Брак и семья в римском праве

     Таким образом, dos стала служить орудием борьбы со злоупотреблениями свободой развода и с ненадлежащим отношением к супружеским обязанностям.

     Но  эта роль dos значительно ослаблялась тем, что муж при существовании брака продолжал считаться собственником dos и, следовательно, мог ее законно отчуждать. Понятно, что обязательственное требование жены о выдаче ей денежного эквивалента отчужденной dos оставалось безрезультатным в случае несостоятельности мужа. Поэтому в целях охраны интересов жены было запрещено отчуждение без согласия жены детальных недвижимостей.

     Практика  стала подводить под понятие  отчуждения всякую сделку, которая  могла привести к отчуждению, например залог, а в праве Юстиниана  дотальные недвижимости стали неотчуждаемыми даже и с согласия жены. Требование жены о возврате ей приданого удовлетворялось уже в классическом праве преимущественно перед требованиями других личных кредиторов мужа. Это преимущество превратилось в праве Юстиниана в законную ипотеку жены на все имущество мужа. Таким образом, хотя муж еще и в праве Юстиниана признается собственником приданого, однако римские юристы говорили: "хотя приданое находится в имуществе мужа, однако оно принадлежит жене». В сущности муж только пользовался dos во время брака и оставлял ее у себя в качестве штрафа за ненадлежащее отношение жены к вытекавшим из брака обязанностям.

     Существовало, однако, и другое имущество, выполнявшее  такую же штрафную функцию, но уже  в интересах жены. Это была donatio ante nuptias, предбрачный дар, который в праве Юстиниана мог устанавливаться также и во время брака - donatio propter nuptias и представлял собою не что иное, как сумму, обыкновенно приблизительно равную сумме dos, которую муж обязывался выплатить жене в случае развода по его инициативе или вине.      Таким образом, в этих в случаях жена получала как подлежавшую возвращению dos, так и donatio propter nuptias. В этом заключалось и своеобразие этой последней, которая в действительности вовсе не была дарением: она не лишала мужа права собственности на соответствующее имущество в течение брака и не лишала его права собственности вообще, если брак не прекращался разводом по почину или по вине жены.

     Кроме дарений супруги могли заключать  между собой любые юридические  сделки. Они в полном смысле несли друг перед другом ответственность. При возникновении спора о праве собственности на имущество применялась презумпция Муция, согласно которой каждая вещь считается принадлежащей мужу, пока жена  не докажет ее собственности на нее.  
 
 
 
 
 
 
 
 

Личные  и имущественные  отношения детей  и родителей.

     Отношения между матерью и детьми глубоко  различны, в зависимости от того, состоит ли мать в браке cum manu или в браке sine manu с отцом детей. Мать, состоящая в браке cum manu, для детей является loco sororis и вместе с ними подчинена власти своего мужа (или его paterfamilias, если муж состоит in patria potestate), на равных с детьми началах она наследует после мужа; взаимное право наследования соединяет ее в качестве агнатки детей с теми из них, которые вышли из patria potestas мужа. В качестве агнатов ее сыновья осуществляют над нею опеку после смерти мужа. Связь матери с детьми в браке - наиболее тесная после связи paterfamilias со своими подвластными.

     Наоборот, в браке sine manu мать в древнейшем праве юридически не связана с детьми. Она не член семьи отца своих детей, она - агнатка своих старых агнатов, член своей старой семьи, в которой она наследует, и члены которой наследуют после нее и осуществляют над нею опеку.

     Однако  подобно тому, как с течением времени  была значительно смягчена юридическая  отчужденность мужа и жены в браке  sine manu, она была почти устранена в отношениях между матерью и детьми, рожденными от брака sine manu. Когнатическая, кровная связь стала постепенно служить основанием права матери на совместное проживание с нею несовершеннолетних детей, находившихся под опекой постороннего лица или даже in patria potestate мужа, с которым мать была в разводе, позднее даже на осуществление матерью опеки. Матери было предоставлено право на алименты от детей, детям было воспрещено предъявлять к матери инфамирующие иски, привлекать ее к суду без разрешения магистрата, beneficium competentiae стал ограничивать пределы ее имущественной ответственности перед детьми. Наконец, сенатусконсульты II в., а затем императорские конституции установили и последовательно расширили допущенные претором взаимные права наследования детей и матери, состоявшей в браке sine manu.

     Иначе были построены отношения отца с  детьми. Для этих отношений было безразлично, состоял ли отец в браке  cum manu или sine manu. Дети всегда находятся под властью отца, in patria potestate.

     Эта власть, первоначально безграничная, постепенно, однако, смягчалась. Основной причиной этого являлось распадение прежней крестьянской семьи (в связи  с развитием рабовладельческих  хозяйств), развитие в городах ремесел: сыновья все в больших размерах ведут самостоятельное хозяйство. Наряду с этим, сыновья приобретают  самостоятельное положение в  постоянной армии и в государственном  аппарате.

     Уже в древнейшее время власть paterfamilias над личностью детей умерялась воздействием семейного совета, суждения которого не были юридически обязательны, но и не могли, в соответствии с общественными воззрениями, игнорироваться при наложении на детей суровых наказаний. В конце же республики и в начале периода империи был введен ряд прямых ограничений прав paterfamilias на личность детей. Право продавать детей было ограничено случаями крайней нужды и распространялось только на новорожденных детей. Упразднено было право выбрасывать детей. Императорский указ IV в. приравнял убийство сына ко всякому parricidium. Согласно другому, более раннему (II в. н.э.) указу, власти могли принудить отца освободить сына от patria potestas. Наконец, за подвластными детьми было признано право обращаться к магистрату extra ordinem с жалобами на paterfamilias, а также право требовать алименты.

     В сфере имущественных отношений  подвластные дети были, по-видимому, рано допущены к совершению сделок от своего имени. Но все права из таких сделок (так же, как из сделок рабов, совершавшихся ex persona domini) возникали для paterfamilias. Обязанности же из этих сделок для paterfamilias не возникали. Совершенные подвластными деликты служили основанием для actiones noxales против paterfamilias о возмещении вреда или выдаче подвластного потерпевшему для отработки причиненного им вреда.

     Одновременно  с последовательным ограничением власти мужа над женой, с одной стороны, и параллельно с расширением  круга юридических последствий  из сделок рабов, с другой, осуществлялся  и процесс постепенного признания  имущественной право и дееспособности подвластных детей. Сами подвластные, после того как они становились  право и дееспособности, признавались ответственными по всем сделкам.

     В то же время если пекулий, который  нередко выделялся подвластному сыну, продолжал признаваться имуществом paterfamilias, то появлялись определенные группы имущества, права на которые стали возникать в лице не paterfamilias, а подвластного сына. Таким имуществом была признана постановлением Августа, а может быть, Цезаря, под влиянием создания постоянной профессиональной армии, военная добыча, а так же и все имущество, приобретенное сыном в связи с его военной службой. Рaterfamilias был не вправе отобрать это имущество у сына, сын не только свободно пользуется этим имуществом, он вправе и распоряжаться им, в частности завещать (сначала во время пребывания на военной службе, а начиная со II в. независимо от момента составления завещания). Однако в случае смерти сына без завещания это имущество переходит к отцу, и притом iure peculii, без обременения отца обязательствами умершего сына.¹⁰

     Правила, сложившиеся в период принципата для имущества, приобретенного сыном  на военной службе, были в период империи, в связи с созданием  большого административного аппарата принцепса, перенесены и на имущества, приобретенные на гражданской службе: государственной, в придворных или церковных должностях. Так, с IV в. н.э. постепенно сложилось peculium quasi castrense.

     Наконец, с признанием права наследования детей после матери, состоявшей в  браке sine manu, невозможно было не оградить от притязаний со стороны paterfamilias и имущество, унаследованное детьми от матери. В IV в. это имущество было объявлено принадлежащим детям с правом paterfamilias на пожизненное пользование и управление им.

     В дальнейшем в такое же положение  были последовательно поставлены имущества, унаследованные от родственников с  материнской стороны. Развитие завершилось постановлением, что paterfamilias сохраняет право собственности лишь на то состоящее в обладании детей имущество, которое либо приобретено на средства отца, либо получено  от третьего лица, желающего создать известную выгоду для paterfamilias, а также на имущество, которое отец передал подвластным, желая подарить его, но которое оставалось собственностью отца вследствие недействительности сделок между ним и подвластными детьми. Это - bona profecticia. Все остальные имущества, bona adventicia, принадлежат подвластному, который вправе распорядиться ими при жизни и лишь не вправе завещать эти имущества, переходящие после смерти подвластного к отцу, но уже,  обременяя отца входящими в состав этого имущества обязанностями.

     Как уже указано, patria potestas была пожизненной и прекращалась смертью paterfamilias.

     При жизни его и независимо от его  воли она прекращалась лишь с приобретением  сыном звания flamen Dialis (одна из высших жреческих должностей), дочерью - звания весталки; в позднейшее императорское время ее прекращало приобретение сыном звания консула, praefectus urbi, magister militum или епископа. Но paterfamilias мог сам положить конец своей власти над сыном или дочерью путем emancipatio. Формой emancipatio служило использование правила законов XII таблиц о том, что троекратная манципация подвластного прекращает отцовскую власть: paterfamilias трижды манципировал подвластного доверенному лицу, которое трижды отпускало подвластного на волю. После первых двух раз подвластный возвращался под власть paterfamilias, после третьего он становился persona sui iuris.

     В VI веке необходимость в этих формальностях  отпала: были допущены emancipatio per rescriptum principis (так называемая emancipatio Anastasiana), emancipatio посредством заявления перед судом (так называемая emancipatio lustinianea). После emancipatio отец сохранял право на пользование половиной имущества сына. 
 

Опека и попечительство.

           В древнейший период домовладыка осуществлял опеку над всеми членами своей семьи. Она возникала в силу агнатического родства с подопечным или по завещанию pater familias – сама власть опекуна над имуществом и личностью опекаемого походила на правомочия pater familias. Затем опекуна стало назначать государство, а опеку стали рассматривать как общественную повинность – munus publicum.

     Опека устанавливалась в отношении  лиц своего права в связи с  возрастом, состоянием здоровья или  с некоторым особым положением. Имелись  в виду несовершеннолетние, расточители, женщины.

     Малолетним  или несовершеннолетним опека –  суррогат отцовской власти – назначалась  в том случае, когда они лишались отца, чтобы охранять их интересы. Так  продолжалось до совершеннолетия опекаемого. А до того опекун, зрелый мужчина, непременно участвовал в сделках на стороне  опекаемого.

     Расточитель приравнивался к безумному. Уже  законы XII таблиц устанавливали надзор над расточителем. Такой надзор осуществлял ближайший агнат или сородичи. Расточитель не мог участвовать в управлении своим имуществом, т.е., в конечном счете, в гражданском обороте.

     Что касается женщины, то ей, по представлению  древних юристов, в силу будто  бы присущего легкомыслия (levitas animi), всегда требовалась опека мужчины. Во всяком случае, жена ни в один из периодов римской истории не становилась равноправной с мужем. С течением времени практика стала отходить от этого. Женщина, достигшая 14 лет, освобождалась от опеки агнатов. Вначале освобождали тех женщин, которые имели троих детей, а затем и вообще всех женщин. Опекун (tutor) дает формальное соглашение на совершение подопечным каких-либо сделок. Государство контролировало деятельность опекунов.

     Другим  видом опеки было попечительство (cura) – забота. Попечительство устанавливалось в отношении тех лиц, которые, будучи полновластными, не имели физической возможности управлять и распоряжаться своим имуществом, и особенно в тех случаях, когда обнаруживалось имущество, временно лишенное собственника. Попечитель назначался и в том случае, когда опекун почему-либо не мог исполнять свои обязанности, в том числе временно, либо, будучи назначен по завещанию, исполнял свои обязанности плохо, неумело, небрежно. Различие между опекуном и попечителем состояло в том, что опекун совершал сделки в интересах опекаемого, а попечитель лишь выражал согласие на совершение сделок. Опека и попечительство рассматривались как право и обязанность. Целью этих правовых институтов являлось восполнение недостатков дееспособности полностью или частично недееспособных лиц.