Людовик XVI и его дворянское окружение

    Когда Калонн в 1786 г. не мог больше получать кредитов, ему пришлось резко изменить курс, провести решительную налоговую  реформу с уничтожением привилегий.. Когда загнанный в угол политик  обратился к общественности, ярость привилегированных, двора и королевы опять обратились на генерального контролера; король вновь капитулировал и 9.4.1787 г. отправил в отставку Калонна. После непродолжительного переходного управления руководство финансами взял на себя 70-летний архиепископ Ломени де Бриен, честолюбивый, просвещенный, свободомыслящий дворянин. Король лично представил эдикты о реформах для регистрации парламенту. Сразу же запротестовал герцог Орлеанский, будущий Филипп-Эгалите, и герцоги, парламентские советы стали чинить препятствия и, наконец, отклонили эти документы. Людовик XVI был вне себя от ярости. Левер пишет по этому поводу: «Людовик XVI был потрясен: он, который верил в единодушную любовь «своего доброго народа», увидел монстра, нацию, которой правила неуловимая фурия: общественное мнение». Король, убежденный в положенной ему как «абсолютному» монарху роли верховного судьи и господина страны, провел 6.8.1787 г. «Lit de justice», чтобы добиться регистрации. Хотя парламент блокировал реформаторские законы в конечном счете только в интересах привилегированных, но он мог мобилизовать массы Парижа против короля. Когда этот верховный суд 7.8 отказался от навязываемой регистрации перед огромной восторженной толпой и потребовал созыва Генеральных штатов, разъяренный король, по совету Бриенна, 14.8.1787 г. отправил парламентские советы в ссылку в Тройе. Теперь парламенты подогревали население, парижские юристы, опасавшиеся за свои законы, агитировали, а памфлетисты и карикатуристы яростно нападали на короля. Дело дошло до планомерно разжигаемых волнений по всей стране. [3, c. 651].

    Ослабленный болезнью Людовик XVI не препятствовал  Бриенну, внезапно вновь созвавшему парламент. Министр финансов, повышенный в звании до «главного министра», пытался теперь избежать банкротства путем экономии при дворе и новых займов. Хотя он предварительно обработал судей и даже пообещал взятки, они отклонили и регистрацию кредитов. Когда Людовик XVI приказал провести регистрацию, суд объявил решение короля недействительным. Поддерживаемый общественным мнением, парламент продолжал свою борьбу за власть, в то время как король страдал от различных болезней, расстройств и не мог больше справляться с событиями. Его все еще демонстрировавшаяся энергия, воодушевление и оптимизм — все это разбилось вдребезги, как показывает Шаппе. С этого момента «он все еще управлял, не управляя в действительности». Людовик был разочарован, смирен, полон горечи, ситуация казалась безвыходной. Для союза между королем и народом против привилегированных, к которому стремился Тюрго, было слишком поздно. Кроме того, эта мысль была чужда консервативному монарху, убежденному в необходимости сохранения традиционного сословного общества. Министры пытались новыми эдиктами существенно ограничить власть парламентов, которые в ответ раздували «бурю негодования в стране», как подчеркивает Вайсе, и даже с помощью «оплаченных ими памфлетистов» призывали войну. Породненное с судейским дворянством военное дворянство и высший клир присоединились к этой «аристократической революции». В этом отчаянном положении Людовик XVI уступил общественному мнению и впервые после 1614 г. созвал Генеральные штаты на 1.5.1789 г. Бриенн, не видя выхода, объявил государственное банкротство. Еще раз вернулся Неккер, в то время как соломенное чучело Бриенна было сожжено на костре. Как сообщает Неккер, полностью уничтоженный король сказал ему: «Ах, мсье, уже несколько лет мне не выпадало ни мгновения счастья!» Генеральный директор финансов уже 27.8 был назначен государственным министром. Благодаря своим связям с протестантскими банками в Европе он смог еще раз раздобыть 82 млн. ливров на короткий срок. Женевец подчинился парламенту. Итак, Людовик XVI капитулировал перед привилегированными по всем статьям и практически зависел от решений Генеральных штатов. Его снисходительность и слабость по отношению к привилегированным привели к тому, что он утратил значительную часть своей власти как «абсолютный» монарх. 

       2.3 Французская революция и падение власти короля 

  В то время как выборы в Генеральные  штаты подготавливались весьма либерально, беспорядки усиливались. Из-за франко-английского торгового соглашения текстильная промышленность попала в кризис, бедственное положение усугубили неурожай 1788 г. и очень суровая зима 1788/89 г. Над страной витал страх голода. В парижских предместьях было 80 тысяч безработных. Начались грабежи, насилия и бунты. В такой «революционной ситуации» выбирались депутаты трех сословий. Представители третьего сословия — непрямо, всеми мужчинами старше 25 лет, имевшими постоянное место жительства, платившими налоги. Во время предвыборной борьбы выпускались тысячи листовок.

  Из 1139 избранных депутатов 291 относились к клиру (245 членов нижнего клира), 270 — к дворянству и 578 — к третьему сословию. Большинство представителей этого сословия принадлежали к типичной буржуазии старого режима (одних адвокатов 200). 5.5.1789 г. король с семьей и депутатами приехали в Версальскую церковь Св. Людовика на богослужение по случаю открытия.

  В это время Людовика постигло огромное горе: старший сын, кронпринц Луи-Жозеф, умер от вызванной туберкулезом золотухи, заразившись от сына своей кормилицы.

  Несчастье еще больше ослабило активность Людовика. Он принимал все происходящее пассивно, как удары судьбы. Уже 17 июня третье сословие, поддержанное духовенством, в своем первом революционном акте призвало к созыву Национального собрания и заявило, что является единственным представителем воли нации. [11, c, 101].

  Людовик XVI, теснимый со всех сторон и призываемый  «министром юстиции» и своими братьями проявить твердость, попробовал избрать средний путь. Он прекрасно понимал, что ему противостоит «новая власть, которую невозможно подавить». Силовые методы с пролитием крови были чужды этому доброму, человеколюбивому монарху. Для этого был необходим человек с душой Робеспьера, который в 1793/94 г. при помощи террора безжалостно подавил волнения в двух третях провинций. Людовик на праздничном заседании 23.6 сделал третьему сословию много уступок (регулярность налоговых ассигнований и контроль бюджета, личная свобода, свобода прессы и т. д.). Но он отклонил отмену феодальных прав и утверждение третьего сословия в качестве Национального собрания как «недействительное, нелегальное и противоречащее конституции». Это собрание, посчитавшее уступки монарха недостаточными, постановило в случае необходимости оказать сопротивление. Оказавшись перед выбором — применить силу или признать собрание — Людовик под нажимом Неккера уступил и 27.6 признал Fait accompli. Но было уже поздно, так как теперь король практически потерял статус «абсолютного монарха». По настоянию партии аристократов с королевой во главе, Людовик приказал стянуть к столице войска, особенно надежные швейцарские и немецкие полки, и 11.7 отправил Неккера в отставку. В Париже боялись «аристократического заговора», ходили всевозможные слухи и вновь начались волнения масс. 14.7 толпа взяла штурмом печально известную государственную тюрьму Бастилию, чтобы захватить хранившиеся там боеприпасы. Самым существенным было то, что вследствие этой силовой акции революция окончательно победила. [7, c.132].

  Король  ощущал свою полную беспомощность. «Мне кажется, я падаю в бездну», —  писал он тогда. Тем временем Национальное собрание, в сознании полноты своей  власти, отменило привилегии и феодальные права и этим проложило путь социальной революции. Уже 26.8.1789 г. оно провозгласило знаменитую Декларацию прав человека и гражданина, которая известила о свободе и равенстве в правах, национальном суверенитете и разделении властей.

  Людовик XVI не использовал шанса стать  во главе этих событий или по крайней мере активно к ним присоединиться, а лишь иногда раздраженно реагировал. Так как он хотел сохранить старый порядок, то постоянно отступал перед свершившимися фактами и насилием, разочарованный и покорный судьбе. С другой стороны, он не хотел насилия.

  Людовик принял участие 14.7.1790 г. в революционном  празднике федерации, дал клятву оставаться верным нации и закону и был награжден за это овациями. Революционный вождь Барнабе  заметил даже по этому поводу: «Если  бы Людовик XVI сумел использовать праздник федерации в своих целях, мы бы пропали». Но казалось, что король все еще надеется на возврат старого режима, хотя он и отрицал гражданскую войну. Королевская семья предприняла подготовленную и проведенную Марией-Антуанеттой попытку побега. Когда в Париже заметили исчезновение короля, пришли в страшное волнение и разослали повсюду вестников. Вскоре была замечена большая, тяжело груженная карета, был узнан толстый человек в коричневом сюртуке и большой круглой шляпе. Короля и его семью схватили в Варение и с позором препроводили назад. Людовик был настолько неосторожен, что оставил манифест, в котором подчеркивал, что он ратифицировал декреты Национального собрания под давлением, так как считал себя пленным. Поэтому он решил «вновь получить свободу и укрыться со своей семьей в безопасности». Попытка побега нанесла огромный вред и королю и монархии. Король вплоть до принятия конституции был лишен своей должности и посажен под домашний арест. Несмотря на это, большинство разработчиков конституции вопреки Робеспьеру и якобинцам, предложило установить конституционную монархию. Когда Людовик 13.9.1791 г. принял конституцию и принес присягу, он стал «королем французов», которому принадлежала исполнительная власть и право вето. На практике, однако, политический вес законодательной власти становился все больше. [8, c.244].

  И все же казалось, что наконец найден приемлемый и для короля компромисс. Он торжественно открыл 7.10.1971 г. заседание  народных представителей и в своей  продолжительной речи выступил за возвращение порядка и оздоровление экономики и финансов. Это вызвало овации и всеобщее ликование. Однако вскоре внешнее согласие нарушилось и дошло до конфликтов с собранием, недоверчиво следившим за поведением королевской четы и агитацией, которую вели руководимые братьями Людовика эмигранты. Но настоящий конфликт произошел, когда Людовик наложил вето на два декрета законодателей. Как глубоко верующий католик и хранитель конституции, он не мог подписать закона о депортации священнослужителей, отказавшихся присягнуть. П. и П. Жиро де Курсак видят в этом вето выражение борьбы Людовика «за религиозную терпимость». Кроме того, полностью в соответствии с конституцией, Людовик отправил в отставку министерство жирондистов. В ответ на это 20.6.1792 г. многие тысячи санкюлотов взяли штурмом ворота Тюильри и ворвались в покои короля. Вооруженные массы дефилировали как минимум четыре часа перед королем и его семьей, угрожали ему, называя «мсье Вето». Людовик XVI, чтобы вызвать симпатии толпы, надел красную шапку и пил из предложенной ему бутылки красного вина за благо нации, но отказался снять свое вето и отменить отставку министерства жирондистов. Только к 10 часам вечера национальная гвардия очистила дворец. Обессиленная Мария Антуанетта писала своему другу Ферзену: «...Я еще жива, но это чудо. 20.6 был ужасный день. Больше всего теперь ненавидят не меня, теперь они посягают на жизнь моего супруга, они говорят об этом совершенно открыто. Он выказал решимость и силу...». [1, c. 68]

  Поскольку король был непоколебим, парижские секции под руководством Робеспьера начали готовить его свержение. Когда законодательная власть не уступила нажиму, они в ночь с 9 на 10.8 прибегли к силе. Они взяли власть в Париже в свои руки. Затем около 20 тысяч вооруженных человек, с пушками, двинулись к Тюильри. Так как национальная гвардия больше не была лояльной, то защищать монарха остались примерно 600 верных швейцарских гвардейцев. Полностью сломленный Людовик дал себя уговорить вместе с семьей бежать под защиту собрания, где его спрятали. Он все еще питал надежду после восстановления порядка вернуться во дворец. Но туда ворвались восставшие и к своему удивлению были встречены оружейным огнем. 100 человек было убито и 270 ранено. Чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие, Людовик XVI приказал прекратить огонь и сдать оружие; это был его последний приказ. Негодующие массы, мужчины и женщины, набросились на верных защитников монархии.

  Ситуация  в Первой республике вследствие войны  и кризиса становилась все  радикальнее, антирелигиозные преследования — все жестче. После призыва Дантона, Робеспьера и Марата к народному правосудию произошло жестокое убийство 1300 заключенных, среди них 223 священников, а также женщин и обычных заключенных.

  В обстановке террора был созван национальный Конвент — впервые по всеобщему избирательному праву. Поскольку голосование не было тайным, из-за угроз только 10% имевших право голоса участвовали в нем, и в первую очередь те, кто выступал за революционное развитие. Поэтому в национальном Конвенте были только республиканские депутаты. Когда Конвент с декабря 1972 г. начал процесс о государственной измене против свергнутого короля, была найдена его тайная переписка с заграницей. Робеспьер не без логики изрек: «Если король невиновен, тогда виноваты те, кто его сверг». Поэтому Конвент, который был одновременно и обвинителем и судьей, никак не мог оправдать короля, поскольку это было бы воспринято как самообвинение. Луи Капет, как короля теперь называли, был вызван в Конвент, чтобы выслушать длинную обвинительную речь. Марат писал об этом в «Друге народа»: «Ему пришлось сотню раз услышать, как его называли просто Людовиком, и он не выказал никакого возмущения, — он, который никогда не слышал ничего иного, кроме «Ваше Величество». Он не проявил ни малейшего нетерпения, хотя ему пришлось все время стоять, — он, перед которым ни один человек не смел сидеть. Если бы он был невиновен, то в моих глазах он был бы велик в этом унижении!» Обвинение Людовик упорно отрицал. В то время как ему уже нельзя было видеть свою семью, его защитнику удалось провести священника, отказавшегося от присяги, под видом помощника адвоката, который исповедал и причастил его. Как глубоко верующий католик, он сознательно готовился к смерти с помощью молитвы и чтения. В завещании от 25.12.1792 г. он препоручил своих любимых близких небу, простил своих мучителей и завещал семилетнему кронпринцу забыть все унижения, «если он будет иметь несчастье стать королем». После убежденного признания в своей вере он написал: «Я заканчиваю перед Богом и готов предстать перед Ним и заявляю, что отвергаю все обвинения в преступлениях, которые мне предъявлены. В двух экземплярах в башне Тампль, 25.12.1792 — Людовик». На следующий день он вторично был доставлен в Конвент, где его защитники выступили с речами. В заключение он выступил еще раз и подчеркнул, что его совесть чиста и он всегда пытался избежать любого кровопролития. В то время как в Конвенте шла бурная дискуссия, со всех концов Франции приходило все больше прошений и ходатайств, требовавших всенародного опроса о судьбе короля. Несмотря на это, незначительным большинством голосов депутатов, среди которых был и племянник короля, герцог Филипп Орлеанский, Людовик был приговорен к смерти. Он узнал приговор 17.1.1793 г., принял его спокойно и даже утешал свое окружение. После прощания с семьей 21.1.1973 г. его отвезли на казнь на площадь Согласия. Свидетель Филипп Пинель, известный врач, писал об этом: «Людовик, который благодаря своим религиозным устоям казался примирившимся со смертью, покинул свою тюрьму, Тампль, около 9 часов утра... Подойдя к эшафоту, он с твердостью смотрел на машину смерти, и палач тут же приступил к работе. Он срезал ему волосы, засунул их в карман и велел ему подняться по ступеням на эшафот». Немецкий журналист и свидетель Ольснер описывает дальнейшие события так: «Когда Людовик оказался па эшафоте, он смотрел на машину, выступил на два шага вперед перед ней, в намерении... заговорить. Тут же замолкла музыка. После этого он проговорил сильным голосом, что невиновен и умирает в убеждении, что не французский народ хочет его смерти, а его личные враги. Он прощает их». После этого его речь заглушила барабанная дробь, и его схватил палач. «Король после легкого сопротивления последовал за ним совершенно спокойно, стал напротив машины... и лег. Нож упал. Голова с частью шеи осталась висеть на туловище, и ее пришлось отрезать... Отрезанная голова, которую держали за волосы, как пишет Ольснер, была показана народу. Тут же под бряцание оружия раздались ликующие крики: «Да здравствует нация, да здравствует республика!» [5, c.228].

Выводы 
 

      Будущий Людовик XVI был хилым, болезненным  подростком с большими голубыми глазами  и неровными зубами, недоверчивым и робким, с несчастным выражением лица, переваливающейся походкой и  высоким гнусавым голосом. Со своим дедом этот неуклюжий подросток имел мало контакта, не вступал с ним в долгие разговоры и в его присутствии становился еще более замкнутым, чем обычно. Левер по этому поводу замечает: «Нелюбимый, всегда отталкиваемый и отстраняемый, дофин не способен выразить малейшего чувства привязанности к кому-либо».

      Хотя  Людовик XVI вначале не слишком высоко оценивал значение внешней политики, он очень хорошо вник в нее и  действовал на этом поприще успешнее, чем Людовик XV. По природе миролюбивый, не падкий на славу завоевателя, в 1774 г., будучи молодым королем, он подошел к этому вопросу с такой установкой: «Поскольку я не хочу вмешиваться в дела других, я рассчитываю на то, что и они не будут меня беспокоить».

      В области внутренней политики набожный и верный церкви король надеялся на реформу государства и монархии в смысле религиозного обновления, которой требовала часть духовенства. Для них 18 век — и не без оснований — был эпохой безнравственности, изнеженности, фривольности, беспринципности, непослушания, равнодушия, презрения к государству и авторитету, потому что отрешились от религиозной основы. Людовик мечтал о том, чтобы «спасти христианскую Францию, Францию маленьких людей и народа». В этом смысле возрождение сакральной стороны королевства рассматривалось как необходимое, а добродетельный Людовик XVI — как «обновитель нравов» в стране. Поэтому он, невзирая на критику и сомнения, повелел провести свое помазание на правление в традиционной форме. Ему было прекрасно известно, что философы-просветители называли это слишком дорогим и не соответствующим духу времени, самым бесполезным и смешным из всех бесполезных расходов, «абсурдной церемонией». Его важнейший министр, просвещенный философ Тюрго, охотнее всего упразднил бы «сакральное», которое было дорого, и религиозное содержание его отрицалось значительной частью либертинских верхних слоев.

      Важнейшей целью Людовика XVI было работать на благо своих подданных. Именно этим он отличался от большинства эгоистичных, думавших только о своих преимуществах  и сохранении привилегий верхних слоев. Так как он считал себя отцом своих подданных, христиански возлюбившим ближнего, ответственным за их счастье, он во многих отношениях не отвечал духу времени и не совсем правильно воспринимал тенденции его. Согласно теории, будучи абсолютным монархом, он, как и прежде, олицетворял высшую исполнительную, законодательную и судебную власть, но на практике его власть была довольно ограниченной, а правление — сравнительно либеральным и терпимым.