Колчак в сибири

Исходя из данных документов, иркутским историком И.И. Козловым было установлено предполагаемое расположение могилы Колчака.^[50] На данный момент какие бы то ни было иные сведения о поисках могилы (опубликование документов, раскопки и т. п.) отсутствуют.

Символическая могила Колчака (кенотаф) находится в иркутском  Знаменском монастыре.

Семья

Жена Колчака, Софья Фёдоровна  Колчак (1876-1956) родилась в 1876 году в Каменец–Подольске Подольской губернии Российской империи (ныне Хмельницкой области Украины).

Её отцом был действительный тайный советник Фёдор Васильевич Омиров. Мать Дарья Фёдоровна, урождённая Каменская, была дочерью генерал–майора, директора  Лесного института Ф. А. Каменского, сестрой скульптора Ф. Ф. Каменского.

Потомственная дворянка Подольской губернии, Софья Фёдоровна воспитывалась  в Смольном институте и была очень  образованной девушкой (знала семь языков, французский и немецкий знала в совершенстве). Была красивой, волевой и независимой по характеру.

По договорённости с Александром  Васильевичем Колчаком они должны были пожениться после его первой экспедиции. В честь Софьи (на тот момент невесты) был назван небольшой островок в архипелаге Литке и мыс на острове Беннета. Ожидание растянулось на несколько лет. Они обвенчались 5 марта 1904 года в Свято–Харлампиевском храме в Иркутске^[51].

Софья Фёдоровна родила от Колчака троих детей: первая девочка  родилась около 1905 года и не прожила  и месяца; сын Ростислав родился 9 марта 1910, дочь Маргарита (1912—1914) простудилась во время бегства от немцев из Либавы и скончалась.

Жила в Гатчине, затем  в Либаве. После обстрела Либавы немцами в начале войны (2 августа 1914) бежала, бросив все, кроме нескольких чемоданов (казенная квартира Колчака была затем разграблена, и его имущество погибло). Из Гельсингфорса переехала к мужу в Севастополь, где во время Гражданской войны ждала мужа до последнего. В 1919 году ей удалось эмигрировать: британские союзники снабдили её деньгами и предоставили возможность выехать на корабле из Севастополя в Констанцу. Далее она перебралась в Бухарест, а затем уехала в Париж. Ростислава привезли туда же. Софья Фёдоровна пережила немецкую оккупацию Парижа и плен сына — офицера французской армии. Умерла в госпитале Люнжюмо в Париже в 1956 году и была похоронена на главном кладбище русского зарубежья — Сент–Женевьев де Буа. Последней просьбой адмирала Колчака перед расстрелом было: «Я прошу сообщить моей жене, которая живет в Париже, что я благословляю своего сына». — «Сообщу», — ответил руководивший расстрелом чекист С.Г. Чудновский^[52].

Сын Колчака Ростислав  родился 9 марта 1910 года. В возрасте семи лет, летом 1917 года, после отъезда  отца в Петроград, был отправлен  матерью к родным в Каменец–Подольский. В 1919 году Ростислав вместе с матерью  покинул Россию и уехал сначала  в Румынию, а потом во Францию, где закончил Высшую школу дипломатических и коммерческих наук и в 1931 году поступил на службу в Алжирский банк. Женой Ростислава Колчака была Екатерина Развозова, дочь адмирала Александра Развозова. В 1939 году Ростислав Александрович был мобилизован во французскую армию, воевал на бельгийской границе и в 1940 году был взят в плен немцами, после войны он вернулся в Париж. После смерти матери Ростислав Александрович стал обладателем небольшого семейного архива. Слабый здоровьем, он умер 28 июня 1965 года и был похоронен рядом с матерью на русском кладбище в Сент–Женевьев–де–Буа^[53], где позже была захоронена и его жена. Их сын Александр Ростиславович (родился в 1933) сейчас живёт в Париже.

Георгий Листвин 
Хроника Сибирского Ледяного похода белых армий адмирала Колчака в Красноярском и Канском уездах Енисейской губернии. Очерк

http://www.promegalit.ru/publics.php?id=1155

Красные: «Смело мы в бой  пойдём За власть Советов! И как один умрём В борьбе за это!..»

Белые: «Мы смело в бой  пойдём За Русь Святую! И как один умрём За дорогую!..

Таковы были песни этой Гражданской войны. Одни с радостью погибали с верой во всемирное  светлое будущее, опытным полем  для которого стала Россия, другие - за Веру православную и Отечество. И те, и другие считали своим долгом самоотверженную борьбу друг с другом и с внешними врагами. В этой войне с обеих сторон не было героев, были только участники, они же и жертвы, достойные уважения, восхищения, сострадания. В результате кровавого противостояния 1917-1922 годов в России погибло более 10 млн. человек. Проиграли все: победители через семьдесят лет оказались в стане побеждённых, а бывшие побеждённые не испытывают радости от торжества суда Истории. И ни одна из сторон не принесла покаяния. В последнее время гражданское противостояние проявляется в войне памятников. Однако пора уже дорасти и до общего памятника всем участникам, всем жертвам этой войны - и красным, и белым, и зелёным, и никаким. Хотя бы в душах.

Одним из самых ярких, напряжённых  и драматичных событий русской Гражданской войны был Великий Сибирский Ледяной поход армий адмирала Колчака от Омска до Читы, а движение основных сил сибирских белых армий по Кану сами участники Сибирского Ледяного похода считают его кульминацией. Исходя из этого, вся хронология Сибирского Ледяного похода в Приенисейском крае может быть условно разделена на три периода: до Кана, Кан и после Кана. Этот очерк - об отступлении Сибирских белых армий в декабре 1919 г. - январе 1920 г. по территории Красноярского и Канского уездов и его центральном событии - проходу войсковой колонны генерала Каппеля по Кану.

В основу его легли воспоминания непосредственных участников гражданской  войны на Востоке России - белых генералов и офицеров, участников Великого Сибирского Ледяного похода, прошедших в январе 1920 г. по Кану: помощника главнокомандующего армиями Восточного фронта генерал-лейтенанта В.О. Каппеля генерал-лейтенанта Д.В. Филатьева, командиров дивизий генерал-майоров П.П. Петрова и Ф.А. Пучкова, адъютанта главнокомандующего армиями Восточного фронта полковника В.О. Вырыпаева, командира полка капитана А.Г. Ефимова. Поскольку воспоминания непосредственных участников событий являются фактически единственным более или менее системным историческим источником по теме, здесь приведены довольно обширные выдержки из них.

Не менее интересна  позиция нейтральной и противоположной  сторон. Но местные крестьяне были в массе своей неграмотными и  письменных воспоминаний не оставили. Большую и важную работу по восполнению  этого пробела в источниковедческой базе по истории гражданской войны  в Приенисейском крае проделал краевед В.А. Аференко, собравший в 1967-1975 годах воспоминания старожилов Красноярского уезда. Большой интерес здесь представляют воспоминания непосредственных свидетелей и участников событий.

Системных источников со стороны  красных тоже не осталось. Красные  командиры в силу малограмотности  сами воспоминаний не писали, а приказы  по войскам 5-й Красной армии за этот период времени посвящены вопросам административно-хозяйственной деятельности и не содержат собственно боевых приказов, по которым можно было бы реконструировать ход событий со стороны красных.

От Иртыша до Енисея

Великий Сибирский Ледяной  поход начался в ноябре 1919 г. и  продолжался до начала марта 1920 г. Отступающие  белые войска проделали путь общей  протяжённостью более 3 тыс. км. Историки выделяют в Великом Сибирском Ледяном походе три этапа: 1) от Омска, берегов Иртыша до Енисея, 2) от Красноярска до района г. Канска и 3) до Байкала и Читы. Этот поход был назван Великим Сибирским Ледяным по аналогии с 80-тидневным 1-м Кубанским (Ледяным) походом Добровольческой армии генерала Л.Г. Корнилова 1918 года из Ростова на Дон.

4 ноября 1919 г. главнокомандующим  Восточным фронтом был назначен  генерал-лейтенант К.В. Сахаров, 9 декабря его сменил генерал-лейтенант  В.О. Каппель. В ходе начавшегося великого отступления по Сибири предполагалось последовательное создание двух линий обороны - по р.Тоболу и по линии Обь - Иртыш.

Поручик Варженский (Чердынский полк Пермской стрелковой дивизии 1-ой Сибирской армии): «Намечалась ещё и третья линия обороны, дальше на восток по реке Енисею, с главным опорным пунктом в городе Красноярске, куда и был направлен Средне-Сибирский корпус генерала Зиневича. Этот корпус, хорошо отдохнувший в резерве, должен был пополнить и поддержать остальную часть армии, если она не удержится на первой и второй линиях и отойдёт к Енисею; тогда эта соединённая армия явится труднопреодолимой силой.

Но 1-я Сибирская армия  генерал-лейтенанта А.Н. Пепеляева, отведённая в глубокий тыл (Томск, Ачинск, Красноярск) для пополнения и охраны Транссибирской магистрали, разложилась, приняла участие в эсеровских мятежах и перестала существовать. Отдельные её отряды предприняли отступление на восток.

Вместо того, чтобы организовать линию обороны для отступающих 2-й и 3-й сибирских армий, генерал Б.М. Зиневич с частью своих полков в начале января 1920 г. возглавил мятеж красноярского гарнизона.

4-6 января 1920 г. - Кровавый  сочельник

4 января, находясь в Нижнеудинске, адмирал Колчак сложил с себя  полномочия Верховного правителя,  передав их Главнокомандующему  Вооружёнными силами на Юге  России генералу А.И. Деникину. Вся полнота военной и гражданской  власти на территории «Российской  Восточной окраины» была передана  атаману Забайкальского казачьего  войска Г.М. Семёнову.

Дойдя до Ачинска, сибирские  армии адмирала Колчака оказались  зажатыми между двух огней: с запада наступали части 5-й армии красных, на востоке Транссибирскую железнодорожную  магистраль перекрыл красноярский гарнизон, перешедший на сторону эсеров. Возникла реальная угроза окружения и уничтожения сибирских белых армий.

Попытки взять мятежный Красноярск с боя и пробиться на восток не увенчались успехом. В ожесточённых боях 4-6 января 1920 г. с наступающими частями 5-й Красной армии, вошедшими в историю белого движения под названием «кровавый» или «роковой сочельник», 2-я Сибирская армия генерал-майора С.Н. Войцеховского и 3-я армия (врио командующего, начальник штаба армии полковник С.Н. Барышников) потерпели сокрушительное поражение.

Поручик Варженский: «Здесь, у Красноярска, принимая в расчёт и всех эвакуирующихся, наши потери были не меньше 90 процентов всей движущейся массы. За Красноярск, занятый партизанами, не прошёл ни один эшелон, шедший другими путями».

4 января потери белых  составили порядка 50-60 тысяч человек  убитыми, раненными но, главным  образом, пленными. Судьба этих  пленных была трагичной. В условиях  гражданской войны категория  военнопленных вообще была понятием  временным. В братоубийственной  войне бои носили особенно  ожесточённый, беспощадный характер  и не предполагали взятие противника  в плен, пленных или убивали,  или прогоняли, или принимали  в число победителей. Поэтому  раненых и больных (в отступающих  белых войсках свирепствовала  эпидемия тифа) в условиях отхода  не оставляли, а везли с собой в обозах. Случаи расправ с пленными с обеих сторон были обычным явлением. Так, в одном из фронтовых донесений белых, составленном в Енисейской губернии 15 сентября 1919 г., описан типичный случай отношения к пленным в гражданской войне: «В последних боях установлено несколько случаев увечья и издевательства красных над нашими ранеными, оставшимися на поле боя. Так, например, при занятии нашими частями 13 сентября деревни Меньщикова (что в 62 верстах южнее станицы Омутинской) найдены изуродованными и замученными красными наши стрелки, попавшие в плен: у одного - в глаза воткнуты спички, много штыковых ран и следы побоев по всему телу. По показанию жителей деревни Меньщикова, спички были воткнуты в глаза ещё живому стрелку, и в таком виде его вели до леса, где он был добит штыками, прикладами и нагайками».

Участник похода Северной группы генерала Н.Т. Сукина доброволец С.В. Марков описывает подобный случай зверской казни пленных, произошедший в январе-феврале 1920 г. во время движения отряда по р. Лене: «…мы потеряли двух [оренбургских] казаков-квартирьеров, команда которых шла с авангардом. Подъехав к очередному селу, они поехали вперёд и в селе были схвачены красными, которые увезли их в следующее село Знаменское, где зверски истязали и затем ещё живых, со связанными спереди проволокой кистями рук и с пропущенными сзади, под локтями, шестами спустили в прорубь, под лёд, где мы и нашли их замёрзшими. Это зверство возмутило всех нас до такой степени, что следующее село Грузновское, где красные решили нас остановить, было нами захвачено таким стремительным ударом, что красные не успели ни убежать, ни увести свой обоз. Те из них, кто выскочил на реку [Лену], пытаясь ускакать или уехать на санях, были порублены нашими казаками, да и все сельские улицы были покрыты зарубленными красными. Таким образом, страдания двух замученных казаков были отомщены. В лес успело уйти всего лишь несколько десятков лыжников, и по льду ускакало на хороших лошадях несколько всадников».

Смерть солдата в бою  всегда списывалась на жестокость войны, но убийство пленных никогда не расценивалось как воинская доблесть. Справедливости ради следует отметить, что белые также не отличались благородством по отношению к пленным. Так, после ожесточённого боя у станции Зима 30 января 1920 г. белые зверски казнили на окраине Зимы до 60 пленных.

Но белых, попавших в плен под Красноярском, было так много (обозы, беженцы и наименее стойкие  части), что для их содержания был  специально построен концлагерь. По данным С.П. Мельгунова число погибших зимой-весной 1920 года в Красноярском лагере для военнопленных оценивается в 40 тыс. чел. Для того, чтобы понимать и оценивать масштабы трагедии с позиций человека того времени, необходимо упомянуть о следующем факте: во всей Белой Сибири при Временном Сибирском правительстве адмирала Колчака (ноябрь 1918 - январь 1920 г.) жертвами белого террора, включая тыловые карательные экспедиции против партизан, стали около 25 тыс. чел.

Если перед Щегловской тайгой в отступающих частях 2-й и 3-й Сибирских армий Колчака числилось от 100 до 150 тыс. человек и по приблизительным подсчётам столько же беженцев, то после Красноярска на восток прошло самое большее 40 тыс. чел.

Поручик Варженский: «К этому времени вся армия полностью вряд ли превышала численность в 20- 25 тысяч человек… Правда, по качеству состав был выше, так как в нём превалировал физически и морально здоровый элемент, сумевший вынести все трудности и лишения похода. Кроме того, теперь армия не была уже обременена массой беженцев, и поэтому части приобрели большую подвижность и боеспособность.