С.П.Боткин

3. Третий принцип боткинского понимания клинической медицины состоял в признании ведущего значения внешней среды в развитии болезни. «Понятие о болезни неразрывно связано с ее причиной, которая исключительно всегда обусловливается внешней средой, действующей или непосредственно на заболевший организм, или через его ближайших или отдаленных родителей».

 «Болезнь  не есть нечто особенное, самостоятельное  — она представляет обычные  явления жизни при условиях, невыгодных  организму, который или умирает,  или в силу своей приспособляющейся  способности, достигает. . . более  или менее полного выздоровления, или же остается больным, сохраняя иногда способность передавать болезнь или расположение к ней своему потомству, что и обусловливает наследственность болезней».

 Эти  взгляды Боткин высказывал в  то время, когда выступил со  своей метафизической теорией идиоплазмы Вейсман, утверждавший независимость наследственных свойств от влияний внешней среды, отрицавший возможность передачи потомству приобретенных признаков многие зарубежные клиницисты, как известно, вскоре же некритически приняли автогенетические взгляды Вейсмана; в медицине появились суждения о фатальном значении наследственности для развития многих болезней, о наследственной или конституциональной неполноценности людей (а отсюда делали вывод и о «неполноценных» группах населения и расах).

 Одной  из крупных заслуг Боткина  перед нашей клинической медициной  и является то, что он своими  четкими высказываниями о роли  внешних факторов в формировании  наследственных качеств оградил  клиническую медицину от реакционных  измышлений Вейсмана. Боткин опирался при этом на наиболее прогрессивные стороны учения Дарвина. Боткинское понимание болезни соответствовало физиологическим представлениям И. М. Сеченова, который писал: «Организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен; поэтому в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на него».

 В  блестящей для своего времени  формулировке Боткина о роли  внешней среды в развитии наследственного  предрасположения к болезням, правда, не подчеркнуто значение социальной среды. Но изучение трудов Боткина убеждает в том, что, говоря о роли внешней среды, Боткин при этом понимал ведущее значение социальных факторов, ибо он особенно много внимания уделял в изучении происхождения болезней условиям жизни, питанию, труду, нервным нарушениям. 

Приоритеты  С.П. Боткина в  клинической медицине.

Благодаря Боткину русская клиническая  медицина всегда отстаивала, по крайней  мере, в лице своих лучших представителей, ведущее значение социальных факторов в развитии болезней и следовала гигиеническому

(профилактическому)  принципу.

 Гигиеническое  (профилактическое) направление русской  клиники окончательно укрепилось  благодаря боткинско-остроумовскому  пониманию болезни; именно оно,  как известно, составляет основную черту и нашей современной советской медицины.

 Начиная  свой курс клиники внутренних  болезней, Боткин в первых же  строчках введения подчеркивает  профилактическое направление русской  клиники. «Главнейшие и существенные  задачи практической медицины — предупреждение болезни, лечение болезни развившейся и, наконец, облегчение страданий больного человека». В этой формуле, которая и по настоящее время наиболее правильно и вместе с тем в предельно лаконичной форме определяет задачу борьбы с заболеваниями, на первом месте стоит принцип профилактики.

 Изложенные  принципы учения Боткина не  исчерпывают, конечно, всех творческих  идей, которые внес Боткин в  клиническую медицину, но они  в наиболее яркой форме отражают  подлинно материалистический и  вместе с тем физиологический  характер его научной концепции. Естественно из нее вытекают и другие представления Боткина, в том числе и о терапии.

 Боткин  в своих лекциях уделял много  внимания терапии и трудно  назвать другого клинициста, который  столь подробно, разносторонне и  вдумчиво останавливался бы на  вопросах лечения. Из клиники Боткина вышло большое число работ, посвященных терапии. Можно даже сказать, что ни одна из клиник наших и зарубежных — не дала столь много ценных работ, посвященных терапии, сколько дала боткинская. Клиникой Боткина предложено немало превосходных лечебных средств, которыми мы постоянно пользуемся и в настоящее время

  Руководящими представлениями  С. П. Боткина  в области терапии  надо признать:

а) стремление к индивидуализированной терапии,

б) идею о том, что лечение действует  на общие «физиологические приспособления» организма и

в) идею о "купирующей терапии".

 Индивидуализация  лечения всегда служила основой  русской терапевтической школы.  Основоположник отечественной внутренней  медицины М. Я. Мудров писал:  «Не должно лечить болезни  по одному только ее имени, не должно лечить и самой болезни, для которой часто мы и названия не находим... а должно лечить самого больного».

 Физиологическое  направление клинических идей  Боткина, конечно, вполне соответствовало  этим принципам и индивидуализации в лечении. По С. П.

 Боткину,  «индивидуализация каждого случая, основанная на осязательных научных  данных, и составляет задачу клинической  медицины и вместе с тем  самое твердое основание лечения,  направленного не против болезни,  а против страдания больного» Очень поучительны в этом отношении суждения Боткина о лечении наперстянкой: «С одной стороны, разница в индивидуальной восприимчивости различных субъектов при различных патологических состояниях, с другой—совершенно противоположный эффект на силу сердца, при различных видах замедления и учащения его сокращения, под влиянием различной величины для этого средства составляют достаточную причину разноречия практических врачей при назначении одного из самых драгоценных средств, каким обладает терапия». Аналогичное суждение высказал Боткин и в отношении действия салициловой кислоты при ревматизме. Оценивая в общем ее лечебный эффект положительно, Боткин отмечал, что салициловое лечение «не всегда действует верно». «Устойчивость» болезни может «обусловливаться теми особенностями, которые представляет вообще острый суставной ревматизм в различных случаях, а может быть, отчасти и индивидуальностью» (больного).

 Идея о действии лекарств на «физиологические приспособления организма», естественно, также вытекает из общего учения С. П. Боткина о болезни. Обсуждая вопрос о лечении брюшного тифа, С. П. Боткин обращает внимание на абортивные формы течения заболевания. «Нет никакого сомнения в том, — говорит - он,—что способность обрывать тиф существует в человеческой природе, и я думаю, что в наших поисках за средством лечения нам следует... изучать внимательно и всесторонне течение тех случаев... которые сами по себе оканчиваются абортивно». «Изучая эти случаи, мы будем в состоянии со временем подсмотреть, так сказать, и те приемы организма, посредством которых он освобождается от этой заразы». Боткин думал, что одним из таких «приемов» при остроинфекционных заболеваниях, к которому прибегает больной организм, является лихорадка. Конечно, в настоящее время подобное предположение о роли лихорадки не кажется убедительным. Но дело не в этом предположении, а в самой постановке вопроса. Если в настоящее время никто не станет искусственно вызывать повышение температуры брюшнотифозных больных, то все же подобный метод, как известно, имеет определенное значение в терапии, например, сифилиса, а также в психиатрической практике.

 Важно  то, что дан совет бороться  с болезнью теми способами,  посредством которых ее преодолевает  сам организм. На этом принципе  основаны, как известно иммунные способы лечения, которые появились позже Боткина, на нем же основаны и все способы современной неспецифической терапии. Если сопоставить боткинскую нейрогенную теорию патогенеза и идею лечения, направленного на «приспособление» организма, то можно даже полагать, что Боткин в известной мере предугадал современное направление нейротропной 'терапии.

 Мысль Боткина о «купирующей терапии» вытекает из сказанного. «В знании приемов, употребляемых нашим организмом для освобождения поступившей в него заразы, мне кажется, мы найдем и тот путь, руководствуясь которым, придем к знанию купирующих, обрывающих болезнь средств». Теперь мы знаем, что организм, пораженный, положим, токсином дифтерии, освобождается от него выработкой антитоксина; получая этот антитоксин в экспериментальных условиях и впрыскивая заболевшему дифтерией больному, мы «обрываем» его болезнь. С другой стороны, Боткин, опираясь на опыт ртутного действия при сифилисе и лечения хинином при малярии, ставил вопрос о специфических средствах, действующих и на «заразное начало». Боткин уделял вообще большое внимание фармакологии. Он рассматривал ее как отрасль не только физиологии, но и химии, и высказывал предположение, что в будущем химия создаст точные законы действия лекарств.

 Наконец,  необходимо остановиться на исключительном даре С. П. Боткина уметь и сочетать тонкую клиническую наблюдательность с глубоким научным анализом и обобщением.

 Не  удивительно, что синтез практики  и теории привел Боткина ко  многим научным достижениям, значение  которых в дальнейшем подтвердилось и расширилось. Боткину принадлежит ряд открытий, которые являются приоритетом русской медицины. 

Кардиология: точка Боткина, пост систолический шум

 В  области кардиологии Боткину  принадлежит приоритет указания  на то, что иногда при аортальной недостаточности диастолический шум раньше всего и сильнее выслушивается слева от грудины в третьем-четвертом межреберье; позже Эрб указал на это явление, следовательно, данную точку выслушивания надо обозначить не точкой (или зоной) Эрба, а точкой или зоной Боткина.

 Боткин, кроме того, первый указал на  то, что при сужении двустворки  нередко выслушивается шум сразу  же вслед за первым тоном  — «постсистолический шум».

 Конечно,  это тот же шум, который позже  был описан как протодиастолический (т. е. расположенный в начале диастолы), поэтому правильнее в наших учебниках вместо термина «протодиастолический» употреблять боткинский термин — «постсистолический». Боткин первый установил, что при гипертрофии и расширении левого желудочка верхушечный толчок не совпадает с наружной левой границей сердечной тупости, а находится кнутри и вниз от нее. Боткин первый подметил исчезновение диастолического шума аортальной недостаточности при одновременной значительной недостаточности митрального клапана. Боткин первый указал на значение кратковременных нарушений со стороны органов дыхания как причины развития сердечной недостаточности при пороках сердца. Боткин первый при жизни диагностировал тромбоз воротной вены. Боткин достаточно ясно охарактеризовал роль селезенки как кровяного депо задолго до развития современного учения о циркулирующей и депонированной крови. Он тратил внимание на возможность быстрого уменьшения объема селезенки под влиянием эмоций (страх, спешка), при недостатке кислорода, при фарадизации. «Задержка крови в пазухах и составляет, вероятно, одну из главных причин увеличения селезенки». Очень интересно указание Боткина на то, что при сердечном застое селезенка не увеличивается, а даже уменьшается (опорожнение депо, имеющее компенсаторное значение — в смысле увеличения в крови красных кровяных телец как средств транспорта, кислорода). Боткин первый дал правильное объяснение коллапса при крупозном воспалении легких. Он считал, что коллапс не является следствием падения сердечной деятельности при этом заболевании, а зависит от нервно-сосудистых нарушений (и скорее сам является причиной сердечной слабости),— только через 10 лет после смерти С. П. Боткина было доказано, что коллапс при пневмонии вызывается действием инфекции на сосудодвигательный центр в продолговатом мозгу. Очень большое значение имеет тот факт, что Боткин вместе со своим учеником Я. Я. Стольниковым, изучая происхождение нефрита, применил метод прижатия почечных артерий для воспроизведения в почках расстройства кровообращения (известно, что в настоящее время экспериментально именно таким путем удается вызвать почечную гипертонию).

 Не  менее значительны научные заслуги  Боткина в других областях  внутренней медицины. Так, Боткин  указал на значение в развитии  малокровия двенадцатиперстной  кишки и привратниковой области желудка. С. II. Боткин указал на влияние «состояния селезенки на другие более или менее отдаленные органы», на то, что может развиваться кровотечение и малокровие в результате вредного влияния увеличенной селезенки на организм (теперь известно, что такое влияние селезенки на костный мозг в смысле подавления лейко- и тромбоцитопоэза действительно существует).