общества, поиск национальной идеи.

     Утрата  национальных традиций, отказ от семейных укладов привели к утрате связи поколений. Бездуховность общества, психологическая опустошенность порождают высказывания о том, что у русского народа нет будущего. Как один из способов выживания можно принять обращение к собственной истории, чтобы понять и оценить все лучшее, что было в традиционных укладах жизни русского народа. Такими заповедниками русской культуры были поселения старообрядцев. Именно в старообрядчестве сохранились духовные начала: вера в Бога, трудолюбие, почитание старших, отрицательное отношение к аморальным вредным привычкам. В этом можно убедиться, побывав в районах компактного проживания староверов.

     Цель работы заключается в исследовании быта и нравов старообрядцев в Сибири.

     Задачи  работы:

• выяснить условия и обстоятельства появления староверов в Сибири;
• изучить быт, занятия, традиции и обычаи старообрядцев;
• определить влияние старообрядчества на хозяйство и культуру Сибири.

     Объект  – старообрядцы в Сибири.

     Предмет – особенности появления и  пребывания старообрядцев в Сибири.

     Структура работы: введение, три вопроса основной части, заключение, список использованной литературы. 
 

1. Сибирь и старообрядчество 

     Добровольные  и принудительные миграции вместе с  остальными факторами существенно  повлияли на культурно-бытовые характеристики старообрядческих согласий и толков.

     Массовые  миграции связаны с государственными гонениями, начавшимися в 1685 г., когда царевна Софья по настоянию патриарха Иоакима издала против старообрядцев 12 статей. В них содержалось запрещение любым образом поддерживать старую веру. Наказание кнутом и батогами следовало даже тому, кто оказал какую-нибудь милость старообрядцам: дал им пить или есть. Преследуемые христиане бежали в Поморье, Сибирь, на Дон и за пределы России. Духовными центрами становились монастыри и скиты, которые основывались часто в глухих, незаселенных местах старообрядцами, сбежавшими на окраины России из Москвы и других крупных городов. Такими духовными центрами были Керженец (Нижегородская область), Стародубье (местность вокруг г. Стародуба на севере Черниговской губернии), Ветка (Польша), Иргиз (юго-восток Саратовской области) и др.[1, с.19].

     Лишь  после «Манифеста о веротерпимости», изданного в 1905 г. Николаем II, старообрядцы получили возможность открыто устраивать крестные ходы, звонить в колокола, организовывать общины, строить храмы.

     В Сибири старообрядцы стали обосновываться с первых десятилетий существования  раскола. Одни пришли из Европейской  части России, другая же часть сибирских  старообрядцев является потомками тех русских сибиряков, которые стали староверами в результате миссионерской деятельности старообрядческих проповедников. Сосланный в 1653 г. за Урал идеолог старообрядчества протопоп Аввакум проповедовал строгое соблюдение нравственных основ православия и приобрел много сторонников в Сибири. За эти речи в июне 1655 г. он был выслан в Восточную Сибирь. Возвращаясь из ссылки в 1663 г., он до февраля 1664 г. по-прежнему активно проповедовал и в последующие годы не упускал из поля зрения духовную жизнь местных староверов. Первая зауральская гарь в январе 1679 г. на реке Березовке около Ялуторовска (погибло 2700 человек) также была санкционирована лично им. Самосожжения становились ответом старообрядцев на притеснения от православного духовенства и светских властей. По данным Тобольской духовной консистории, в период 1679 – 1763 гг. было устроено 32 гари, в которых погибло около 5000 человек.

     Приток  старообрядцев в Сибирь в начале XVIII в. связан с разгромом керженских скитов. Часть бежавших оттуда оказалась в Сибири, где они известны как кержаки уже три сотни лет.

     Л. Н. Суслова называет причины распространения раскола на территории Тобольской губернии: в Сибири была слабо развита государственная организация Православной церкви. Не хватало храмов и священнослужителей. Духовенство Тобольской епархии имело низкий образовательный ценз. Одна из главных причин увеличения старообрядческого населения в Сибири состояла в переселенческом движении, которое было вызвано в основном государственными гонениями на сторонников старой веры [2, с.165].

     В конце XVII – начале XVIII вв. одним из 4 центров старообрядчества Урало-Сибирского региона стало Приисетье (три остальных центра находились в окрестностях Нижнего Тагила, Екатеринбурга и в Алтайском крае). Предками исетских старообрядцев считаются переселенцы с Русского Севера, в частности с Соловецких и Архангельских земель. С другой стороны от Тюмени местом компактного проживания старообрядцев была деревня Пашенка (позднее Космакова), имевшая церковь в честь святого Николая Чудотворца, куда приходили староверы соседних Каменки, Кулиги, Сорокино, Коняшино. По преданию, старообрядцы появились там в конце XVII в., а в 1687 г. в Каменской церкви произошло самосожжение 400 человек [8].

     Следует отметить, что приводившие к самосожжениям эсхатологические мысли, связанные с социальной несправедливостью и духовным повреждением мира, по свидетельству исследователя литературы старообрядцев Урала Западной Сибири Покровского Н. Н., были присущи многим местным жителям-нестароверам. Это способствовало распространению раскола почти везде, где поселялись старообрядцы.

     После 1716 г. старообрядцам разрешили селиться особыми слободами при условии оплаты двойных податей. Само пространство Сибири (огромные расстояния, густые леса, многочисленные реки и болота), обстоятельства освоения (отсутствие крепостного права), затрудненность государственного контроля приводили к тому, что старообрядцы укрепились здесь, влияя на окрестное население и сопротивляясь увещеваниям представителей официальной церкви.

     В конце XVIII – начале XIX вв. продолжалось переселение староверов в Западную Сибирь. Селились они, далеко не всегда имея на то разрешение властей. Против непрошенных переселенцев правительство издало ряд указов, но остановить распространение раскола этим не удалось. Очень скоро Ялуторовский округ стали называть «гнездом раскола». Так, в 1 839 г. здесь проживало 13 568 старообрядцев, приемлющих священство и поклоняющихся иконам, и 1 954 старовера, не приемлющих священство. В царствование Александра II они перестали преследоваться, полиции было рекомендовано насколько возможно придерживаться терпимости; как следствие, к 1869 г. в Ялуторовском округе проживало уже 19 427 старообрядцев [2, с.24].

     Старообрядческий  собор, проходивший в начале века в деревне Мишкино Тобольской губернии, принял ряд решений, направленных на охрану собственных обычаев: запрещалось молиться с теми, кто бреет бороду, под угрозой отлучения украшать волосы на голове и т.д. До 60-х гг. ХХ в. во многих старообрядческих деревнях Приисетья сохранялась своя уникальная календарная и семейная обрядность, которая описана рядом исследователей Тюмени и Урала. Сотрудник Тюменского областного краеведческого музея Г. А. Королева пишет: «Незыблемым было требование носить одежду старинных образцов. С. Т. Чащилова, жительница с. Кирсаново, вспоминает о том, что в соседних деревнях и селах девушки надевали модные в 20-30-е годы парочки – юбку и кофту – из одного куска ткани. Модницы наряжались в юбки и кофты разной расцветки, а среди староверов всякие попытки заменить лямочники с сарафанами на модную одежду пресекались. Порой тайком сшитую юбку и кофту девушка не успевала даже надеть. Мать отбирала и запирала наряд в чулан либо рубила ненавистные ей вещи, заставляя девушку носить лямочник». При несоблюдении принятых в старообрядческой среде традиций происходило разделение на «своих» и «чужих»: сторонники послаблений изгонялись более консервативными членами общества [9, с.26].

     Сколько-нибудь полная культурно-бытовая изоляция, да и то относительная, была возможна только в глухих районах. Но и там постоянно создавались социокультурные «механизмы», позволявшие достигнуть компромисса между принципами «ухода из мира» во имя «спасения» с неизбежностью реальной жизни в этом мире и потребностями ведения хозяйства. Проблема «правильной веры», связывавшаяся с проповедью аскетизма, находила отражение в старинных нормах поведения, характерных еще для времен «Домостроя». Абсолютное послушание детей и жены воле главы семьи в этой системе сопоставимо с послушанием обитателей монастыря игумену. Это обеспечивало передачу традиций из поколения в поколение. 

     2. Жизнь старообрядцев в Сибири: особенности 

     Приехав в Сибирь, старообрядцы расселялись  либо в уже существовавших деревнях, но чаще основывали новые поселения.

     Большинство исследователей и путешественников с восхищением описывали старообрядцев. Декабрист Андрей Розен, побывав в семейских селениях в 1830 году, писал: «Избы и дома у них не только красивы углами, но и пирогами..., а люди, люди! Ну, право, все молодец к молодцу, красавицы не хуже донских - рослые, белолицые, румяные. Все у них показывало довольство, порядок, трудолюбие».

     Ф. Болонев указывает, что исследователей жизни староверов поражала способность  старообрядцев быстро ориентироваться  в необычной природной обстановке, в новых доселе неведомых условиях. Имея опыт европейского землепашества, старообрядцы в новых условиях начинают осваивать приемы, без которых в Сибирском крае не вырастить хлеба. Так в горных районах осваивали «баргутские канавы», древние ирригационные сооружения когда-то здесь обитавших народов, без этих канав невозможно было вырастить хлеб на высокогорье.

     В Сибири старообрядцы вынуждены были заниматься коневодством, обучаясь этому у местных народов. Без доброго коня в ту пору хозяйствовать было невозможно.

     В зависимости от того, где поселялись старообрядческие общины, развивались  и различные промыслы. Так на Алтае  и в Забайкалье разводили маралов  и маральи рога сбывали в Китай. В Западной Сибири распространено было разведение пчел среди кержаков. Здесь  было много пчеловодов, умело занимавшихся этим делом. В Бубенщиково и в Заимо-Суенге были известны пасеки, на которых содержалось более ста ульев. Их владельцев в годы советской власти отнесли к категории кулаков. Об этом есть свидетельства в Маслянинском архиве [10, с.22].

     Развитие  молочно-скотоводческого хозяйства  в общинах требовало большого количества глиняной посуды. Гончарством  занимались как мужчины, так и  женщины, используя примитивные  гончарные круги, а то и без  них. В гончарном ремесле старообрядцев встречаются как южнорусские, так и северорусские традиции.

     О трудолюбии староверов, об их силе, выносливости, физической и духовной крепости писали почти все исследователи, все  авторы, побывавшие в старообрядческих селениях. Исправник В.Глуховцев, описывая семейских, отмечал: «О физическом развитии женщин и девушек можно судить по той легкости, с которой они носят пятипудовые кули с мукой и молотят наравне с мужчинами». Н.Ядринцев вторит ему: «В Алтае мы видели девицу аршин в плечах, поднимавшую 12 пудов. Мужчины силачи также не редкость».

     Старообрядцы  Сибири сумели сохранить свои традиции, принесенные еще в давние времена  их предками. Это нашло отражение  в облике жилища, в одежде, в традициях.

     Самыми  удивительными являются дома семейских, хотя подобное встречается у других групп староверов, например, у поляков. Обычай раскрашивать яркими красками дома у семейских сохранился и поныне. Наряден внешний вид семейских сел: карнизы, наличники, фронтоны, причелины (доски, прикрывающие концы слег) часто декоративно оформлены и окрашены в различные цвета. Преобладают красный, синий, зеленый, белый, голубой. Дома красят внутри и снаружи и моют два раза в год. Редко в каком селе найдется повторение орнаментов. Внутри могло присутствовать тоже буйство красок [1, с.24].