Речевой этикет в современном русском языке

p align="justify">       Некоторые люди, обычно не совсем  грамотные, любят придумывать  собственные слова, стремясь как-то  выразить свою мысль. Такое  неоправданное индивидуальное словотворчество,  появление «плохо выдуманных  словечек» нередко становится  источником засорения языка. Лет  60 назад стилистам претили, например, слова: взбрыкнул, трушились, грякнул, буруздил; во времена жесткой бюрократизации неологизмы (новые слова) нередко рождались как плод «канцелярского красноречия»: книгоединица, недоотдых, недоперевыполнение, одноидейник, головодень, обилечивание пассажиров. 

       В последнее время вызывает  тревогу обильное, если не жадное, употребление иноязычной лексики.  Конечно, заимствование слов из  других языков- явление в языке закономерное и нормальное. Многие такие слова хорошо прижились и вписались в литературный русский язык. Однако, безудержное увлечение «американизмами», наблюдаемое лингвистами с конца 80-ых годов, безмерно засоряет нашу современную речь. Это происходит в тех случаях, когда в этом нет никакой необходимости. Не случайно этот речевой порок именуется варваризмом. Еще Белинский отмечал, что «употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус». Стало модным «устаревшие» слова, унаследованные нами с советских времён, заменять новыми, яркими и броскими (особенно это чувствуется в сфере политической жизни). Не просто «законный»,  а «легитимный»; «выражать недовольство»- скучно, надо- фрондировать; «наем» заменили на аренду; была контора – стал офис; слово «представительный» уже как-то непредставительно, другое дело – репрезентативный; а вместо «единообразия» солиднее звучит унификация. Слушаешь наших «деятелей» и тщетно пытаешься вникнуть в форс-мажорные обстоятельства правительства, которое испытывает прессинг и собирается  принимать какие – то превентивные меры. Огромным  потоком вливаются в нашу речь «слова – амебы»,прозрачные, не связанные с тканью национальной жизни, как бы не имеющие корней. Важный признак этих слов – амеб – их кажущаяся научность. Скажешь коммуникация вместо общения или эмбарго вместо блокада – и твои банальные мысли вроде бы подкрепляются авторитетом науки. На самом же деле отрыв слова от вещи, забвение корня - а значит скрытого в вещи смысла – подспудно разрушает весь язык. Когда русский человек слышит слова «биржевой делец» или «наемный убийца», они поднимают в его сознании целые пласты смыслов, он опирается на эти слова в своем отношении к обозначенным ими явлениям. Но слова брокер или киллер лишены в нашем сознании необходимых смысловых ассоциаций и воспринимаются пассивно. Следует задуматься почему, например, пресса настойчиво  стремится  вывеси из употребления  слово руководитель и заменить его словом лидер? Первое слово исторически возникло для обозначения человека, который выражает коллективную волю, «ведет за руку» кого-либо, направляя, идет рядом, плечом к плечу. Слово лидер возникло в западной философии конкуренции, где лидер олицетворяет индивидуализм преуспевающего предпринимателя и значит «первый, лучший». Почему нашего подростка мы должны называть тинэйджером, избирателей именовать электоратом, а вместо слова равнодушие выговаривать другое – индифферентность? Странно. 

       А.С.Пушкин ещё 200 лет назад  горестно замечал: 

             Сокровища родного слова- 

             Заметят важные умы- 

             Для лепетания чужого 

             Пренебрегли безумно мы. 

             Мы любим Муз чужих игрушки, 

             Чужих наречий погремушки, 

             А не читаем книг своих… 
 

       Первый враг чистоты речи- это слова – паразиты. Ими нередко люди пытаются как-то заполнить свою скудную речь и совершенно перестают замечать их. Всем знакомы выражения: значит, так сказать, ну, вообще, в общем, это, это самое, короче (говоря), вот, как бы, то есть, просто, как его, типа, конечно, в принципе, так сказать, однозначно, представь, понимаешь и т. д. У каждого есть свой «индивидуальный запас» подобных  слов. Часть их – вводные слова, которые указывают на отношение говорящего к высказываемой мысли. Но, не к месту употребленные, они превращаются в слова-паразиты, не несущие никакую смысловую нагрузку. Говорящий бессознательно стремится заполнить ими образовавшуюся паузу или заменить какое-нибудь слово, которое не хочется вспоминать или выговаривать. Если всерьёз прислушаться к его репликам, то можно обнаружить странные психологические несоответствия. Человек, постоянно употребляющий слово «короче», так и стремится  сократить свою речь, повторяющий слово «вообще» или «в общем» все время обобщает свои мысли, у человека с «как бы» все очень приблизительно, зыбко, а человек, говорящий «в принципе», очень принципиален и категоричен. «То есть»- непрестанно поправляет, «просто» - упрощает, а «это самое»- указывает на непонятно что. 

       Эту особенность нелитературной  речи прекрасно подметил Н.  В. Гоголь и дал блестящий  образец её в «Повести о  капитане Копейкине» ( 1 том «Мертвых душ»).  В рассказе малокультурного почтмейстера находим такой отрывок: « Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть капитан Копейкин, и очутился   вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире. Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле  жизни, сказочная Шахерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете себе представить, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой – нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения – словом, Семирамида, судырь, да и полно!» 

       Второй опасный враг нашей  устной речи- это грубые просторечные и жаргонные слова. Просторечие с жаргонами составляют особую «неузаконенную» сферу разговорного языка и противопоставляются языку литературному – высшей форме существования национального языка. Для многих просторечий характерны экспрессивно сниженные оценочные слова с гаммой оттенков: от фамильярности до грубости, которым в литературном языке есть нейтральные синонимы: морда- лицо, шарахнуть- ударить, дрыхнуть – спать, драпануть – убежать. В словаре Ожегова для таких слов есть пометка: прост.  Чрезмерное и нецелесообразное употребление просторечий делает речь человека вульгарной и убогой. Просторечия могут выявляться и в области ударения (про’цент, вместо проце’нт), в области произношения (чё вместо что, щас вместо сейчас, стока вместо столько), в области морфологии (выбора’, вместо лит. вы’боры, хочут вместо хотят), словоупотребления (ложить вместо класть, обратно в значении опять) и во многих видоизмененных формах слов (тапочек, опосля, здеся, нету). 

Особенно  некрасиво звучат в речи жаргонные  выражения – разновидность речи какой – либо группы людей, объединенных профессией, эмоциональный спектр: от шутливо – иронического до грубо- вульгарного тона. Некоторые жаргонизмы пришли из других языков («чувак»- парень  из цыганского, «хаер» - волосы из английского), из разных диалектов («берлять»- пить, «ухайдакать» - утомить). Многие жаргонизмы возникли благодаря переносному смыслу или ассоциациям, которые, однако лишены эстетического значения: рвануть – пойти, тачка – машина, лимон – миллион, косарь – тысяча рублей. Мало кто из любителей подобных выражений знает, что он говорит как уголовник. Ведь многие жаргонизмы пробрались в разговорный язык из языка деклассированных элементов (арго), распространенного в сфере преступного мира, который пользуется им с целью сокрытия предмета разговора, чтобы никто не догадался об их злоухщрениях: круто, шмон, беспредел, бакланить. 

Молодежный  сленг относится к этому же разряду грубых слов. Главное в  этом языковом явлении – отход  от обыденности, игра, маска. Рискованный, непринужденный молодежный жаргон стремится  уйти от скучного мира взрослых. Подобно  его носителям, он резкий, громкий, дерзкий. Это – результат своеобразного  желания переиначить мир на иной манер, а также знак «я свой». Среди  юного поколения часто считается  модным и привлекательным употребление таких слов, которых не встретишь  ни в одном словаре. Ведь значение их никак не связано с самим  корнем, а примененные в речи, они служат как бы вычурным заменителем  и пошлым растворителем грамотного и красивого языка. 

Клевый – произошло от слова «клевать», это тот, который клюет; 

Крутой  – значит горбатый; 

Грузить -  накладывать тяжелые предметы на человека. 

Что же можно сказать о человеке, который  в порыве гордыни возглашает: а  мне по барабану! Действительно, верхнюю  часть туловища этого человека трудно назвать головою. 

Многие  другие слова подобного рода нелепы и бессмысленны, и смешон тот, кто  любит покрасоваться за их счет. 

А вот  слово «блин», без которого некоторые  и не мыслят своего языкового существования, помимо лексической абсурдности  носит вполне серьёзный, очень некрасивый подспудный смысл. Как отмечают  исследователи, происхождение этого  слова связано с заменой  другого, нецензурного слова, начинающегося  на эту же букву. Стоит задуматься, что мы говорим! 

Молодежный  жаргон имеет свои временные границы: с каждым поколением молодых (5-7 лет) меняется и набор жаргонизмов. Никто  сейчас уже не помнит таких своеобразных оценок: железно – «хорошо», пшено  – «плохо», так широко распространенных в 60-70 г.г. ХХ века. Жаргон – это своего рода язык в языке, эфемерное явление  кризисного характера. 

В свете  всех этих размышлений особенно удручающим явлением выглядит третий, самый безобразный, враг языка – это нецензурная  брань или в простонародье  матершинные слова. Само понятие «нецензурный» связано с явлением цензуры в языке. Конечно же, никаких людей и организаций, которые бы контролировали речь людей, отслеживали и наказывали бы виновных в ошибках, не существует. Но есть нравственный цензор – это совесть. Когда человек матерится он теряет всякий стыд и чувство человечности перед окружающими, идет против своей совести. Ведь нередко при появлении на людях разошедшегося матершинника многим бывает как-то не по себе, как будто каждый лично становится соучастником чего-то грязного, похабного. Поэтому среди культурных и грамотных людей нецензурщина  немыслима. Некоторые сегодня пытаются узаконить мысль, что мат – глубоко русская традиция, национальная особенность и даже гордость народа. Эти невежды совершенно не знают истории, а пытаются таким образом оправдать перед собой и другими свой порок. На самом деле сквернословие на Руси примерно до середины ХIX века не только не было распространено даже в деревне, но и очень долго являлось уголовно наказуемым! Ещё при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче на Руси выматерившегося человека подвергали публичной порке. А народная мудрость утверждала и утверждает, что в семье сквернослова нет мира. Сама склонность к матерщине всегда сопровождается и другими пороками – начиная алкоголизмом и кончая всевозможными формами бытовой агрессии. 
 
 
 
 
 
 

ЛИТЕРАТУРА 
 

1.  Гвоздарев  Ю. А. Язык есть исповедь  народа… Кн. Для учащихся. –М.: Просвещение, 1993. 

2.  Скворцов  Л. И. Культура русской речи: Словарь – справочник. – М.: знание,1995. 

3.  Голуб И. Б., Розенталь Д. Э. Секреты хорошей речи. – М.: Международные отношения, 1993. 

4.  Энциклопедия  для детей. Т. 10 Языкознание. Русский  язык. – М.: Аванта +, 1998. 

5.  Люстрова З. Н., Скворцова Л. И., Дерягин В. Я. Беседы о русском языке. – М.: Знание, 1978. 

6.  Смольянинов И.Ф.  О прекрасном говорить прекрасно. – Л.: Знание, 1974. 

7.  Розенталь  Д.Э. А как лучше сказать?: Кн. Для учащихся ст. классов. –  М.: Просвещение, 1988. 

8.  Максимов  В.И. Точность и выразительность  слова. – Л.: Просвещение, 1968. 

9.  Ладыженская Т.А. Живое слово: Устная речь как средство и предмет обучения. – М.: Просвещение, 1986. 

10.     Одинцов В.В. Лингвистические  парадоксы: Кн. Для учащихся ст. классов. – М.: Просвещение, 1988.