Особенности перевода терминов искусствоведческой тематики

После Дюрера ксилография  идет по пути экстенсивного развития, сосредотачиваясь больше на количестве и содержании, чем на глубине образов. Многие прошли путь предначертанный мастером, вот их имена: Ганс Леонард Шойфляйн, Ганс Бальдунг Грин, Вольф Траут, Ганс Зебальд Беам, Георг Пенч и другие. Все они, безусловно, продуктивны, разносторонни и искусны, но лучи их славы меркнут, если взглянуть на них через призму времени. Самый выдающийся из них - Ганс Бальдунг, который своей смелостью едва не достиг глубины формы Дюрера. Впрочем, он не был так силен в книжных иллюстрациях, скорее в смелых отдельных композициях, в большинстве которых он практиковал технику полутеней, при которой рисунок представляет собой светлое пятно на темном фоне.

Другая группа мастеров гравюры сосредотачивается  в Аугсбурге вокруг Ганса Бургмайера, но на фоне Йорга Бреу стоит отметить только Ганса Вайдица и Леонарда Бека. Этим художникам кайзер Максимилиан I доверил реализацию своих тщеславных идей в «Увековечивании памяти его господства». Успехи таковы, что удачны лишь некоторые работы, при создании которых художники отходили от беспрекословного выполнения всех желании заказчика-диктатора. Это вмешательство вызывало лишь неприемлемую сверхнапряженность и грубое злоупотребление гравюрой и возможностями выразительных средств. Родословная, «Тойерданк», «Вайскуниг», Святые дома Габсбургов, Триумфальное Шествие, Триумфальная Арка и многое другое, дошедшее до нас и достойное внимания, представляет собой огромную палитру эмоций. От скучного, аллегорического и стандартного до невнятного и перегруженного всяческой ерундой, где виртуозное владение инструментом в большей степени заслуживает определенного восхищения. Что говорить об этом, если даже Дюрер в свои лучшие годы работал подневольно, скорее сожалея об этом, нежели приветствуя такую работу.

В стороне от этих групп стоят регенсбургские мастера, так называемой «Дунайской школы». Альбрехт Альтдорфер, Вольф Хубер, похожий на него преподаватель гимназии герцога Вольфганга, Августин Хиршфогель и другие находят здесь в очертаниях немецких ландшафтов новые идеи и сюжеты. Исторически к этой группе относили также Лукаса Гранаха, чей стиль постепенно абстрагировался от стиля Дюрера и пришел к своему собственному, безукоризненному, исконно грубому. По большей части он трудился над цветными гравюрами и предпринял первую попытку прописать резьбу золотыми светом, примерно в 1509 году он перешел к полутеням. Скорее речь идет о печати с двумя досками: одной тоновой доске, дающей цветной фон, и второй штрихованной, содержащей рисунок. При этом печатается все больше мощной самобытности, разрастающегося во всех направлениях, богатого на тонкости рисунка. Технически похожим путем идет также Ганс Бальдунг в своей известной гравюре ведьм, в которой призрачно-мистический сюжет удачно выражается красками и темным фоном.

Последняя выдающаяся личность немецкой гравюры на дереве – Ганс Гольбейн, который достаточно долго проработал издателем в Базеле, занимаясь больше оформлением книги, чем иллюстрациями к тексту. Его Пляска Смерти и иллюстрации к Ветхому Завету считаются самыми известными до сих пор. Но манера исполнения кардинально отличается от ранних мастеров. При поддержке ученых своего времени Гольбейн обратился материалам античности и познакомился с итальянским искусством. В его гравюрах не было ничего особенного, небрежно проведенные волнистые линии лишь напоминали грубые работы ранней эпохи: его по-светски отточенные и ясные изображения практически идеально соответствовали классическому понятию формы, оформление работ было в духе живого, созданного в Базеле гуманизма.

В середине 16 века ксилография утрачивает свою значимость из-за графики; великие новаторские  идеи выражаются теперь оттенками цвета, а не гравюрами. Вероятно, отдельные художники как бы невзначай возвращаются к нему, но работы Хендрика Гольциуса или Яна Ливенса ниспровергают ксилографию и под влиянием гравюры на меди в ней появляются набухшие линии и крестовые намотки. При этом Ливенсу, воспользовавшись этой техникой, даже удается перенести полутени Рембрандта и впервые в XIX веке достичь почти импрессионистского эффекта мазков, но, в общем, ксилография остается служебной дисциплиной, вспомогательной и возможно впервые в современной истории приобретает значение, которое она имела в позднем Средневековье.

Размещено на Allbest.ru