Екатерина II и её фавориты

   П. В. Завадовский

     Лето 1775 года Екатерина пробыла в Москве, где в ее распоряжение был отдан дом князей Голицыных у Пречистенских ворот. В начале июля в Москву приехал победитель турок фельдмаршал граф Румянцев. Сохранилось известие, что Екатерина, одетая в русский сарафан, встретила Румянцева на крыльце Голицынского дома и, обняв, расцеловала. Тогда же она Обратила внимание на Завадовского, могучего, статного и исключительно красивого мужчину, сопровождавшего фельдмаршала. Заметив ласковый и заинтересованный взгляд императрицы, брошенный ею на Завадовского, фельдмаршал тут же представил красавца Екатерине, лестно о нем отозвавшись, как о человеке прекрасно образованном, трудолюбивом, честном и храбром. Екатерина пожаловала Завадовскому бриллиантовый перстень со своим именем и назначила своим кабинет-секретарем. Вскоре он был пожалован в генерал-майоры и генерал-адъютанты, стал ведать личной канцелярией императрицы и сделался одним из самых приближенных к ней людей. Вместе с тем Потемкин заметил, что очарование его на императрицу ослабело. В апреле 1776 года он отправился в отпуск для ревизии Новгородской губернии. Через несколько дней после его отъезда Завадовский водворился на его месте. Но, перестав быть любовником, Потемкин, пожалованный в 1776 году в князья, сохранил все свое влияние и искреннюю дружбу государыни. Почти до самой своей смерти он оставался вторым человеком в государстве, определял внутреннюю и внешнюю политику, и ни один из последующих многочисленных фаворитов вплоть до Платона Зубова даже не пытался играть роль государственного человека. Все они были приближены к Екатерине самим Потемкиным, который старался таким образом влиять на расположение императрицы.

   Прежде  всего он постарался убрать Завадовского. На это Потемкину пришлось потратить почти год, и удача пришла не прежде, чем он открыл Семена Зорича. Это был герой-кавалерист и красавец, по происхождению серб. Потемкин взял Зорича к себе в адъютанты и почти сразу же представил к назначению командиром лейб-гусарского эскадрона. Так как лейб-гусары были личной охраной императрицы, то назначению Зорича на должность предшествовало его представление Екатерине.

   В мае 1777 года Потемкин устроил аудиенцию  императрицы с потенциальным  фаворитом - и не ошибся в расчете. Завадовскому вдруг был предоставлен шестимесячный отпуск, а Зорич был пожалован в полковники, флигельадъютанты и шефы лейб-гусарского эскадрона. Зоричу было уже под сорок, и он был полон мужественной красоты, однако, в отличие от Завадовского, мало образован (позже сам он признавался, что с 15 лет ушел на войну и что до близости с императрицей оставался полным неучем). Екатерина попыталась привить ему литературные и научные вкусы, но, кажется, мало преуспела в этом. Зорич был упрям и неохотно поддавался воспитанию. В сентябре 1777 года он стал генерал-майором, а осенью 1778 года - графом. Но, получив этот титул, он вдруг оскорбился, так как ожидал княжеского звания. Вскоре после этого у него вышла ссора с Потемкиным, едва не окончившаяся дуэлью.

   Еще прежде Потемкин стал искать нового фаворита для своей подруги. Рассмотрено было несколько кандидатур, в числе которых, говорят, был даже какой-то перс, отличавшийся необычайными физическими данными. Наконец, Потемкин остановился на трех офицерах - Бергмане, Ронцове и Иване Корсакове. Гельбич рассказывает, что Екатерина вышла в приемную, кода там находились все три назначенные к аудиенции претендента. Каждый из них стоял с букетом цветов, и она милостиво беседовала сначала с Бергманом, потом с Ронцовым и, наконец, с Корсаковым. Необычайная красота и изящество последнего покорили ее. Екатерина милостиво улыбнулась всем, но с букетом цветов отправила к Потемкину Корсакова, который сделался следующим фаворитом. Из других источников известно, что Корсаков далеко не сразу достиг желанного положения. Вообще в 1778 году Екатерина пережила своего рода нравственный надлом и увлекалась сразу несколькими молодыми людьми. В июне англичанин Гаррис отмечает возвышение Корсакова, а в августе говорит уже о его соперниках, которые стараются отбить у него милости императрицы; их поддерживают с одной стороны Потемкин, а с другой Панин вместе с Орловым; в сентябре Страхов, "шут низшего разбора", одерживает над всеми верх, четыре месяца спустя его место занимает майор Семеновского полка Левашев, молодой человек, покровительствуемый графиней Брюс. Затем Корсаков опять возвращается к прежнему положению, но борется теперь с каким-то Стояновым любимцем Потемкина. В 1779 году он наконец одерживает полную. победу над своими конкурентами, становится камергером и генерал-адъютантом. Гримму, который считал увлечение своего друга обычной прихотью, Екатерина писала: "Прихоть? Знаете ли вы, что это: выражение совершенно не подходит в данном случае, когда говорят о Пирре, царе Эпирском (так Екатерина называла Корсакова), и об этом предмете соблазна всех художников и отчаянья всех скульпторов. Восхищение, энтузиазм, а не прихоть возбуждают подобные образцовые творения природы... Никогда Пирр не делал ни одного неблагородного или неграциозного жеста или движения... Но все это в общем не изнеженность, а, напротив, мужество, и он таков, каким бы вы хотели, чтобы он был..." Кроме своей изумительной внешности Корсаков очаровал императрицу своим чудным голосом. . Царствование нового фаворита составляет эпоху в истории русской музыки. Екатерина приглашала в Петербург первых артистов Италии, чтоб Корсаков мог петь с ними. Она писала Гримму: "Никогда я не встречала никого столь способного наслаждаться гармоническими звуками, как Пирра - корол Эпирского". К несчастью для себя, Корсаков не сумел удержаться на достигнутой высоте. Однажды в начале 1780 года Екатерина застала фаворита в объятиях своей подруги и наперсницы графини Брюс. Это сильно охладило ее пыл, и вскоре место Корсакова занял 22-летний конногвардеец Александр Ланской.

   А. Д. Ланской

     Ланской был представлен Екатерине обер-полицмейстером Толстым он с первого взгляда понравился императрице: она пожаловала его в флигель-адъютанты и дала на обзаведение 10 000 рублей. Но фаворитом он не сделался. Впрогчем, Ланской проявил с самого начала много здравого смысла и обратился за поддержкой к Потемкину, который назначил его одним из своих адъютантов и около полугода руководил его придворным образованием. Он открыл в своем воспитаннике массу .прекрасных качеств и весной 1780 года с легким сердцем рекомендовал его императрице в качестве сердечного друга. Екатерина произвела Ланского в полковники, потом в генерал-адъютанты и камергеры, и вскоре он поселился во дворце в пустующих апартаментах бывшего фаворита.

   Из  всех любовников Екатерины это был, без сомнения, самый приятный и  милый. По отзывам современников, Ланской не вступал ни в какие интриги, старался никому не вредить и совершенно отрешился от государственных дел, справедливо полагая, что политика заставит его наживать себе врагов. Единственной всепоглощающей страстью Ланского была Екатерина, Он хотел царствовать в ее сердце единолично и делал все, чтобы добиться этого. В страсти к нему 54-летней императрицы было что-то материнское. Она ласкала и образовывала его, как своего любимого ребенка. Екатерина писала Гримму: "Чтобы вы могли составить себе понятие об этом молодом человеке, вам надо передать, что сказал о нем князь Орлов одному из своих друзей: "Увидите, какого человека она из него сделает!.." Он все поглощает с жадностью! Он начал с того, что проглотил всех поэтов с их поэмами в одну зиму; а в другую - несколько историков... Не изучая ничего, мы будем иметь бесчисленные познания и находить удовольствие в общении со всем, что есть самого лучшего и посвященного. Кроме того, мы строим и сажаем; к тому же мы благотворительны, веселы, честны и исполнены простоты". Под руководством своей наставницы Ланской изучил французский, познакомился с философией и, наконец, заинтересовался произведениями искусства, которыми государыня любила окружать себя. Четыре года, прожитых в обществе Ланского, были, может быть, самыми спокойными и счастливыми в жизни Екатерины, о чем свидетельствуют многие современники. Впрочем, она всегда вела очень умеренную и размеренную жизнь.

   А. М Дмитриев-Мамонов

   28-летний  капитан гвардии Александр Дмитриев-Мамонов, дальний родственник Потемкина и его адъютант. Допустив промах с предыдущим фаворитом, Потемкин долго присматривался к Мамонову, прежде чем рекомендовать его Екатерине. В августе 1786 года Мамонов был представлен императрице и вскоре был назначен флигель-адъютантом. Современники отмечали, что его нельзя было назвать красавцем. Мамонов отличался высоким ростом и физической силой, имел скуластое лицо, чуть раскосые глаза, светившиеся умом, и беседы с ним доставляли императрице немалое удовольствие. Через месяц он стал уже прапорщиком кавалергардов и генерал-майором по армии, а в 1788 году был пожалован в графы. Первые почести не вскружили голову новому фавориту - он проявлял сдержанность, такт и завоевал репутацию умного, осторожного человека. Мамонов хорошо говорил на немецком и английском языках, а французский знал в совершенстве. Кроме того, он проявил себя как недурной стихотворец и драматург, что особенно импонировало Екатерине. Благодаря всем этим качествам, а также тому, что Мамонов непрестанно учился, много читал и пытался серьезно вникать в государственные дела, он стал советчиком императрицы.

   Екатерина писала Гримму: "Красный кафтан (так  она называла Мамонова) одевает существо, имеющее прекрасное сердце и очень  искреннюю душу. Ума за четверых, веселость неистощимая, много оригинальности в понимании вещей и передаче их, прекрасное воспитание, масса знаний, способных придать блеск уму. Мы скрываем как преступление наклонность к поэзии; музыку любим страстно, все понимаем необыкновенно легко. Чего только мы не знаем наизусть! Мы декламируем, болтаем тоном лучшего общества; изысканно вежливы; пишем по-русски и по-французски, как редко кто, столько же по стилю, сколько по красоте письма. Наша внешность вполне соответствует нашим внутренним качествам: у нас чудные черные глаза с бровями, очерченными на редкость; ростом ниже среднего, вид благородный, походка свободная; одним словом, мы так же надежны в душе, как ловки, сильны и блестящи с внешней стороны".

   За  этими хлопотами в 1789 году произошла  очередная смена фаворитов. В июне Екатерина узнала, что Мамонов имеет роман с фрейлиной Дарьей Щербатовых. Императрица отнеслась к измене достаточно спокойно. Ей исполнилось недавно 60 лет, к тому же долгий опыт любовных отношений научил ее снисходительности. Она купила Мамонтову несколько деревень, более чем с 2000 крестьян, подарила невесте драгоценности и сама обручила их. За годы своего фавора Мамонов имел от Екатерины подарков и денег приблизительно на 900 тысяч рублей. Последние сто тысяч в придачу к трем тысячам крестьян он получил уезжая с женой в Москву. В это время он уже мог видеть своего преемника. 

   П. А Зубов

   20 июня Екатерина избрала фаворитом  22- летнего секунд-ротмистра конной  гвардии Платона Зубова. В июле тот был пожалован в полковники и флигель-адъютанты. Окружение императрицы поначалу не восприняло его всерьез. Безбородко писал Воронцову: "Этот ребенок с хорошими манерами, но не дальнего ума; не думаю, чтоб он долго продержался на своем месте". Однако Безбородко ошибся. Зубову суждено было стать последним фаворитом великой государыни - он сохранил свое положение до самой ее смерти. Екатерина признавалась Потемкину в августе того же года: "Я возвратилась к жизни, как муха после зимней спячки... Я снова весела и здорова". Она умилялась молодостью Зубова и тем, что он плакал, когда его не пускали в комнаты императрицы. Несмотря на свою мягкую наружность, Зубов оказался расчетливым и ловким любовником. Влияние его на императрицу с годами стало столь велико, что он сумел добиться почти невозможного: свел на нет обаяние Потемкина и совершенно вытеснил его из сердца Екатерины. Прибрав к своим рукам все нити управления, он в последние годы жизни Екатерины приобрел громадное влияние на дела.  
 
 
 
 
 
 
 

   Заключение

   Екатерина II была тонким психологом и прекрасным знатоком людей, она умело подбирала себе помощников, не боясь людей ярких и талантливых. Именно поэтому екатерининское время отмечено появлением целой плеяды выдающихся государственных деятелей, полководцев, писателей, художников, музыкантов. В общении с подданными Екатерина была, как правило, сдержанна, терпелива, тактична. Она была прекрасным собеседником, умела внимательно выслушать каждого. По ее собственному признанию, она не обладала творческим умом, но хорошо улавливала всякую дельную мысль и использовала ее в своих целях.

   За  все время царствования Екатерины  практически не было шумных отставок, никто из вельмож не подвергался  опале, не был сослан и тем более  казнен. Поэтому сложилось представление  о екатерининском царствовании как "золотом веке" русского дворянства. Вместе с тем Екатерина была очень тщеславна и более всего на свете дорожила своей властью. Ради ее сохранения она готова пойти на любые компромиссы в ущерб своим убеждениям.

   Время Екатерины II – это расцвет фаворитизма, характерного для европейской жизни второй половины XVIII в. Расставшись в начале 1770-х гг. с Г.Г. Орловым, в последующие годы императрица сменила целый ряд фаворитов. К участию в решении политических вопросов они, как правило, не допускались. Лишь двое из известных ее любовников – Г.А. Потемкин и П.В. Завадовский – стали крупными государственными деятелями. Со своими фаворитами Екатерина жила по несколько лет, но затем расставалась по самым разным причинам (из-за смерти фаворита, его измены или недостойного поведения), но никто из них не был подвергнут опале. Все они были щедро награждены чинами, титулами, деньгами и крепостными крестьянами.

   Всю свою жизнь Екатерина искала мужчину, который был бы ее достоин, разделял бы ее увлечения, взгляды и т. д. Но найти такого человека ей, по-видимому, так и не удалось. Впрочем, существует предположение, что она тайно обвенчалась с Потемкиным, с которым сохраняла дружеские отношения вплоть до его смерти.

   Такова  была частная жизнь Екатерины  по воспоминаниям современников. Ее интимная жизнь известна меньше, хотя тоже не является секретом. Императрица была влюбчивой женщиной, до самой смерти сохранявшей способность увлекаться молодыми людьми. Одних ее официальных любовников насчитывалось больше десятка. При всем этом, как уже говорилось, она вовсе не была красавицей. "Сказать по-правде, - писала сама Екатерина, - я никогда не считала себя чрезвычайно красивой, но я нравилась, и думаю, что в этом была моя сила". Все дошедшие до нас портреты подтверждают это мнение. Но, несомненно, и то, что было в этой женщине что-то чрезвычайно привлекательное, ускользнувшее от кисти всех живописцев и заставлявшее многих искренне восторгаться ее внешностью. С возрастом императрица не теряла своей привлекательности, хотя все больше полнела.