Курс лекций по теории перевода

Наибольшая степень эквивалентности  отмечается в тех случаях, когда слово в переводе, соответствующее переводимому слову по другим компонентам содержания, имеет и одинаковую стилистическую характеристику. Часто это достигается при переводе терминов, имеющих терминологические соответствия в ПЯ: radiation – радиация; cathode-ray tube – электроннолучевая трубка; ionizing event – акт ионизации; precipitations – атмосферные осадки; feed-back – обратная связь и т.д. Однако равнозначные слова, принадлежащие к одному стилю речи, можно найти и среди общенародной лексики: aforesaid – вышеозначенный; bearer – предъявитель; bark – челн; to slay – сразить; to repose – покоиться; steed – скакун; to bolt – улепетывать; to show off – рисоваться; to funk – трусить; gluttony – обжорство и т.п.

Однако нередко соответствующие  друг другу по основному содержанию слова двух языков принадлежат к разным типам речи, и стилистический компонент значения слова оригинала оказывается утраченным в переводе. В качестве примера можно указать на ряд англо-русских соответствий, в которых первое слово стилистически маркировано, а второе – стилистически нейтрально: slumber – сон; morn – утро; serge – сержант; to swap – менять; окрутить – to marry; умеючи – skilfully и т.п. При использовании подобных соответствий нарушается эквивалентность стилистической характеристики слов в оригинале и переводе. Такое нарушение может быть легко компенсировано, поскольку, подобно эмоциональной характеристике, стилистический компонент значения слова стилистически окрашивает не только само слово, но и высказывание в целом как принадлежащее к определенному типу речи. Поэтому этот компонент может быть воспроизведен в переводе иного слова в пределах высказывания или даже в одном из соседних высказываний, обеспечивая необходимую степень стилистической эквивалентности. К такого рода компенсации нередко прибегают переводчики художественной литературы, где особенно важно сохранить стилистические особенности оригинала. Приведем несколько примеров подобной стилистической компенсации при переводе.

Вот перевод начальной фразы  из письма в "Таймс", которое, по традиции, написано изысканным стилем официальных английских документов:

You will pardon me, I trust, this intrusion upon your space. (J. Galsworthy). – Льщу себя надеждой, что вы простите мою назойливость. (Пер. К. Корнеева и П. Мелковой).

В этом переводе есть ряд стилистических отклонений в передаче значений отдельных  слов. Не передана стилистическая характеристика глагола to pardon (ср. to excuse), русское назойливость не воспроизводит указание на строго официальный характер словосочетания intrusion upon your space. Однако эти отклонения коммуникативно не релевантны, поскольку принадлежность высказывания к официальному стилю достаточно четко передана в переводе глагола to trust напыщенным сочетанием льщу себя надеждой.

В романе М. Твена "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура" герой, стремясь произвести сильное впечатление на окружающих, произносит грозную и торжественную тираду:

Go back and tell the king that at that hour I will smother the whole world in the dead blackness of the midnight; I will blot out the sun and he shall never shine again; the fruits of the earth shall rot for lack of light and warmth, and the peoples of the earth shall famish and die to the last man!

Эта фраза изобилует словами, в  семантике которых имеется указание на их употребление в торжественной, поэтически приподнятой речи. Таковы слова smother, blackness, famish, сочетания he (the sun) shall, the fruits of the earth, lack of light и др. В переводе Н. Чуковского стилистическая характеристика воспроизведена при переводе лишь некоторых из элементов оригинала, обладающих подобной характеристикой. Однако этого оказывается достаточно для обеспечения стилистической эквивалентности перевода:

Ступай к королю и  скажи ему, что завтра в полдень  я покрою весь мир мертвой тьмой полуночи; я потушу солнце, и оно никогда уже больше не будет сиять; земные плоды погибнут от недостатка света и тепла, а люди на земле, все, до последнего человека, умрут с голода!

Благодаря относительной самостоятельности  стилистического компонента семантики слова, стилистическая эквивалентность в переводе может достигаться совсем иными способами выражения, чем в оригинале. Это может быть иная часть речи, стилистическая характеристика может быть выражена специальной морфемой или в корне слова совместно с другими компонентами значения слова.

Когда стилистическая характеристика передается в переводе частично и  нелокально, отдельным словам оригинала, в семантике которых имеется  стилистический компонент, будут соответствовать  слова ПЯ, лишенные аналогичной стилистической окраски. Такие соответствия должны быть стилистически нейтральны, т.е. не содержать стилистической характеристики, отличной от характеристики переводимого слова. В противном случае оригинал и перевод будут стилистически неэквивалентны.

Эквивалентность коннотативного значения у соотнесенных слов в оригинале  и переводе предполагает также воспроизведение  в переводе ассоциативно-образного  компонента этого значения. Семантика  некоторых слов включает дополнительную информацию, связанную с определенными ассоциациями в сознании говорящих. Для жителей многих стран снег – это не просто вид атмосферных осадков, но и эталон белизны, с которым принято сравнивать другие белые (белоснежные) предметы (волосы, сахар, белье и т.п.). Мел – тоже белый, но с ним можно сравнить лишь цвет побледневшего лица. Русское щепка применяется для образного описания худобы человека, а в семантике слова иголка, обозначающего вещь гораздо более тонкую, нет компонента, вызывающего подобные ассоциации.

В семантике слов с подобным компонентом значения подчеркивается какой-либо признак, который по каким-то причинам выделяется в объекте мысли. По-русски баня – это не только специальное помещение, где моются, но и очень жаркое место, в то время как английское bath лишено подобной характеристики. Английское rake – грабли – это что-то очень тонкое (thin), а отличительной чертой павлина (peacock) оказывается гордость. Лиса ассоциируется с хитростью, а лев – с храбростью. Подобная особенность значения слова свидетельствует о наличии у слова образности, закрепленной в его семантике речевой практикой.

Различные ассоциации закрепляются в  значениях некоторых слов в связи  с особенностями их употребления в устном фольклоре и литературных произведениях, широко известных в  данном языковом коллективе. Подобные ассоциации связаны с русскими именами Плюшкин, Митрофанушка, Держиморда, английскими Humpty-Dumpty, Mr. Hide, Sir Galahad и т.д.

Благодаря образному компоненту значения, слово производит особое воздействие  на Рецептора, его семантика воспринимается с большей готовностью, привлекает внимание, вызывает эмоциональное отношение. Сохранение образности оригинала может быть обязательным условием достижения эквивалентности перевода. Здесь можно отметить три разных степени близости образных слов двух языков:

1) Соответствующие слова в ИЯ  и ПЯ могут обладать одинаковыми  ассоциативно-образными характеристиками. Так, в английском и русском  языках в значениях слов snow и снег выделяется признак белизны, stone и камень отличаются холодностью, а day и день – это что-то ясное. И по-английски, и по-русски человек бледнеет как полотно (as а sheet), сражается как лев (like а lion), называет что-то недостижимое зеленым виноградом (sour grapes). В подобных случаях при переводе достигается высшая степень эквивалентности в передаче этого компонента семантики слова:

She was dressed in white, with bare shoulders as white as snow. – Она была вся в белом с обнаженными плечами, белыми как снег.

And pride so moved within her that even her heart felt cold as stone. – И гордость так в ней всколыхнулась, что даже сердце у нее стало холодным, как камень.

Oh, it's all getting just bright as day, now. – Ну, теперь все становится ясно, как день.

2) Соответствующей ассоциативно-образной  характеристикой обладают разные  слова, в оригинале и переводе не являющиеся эквивалентами друг другу. Так, в английском и русском языках имеются слова, используемые для выражения крайней худобы, большой силы или большой глупости, но эти слова имеют разные предметно-логические значения. Ср. thin as а rake – худой, как щепка; strong as а horse – сильный, как бык; stupid as а goose – глуп, как пробка и т.п. В подобных случаях воспроизведение образного компонента значения достигается, как правило, путем замены образа:

I have never seen such an avid ostrich for wanting to gobble everything. – Я никогда еще не видал такой жадной акулы – все готов проглотить.

3) Признак, выделяемый  в образном компоненте слова  в оригинале, не выделяется  в словах ПЯ. Нередко бывает, что  в ПЯ вообще нет образа на  такой основе, на которой он создан в ИЯ. В таких случаях воспроизведение этой части значения слова возможно лишь частично, на более низком уровне эквивалентности:

Want, colder than charity, shivering at the street corners. – Нужда, промерзшая до мозга костей, дрожала на перекрестках улиц.

Иногда воспроизведение  данного компонента значения оказывается  невозможным, и в переводе образ  утрачивается:

"Cat". With that simple word Jean closed the scene.

По-английски cat употребляется для характеристики злой или сварливой женщины. Русское слово кошка не имеет подобного компонента значения, и в переводе придется отказаться от образа:

- Злючка, – отпарировала Джин, и это простое слово положило конец сцене.

Особое место в отношениях между  единицами оригинала и перевода в пятом типе эквивалентности занимает внутрилингвистическое значение слова, обусловленное его положением в языковой системе. Любое слово находится в сложных и многообразных семантических отношениях с другими словами данного языка, и эти связи отражаются в его семантике. Так, русское слово стол семантически связано с другими общими и конкретными наименованиями предметов мебели: мебель, обстановка, стул, кресло и пр. Другой тип связи обнаруживается между этим словом и другими словами, которые могут сочетаться с этим словом в речи: деревянный, круглый, стоять, накрывать и пр. Третий тип семантической связи выявляет общие элементы смысла у слова стол с такими словами, как столовая, столоваться, застольный и пр., которые объединяет общность корневой морфемы. Лингвистически обусловлена и связь между отдельными значениями многозначного слова. По-русски между значениями слов совет и доска вряд ли можно обнаружить какую-либо общность, а в английском языке они соотносятся как значения одного и того же слова board.

Характер воспроизведения внутрилингвистического значения в переводе отличается от передачи денотативных и коннотативных значений, описанных выше. Прежде всего в большинстве случаев эквивалентность слов оригинала и перевода не зависит от того, сохранено ли внутрилингвистическое значение переводимых слов. Это значение, "навязываемое" слову системой языка, содержит информацию, передача которой обычно не входит в намерения Источника и на которую коммуниканты не обращают внимания, считая ее элементом оформления мысли, а не самой мыслью. Необходимость воспроизвести компоненты внутрилингвистического значения слова в переводе возникает лишь тогда, когда это значение выступает в оригинале на первый план, когда к нему привлекается особое внимание и тем самым его компоненты становятся ком-муникативно важными, доминантными элементами содержания. В этом случае передача таких значений становится обязательным условием достижения эквивалентности.

Одним из компонентов внутрилингвистического значения слова является отражение  в семантике слова значений отдельных морфем, составляющих это слово. Слово может представлять собой сложное образование, составленное путем слияния нескольких значимых частей (морфем). Значение слова в целом редко сводится к значениям его морфем. Как правило, определенное сочетание морфем приобретает особое значение, выступая в качестве единого целого. Значение слов типа пароход, самолет, писатель, woodman, machine-gun, aircraft, beatnik и т.д. не сводится к сумме значений составляющих их частей. Однако эти значения всегда присутствуют в семантике слова в целом и при желании могут быть выдвинуты на первый план.

Поскольку морфемный (словообразовательный) компонент семантики слова оказывается  в большинстве случаев коммуникативно нерелевантным, эквивалентность между  словами оригинала и перевода может быть установлена независимо от их морфемного состава:

In it would be а priceless old chestnut-wood wardrobe and a four-poster bed of an excellent period. – В ней находились бесценный старинный ореховый гардероб и кровать с балдахином весьма почтенного возраста.

Отношения эквивалентности в одинаковой степени устанавливаются здесь  как между словами одного морфемного строения (bed – кровать; priceless – бесценный), так и между структурно различными единицами (old – старинный; wardrobe – гардероб; four-poster – с балдахином; chestnut-wood – ореховый).

Однако морфемная структура  слова может играть смысловую  роль в оригинале и составлять часть содержания, которое необходимо воспроизвести в переводе. Эквивалентное  воспроизведение этого элемента значения будет возможно лишь при совпадении строения соответствующих слов в ИЯ и ПЯ:

He looked surprisingly young to Eric, who had always assumed that the nation's elders were really old. – Он выглядел очень молодо к большому удивлению Эрика, который всегда считал, что старейшины страны и на самом деле были стариками.

Достижение эквивалентности обеспечивается здесь благодаря тому, что английское elder и русское старейшина имеют в своей структуре равнозначные корневые морфемы: old (eld) – стар.

Когда игра слов, основанная на значении входящих в слово морфем, составляет главное содержание высказывания, для достижения эквивалентности при переводе она воспроизводится путем обыгрывания морфемного состава иных единиц в ПЯ. Это связано с потерями в воспроизведении других элементов смысла, так что эквивалентность обеспечивается лишь в отношении наиболее важной части содержания оригинала:

By-and-by, he said: "No sweethearts I b'lieve?" "Sweetmeats did you say, Mr. Barkis?" (Ch. Dickens).