Екатерина II и её фавориты

   Тревога Екатерины за судьбу фаворита выразилась в ее письме к нему от 3 декабря 1771 года, в котором она предложила ему выехать из Москвы в новую столицу "не мешкав дале" в придворной карете, которую она для этой цели отправила в Москву.

   Екатерина вытерпела от своего любовника столько, сколько редкая женщина способна перенести и от законного мужа. Уже в 1765 году, за семь лет до окончательного разрыва между ними, Беранже доносил из Петербурга: " Этот русский открыто нарушает законы любви по отношению к императрице. У него есть любовницы в городе, которые не только не навлекают на себя гнев государыни за свою податливость Орлову, но, напротив, пользуются ее покровительством. Сенатор Муравьев, заставший с ним свою жену, чуть было не произвел скандала, требуя развода; но царица умиротворила его, подарив земли в Лифляндии". Ее Величество нашла возможным обойтись без него, изменить свои чувства к нему и перенести свое расположение на другой предмет.

   С. А Понятовский

    Среди избранников сердца Екатерины II польский король Станислав Август Понятовский занимает особое место - заботою императрицы он получил корону Польши и благодаря ее же стараниям эту корону потерял. Вместе с его короной Речь Посполитая на 123 года исчезла с политической карты Европы.

                                                           Знакомство  
Станислав Понятовский появился в Петербурге в 1755 году в свите английского посла Вильямса, который приблизил к себе молодого человека по просьбе его дяди, канцлера Речи Посполитой Михала Чарторыйского, для дипломатической выучки. Отыскивая возможности влияния на двор императрицы Елизаветы, посол Вильямс заинтересовался великой княгиней Екатериной. Она же заинтересовалась красавцем из его свиты.

   Станислав Антоний Понятовский (имя Станислав  Август он принял при коронации) родился  в 1732 году в имении Волчин недалеко от Бреста. Его отец, войсковой полковник, сумел получить титул краковского старосты и разумно жениться на Станиславу Чарторыйский. Имение Волчин было приобретено им, и посему неверно называть его родовым имением Понятовских.

   Вопреки многим ценителям женской красоты, находившим черты внешности Екатерины грубоватыми,  Понятовский характеризовал свою возлюбленную как очаровательное создание: «Брюнетка, она была ослепительной белизны; брови у нее были черные и очень длинные; нос греческий, удивительной красоты руки и ноги, тонкая талия, рост скорей высокий, походка чрезвычайно легкая и в то же время благородная, приятный тембр голоса и смех такой же веселый, как и характер, позволявший ей с одинаковой легкостью переходить от самых шаловливых игр к таблице цифр, не пугавших ее своим содержанием».

   Хоть  роман Екатерины и Понятовского не получил широкой огласки, но когда  через год английскому послу  пришлось покинуть Петербург, то был  вынужден уехать и Понятовский. Но через  три месяца он вернулся в официальном  статусе министра польского короля и саксонского курфюрста Августа III. Непосредственной заслуги самого Станислава Понятовского в столь скором возвращении к возлюбленной было немного — разве что, желание. Звания министра и направления в Петербург добился для него по настоянию Екатерины канцлер Бестужев, прибегнув к политическому и денежному давлению на саксонского посла.

                                                              Скандал  
Муж Екатерины, великий князь Петр, пылал страстью к своей новой любовнице - Елизавете Воронцовой. Летом 1758 года случай столкнул Петра на своей территории с любовником жены. Понятовский, выходя утром от Екатерины из ораниенбаумского дворца, был арестован патрулем личной гвардии Петра. Его привели к великому князю. Петр потребовал, чтобы ночной визитер сказал ему правду. Понятовский не знал, как лучше держаться, и молчал. Екатерина, понимая опасность, встретилась с Елизаветой Воронцовой и пообещала ей помощь в обмен на разрешение возникшего конфликта. В тот же день Воронцова сумела добиться от своего любовника согласия на конфиденциальную встречу с Понятовским и поздним вечером впустила его в комнату Петра.

   Понятовский начал беседу с комплиментов в  адрес военных талантов великого князя, который мечтал стать подобным на своего кумира – Фридриха Великого. Удоволенный такой лестью Петр сказал: «А теперь, если мы друзья, здесь не хватает еще кого-то». И, как записал Понятовский, «с этими словами он идет в комнату своей жены, вытаскивает ее из постели, позволяет только накинуть капот, в этом виде приводит ее и говорит, указывая на меня: «Вот он, надеюсь, что теперь мною довольны».

   Слухи о таком удивительном времяпровождении супругов, претендуюших наследовать  российский трон, распространились при дворе, разгорелся скандал. Императрица Елизавета Петровна вызвала Екатерину для сурового разговора, который длился всю ночь, и Понятовский был вынужден немедленно покинуть и любовницу, и Петербург.

                                                   Обретение корон  
Смерть Елизаветы в января 1762 года привела на трон Петра III. Спустя восемь дней император был задушен (официально - умер от сердечного приступа) в своем дворце в Ропшине Алексеем Орловым, Федором Борятинским, Михаилом Баскаковым. Молодая вдова заняла трон.

   В 1763 году смерть короля Речи Посполитой Августа III дала сигнал к борьбе за корону между группировками могущественных магнатов. Станислав Понятовский  считался среди них безродным  выскочкой. Но на него поставили могущественные Чарторыйские и Россия, если так называть Екатерину, представляя ее возможности. В письме российскому послу в Варшаве Екатерина с откровенным цинизмом приказывает поддерживать кандидатуру Понятовского, потому что «он во время своего пребывания в Петербурге оказал своей родине больше услуг, чем кто-либо из министров Речи Посполитой».

   Станислав Август, принимая помощь Екатерины, знал, что его ожидает. Он был тайно  ознакомлен с ее условиями, главное  из которых звучало так: «Во все  время своего государствования интересы нашей империи собственными почитать, их остерегать и им всеми силами по возможности поспешствовать». В августе 1764 года выборный сейм единогласно назвал Понятовского королем.

   Было  бы удивительно, если бы сейм этого  не сделал. В 1763-1766 годах в Польше и Литве располагались российские войска; казна потратила 4,4 миллиона рублей на подкуп магнатов и шляхты, что составляло около 8 процентов российского бюджета. Взятки надо отрабатывать. Сразу после элекции Понятовского сейм Речи Посполитой признал императорский титул Екатерины, а Россию – империей, от чего Польша воздерживалась полстолетия, даже в петровские времена, когда Петр победил в Северной войне.

                                                      Обет безбрачия  
И до Станислава Понятовского, и после него у Екатерины было много, как тогда говорили, аморантов. Из них официально занимали место фаворита десять лиц. Не вступая в брак сама, Екатерина выставила такое же жесткое условие и для Понятовского. В этом не было чувственных причин, основание имело целиком политический характер. Собственно самой Екатерине и нужды не было в супруге. У нее был сын, у сына были внуки, которых она любила. Она знала кто примет после нее корону. Разрешение Понятовскому жениться на польке не влекло за собой угроз государственного усиления Речи Посполитой. А вот заключение династического союза между Польшей и каким-нибудь сильным государством могло разрушить многие политические постройки, возведенные императрицей.

   И оказалось, что двое былых возлюбленных по взошествии на свои престолы властвовали как вдова и вдовец. Правда, и у Станислава Понятовского любовниц было не менее чем любовников у Екатерины, но роль фаворитки исполняла одна - Эльжбета Грабовская. От короля у Эльжбеты были дочери Констанция и Изабелла и трое сыновей - Михал, Казимир, Станислав.

   Грабовский  умер в 1789 году, и тогда энергичная Эльжбета, которую к этому времени  болезнь превратила из красавицы  в злобную горбунью, добилась, чтобы  Станислав Август заключил с ней  тайный брак. Правда, сам король всегда отказывался от такого своего поступка.

                                                     Цена условия  
Станислав Август, приняв тайные условия, стал королем, Екатерина последовательно осуществляла то, ради чего позволила своему бывшему любовнику надеть корону. Первым таким действием стало требование к польскому сейму 1766 года уравнять в правах диссидентов (православных и протестантов) с католиками, для чего стараниями Екатерины были созданы Слуцкая православная и Торуньская протестанские конфедерации, усиленные 40-тысячным российским войском.

   Понятовский выказал ребяческую наивность и  неуместный сентимент, когда написал  своему представителю при петербургском  дворе, графу Ржевскому: «Последние приказания, данные Репнину, ввести диссидентов даже в законодательные учреждения как громом поразили как меня лично, так и страну. Если есть еще возможность, убедите императрицу в том, что корона, которую она мне доставила, станет для меня хитоном Несса. Она меня сожжет и смерть моя будет ужасна...»

   На  эту высокопарную риторику Екатерина  ответила письмом, в котором просила  свою коронованную марионетку не мешать Репнину делать дело, а то «императрице придется лишь вечно сожалеть о том, что она могла ошибиться в  дружбе короля, в его образе мыслей и в его чувствах». Понятовский, не веря, что унижен до роли безмолвного исполнителя, стал настаивать, и получил последнее предупреждение: «Мне остается лишь предоставить это дело своей участи... Я закрываю глаза на последствия его; я, однако, польщена тем, что ваше величество достаточно распознали бескорыстие всего, что я сделала для вашего величества и для вашего народа, чтобы не упрекнули меня в том, что я искала в Польше случая применить силу своего оружия... Оно никогда не будет направлено против тех, кому я желаю добра, как я и не буду удерживать его, когда найду, что применение его будет полезно».

   Применение  оказалось «полезно» весьма скоро.

   Финал короля

   Жесткость объятий бывшей возлюбленной Понятовский  ощутил уже в августе 1772 году, когда  в Петербурге была подписана тайная Конвенция между Россией, Пруссией и Астрией о первом разделе Речи Посполитой.

   Г. А. Потёмкин

   Известно, что в своих фаворитах Екатерина  искала не только любовников, но и помощников в деле правления. Из Орловых ей удалось  в конце концов сделать недурных государственных деятелей. С Васильчиковым повезло меньше. Однако в запасе оставался другой претендент, который уже давно нравился Екатерине - Григорий Потемкин. Екатерина знала и отмечала его уже 12 лет. В 1762 году Потемкин служил вахмистром в конногвардейском полку и принимал самое активное участие в перевороте. В списке наград после событий 28 июня ему назначен был чин корнета. Екатерина вычеркнула эту строку и написала своей рукой "капитан-поручик". В 1773 году его пожаловали в генерал-поручики. В июне этого года Потемкин был в сражении под стенами Силистрии. Известно, что в своих фаворитах Екатерина искала не только любовников, но и помощников в деле правления. Из Орловых ей удалось в конце концов сделать недурных государственных деятелей. С Васильчиковым повезло меньше. Однако в запасе оставался другой претендент, который уже давно нравился Екатерине - Григорий Потемкин. Екатерина знала и отмечала его уже 12 лет. В 1762 году Потемкин служил вахмистром в конногвардейском полку и принимал самое активное участие в перевороте. В списке наград после событий 28 июня ему назначен был чин корнета. Екатерина вычеркнула эту строку и написала своей рукой "капитан-поручик". В 1773 году его пожаловали в генерал-поручики. В июне этого года Потемкин был в сражении под стенами Силистрии. Но несколько месяцев спустя он вдруг попросил отпуск и быстро, торопливо покинул армию. Причиной тому было событие, решившее его жизнь: он получил от Екатерины следующее письмо: "Господин генерал-поручик! Вы, я воображаю, так заняты видом Силистрии, что вам некогда читать письма. Я не знаю, до сих пор успешна ли была бомбардировка, но, не смотря на это, я уверена, что - что бы вы лично не предприняли - не может быть предписано иной цели, как вашему горячему рвению на благо мне лично и дорогой родине, которой вы с любовью служите. Но, с другой стороны, так как я желаю сохранить людей усердных, храбрых, умных и дельных, то прошу вас без необходимости не подвергаться опасности. Прочтя это письмо, вы, может быть, спросите, для чего оно написано; на это могу вам ответить: чтобы вы имели уверенность в том, как я о вас думаю, так же, как желаю вам добра".

   В январе 1774 года Потемкин был в Петербурге, подождал еще шесть недель, прощупывая почву, укрепляя свои шансы, а 27 февраля написал императрицы письмо, в котором просил милостиво назначить его генерал-адъютантом, "если она считала его услуги достойными". Через три дня он получил благосклонный ответ, а 20 марта Васильчикову было отправлено высочайшее повеление ехать в Москву. Он удалился, уступив место Потемкину, которому суждено было стать самым известным и могущественным фаворитом Екатерины. За считанные месяцы он сделал головокружительную карьеру. В мае его ввели в члены Совета, в июне пожаловали в графы, в октябре произвели в генерал-аншефы, а в ноябре наградили орденом Андрея Первозванного. Все друзья Екатерины недоумевали и находили выбор императрицы странным, экстравагантным, даже безвкусным, ибо Потемкин был некрасив, крив на один глаз, кривоног, резок и даже груб. Гримм не мог скрыть своего изумления. "Почему? - отвечала ему Екатерина. - Держу пари, потому что я отдалилась от некого превосходного, но чересчур скучного господина, которого немедленно заменил, сама уж, право, не знаю как, один величайший забавник, самый интересный чудак, какого только можно найти в наш железный век". Она была очень довольна своим новым приобретением. "Ах, что за голова у этого человека, - говорила она, - и эта хорошая голова забавна, как дьявол". Прошло несколько месяцев, и Потемкин сделался настоящим властителем, всемогущим человеком, перед которым стушевались все соперники и склонились все головы, начиная с головы Екатерины. Его вступление в Совет было равносильно тому, что он сделался первым министром. Он руководит внутренней и внешней политикой и заставляет Чернышева уступить ему место председателя военной коллегии.