Развития рынка труда и снижения социальной напряженности

      Глава 2. Анализ состояния  современного рынка труда.

      Несомненно, что полная занятость работоспособного населения в настоящее время  возможна лишь в Корейской Народно-Демократической  Республике или в некоторых других государствах со столь же оригинальными  режимами, где работа становится почетной обязанностью каждого гражданина. "Кризисы" и "безработица" остаются уделом капиталистических (и стремящихся стать таковыми) стран. Но, искусственное поддержание низкого уровня безработицы, путем вливания в нерентабельные предприятия бюджетных денег, приводит к стагнации всего общества. Происходит своего рода скрытая уравниловка. Предприятия, приносящие стране только убытки, не думают модернизировать производство, или снижать издержки, либо вовсе закрываться, т.к., порой, именно их работа является гарантом социального спокойствия в регионе, городе. Работающие на них люди тоже становятся своего рода балластом общества, т.к. мотивация для рождения новых идей, действий весьма низка. Получая некий социальный минимум, люди не стремятся к большему, т.к. видят, что на других, рентабельных, предприятиях за ненамного большие деньги приходится отрабатывать от и до. Убивается дух капитализма. Кроме того, этими людьми становится легко манипулировать.

      На  лицо парадоксальная ситуация, когда, к примеру, во многих сельских школах, да и не только,  некому учить детей. Не хватает специалистов в вузах. А на нерентабельном ЗИЛЕ и АЗЛК никого не увольняют. Старые рабочие места, в большинстве своем сохраненные, потеряли экономическую эффективность, а новые появляются совсем не там, где требуется для экономического подъема. Это Маргарет Тетчер может позволить себе закрыть все непроизводительные шахты (пусть себе бастуют), у нас же к шахтерам с бюджетными подачками никак не наездятся первые лица государства. Кажется, ясно, что лучше направить  бюджетные деньги не на сохранение неэффективных рабочих мест, а на создание эффективных производств, инвестиции в те отрасли, где Казахстан обладает некоторыми преимуществами перед западом. Но правительство предпочитает выступать в роли заложника праздного и бедного населения. Однако отечественному рынку труда все равно не избежать катаклизмов. Ведь если дела будут идти так, как сегодня, то нереальны не только сроки обещанного правительством экономического подъема, но и о самой его возможности говорить трудно.

      Т. о. рынок труда как экономическая  система не свободен и поэтому не обладает способностью к самоорганизации. Получается порочный круг. Институты выпускают специалистов, которые не нужны государству т. к. система государственного образования отстает от развития рынка труда, а у государства нет платежеспособного спроса на этих специалистов. И бывшим выпускникам ничего не остается, как идти в те же “продажники” или переучиваться. Но это уже другая проблема.

      Рынок, как известно по Адаму Смиту, вечен, поэтому квалифицированная рабочая сила всегда была объектом спроса и предложения; иногда общее предложение на рынке труда было выше, иногда - ниже. В одном случае явлению обычно сопутствовали термины типа "кризис", "безработица", "упадок", в другом - "подъем", "бурное развитие". Становление, развитие и упадок любой отрасли сопровождались, соответственно, становлением, развитием и упадком отраслевого рынка труда.

      Если  провести анализ сложившейся на настоящий  момент ситуации на рынке труда, то можно увидеть, что основным спросом пользуются так называемые продажники и банковские работников разных уровней ( в базах данных некоторых агентств до сих пор около 50% всех вакансий приходится на профессию менеджера по продажам). Кроме того, в дефиците менеджеры, шеф-повара и аудиторы, т.е. все те профессии, которые не относятся к реальному сектору производства.

      При переходе от одной формы производства к другой, от одной политической системы к другой, безусловно меняется характер спроса и предложения рабочей силы. Так те предприятия-монстры, которые существовали в СССР, совершенно неприемлемы в современном капиталистическом обществе. И предложение рабочей силы в нынешнем Казахстане мало соответствует спросу, ведь большая часть работоспособного населения  СССР была занята в производственном секторе.

      Неразрешимой  проблемой в условиях экономического спада оказались аномальные размеры рабочего класса (советское государство в идеологических целях проводило политику по искусственному увеличению его численности). Миллионы рабочих были поставлены перед фактом, что их предприятие убыточно, а банкротство работодателя близко. Многомесячные задержки зарплаты и регулярные остановки производства превратили советскую шутку “мы как бы работаем, а нам как бы платят” в констатацию жутковатого факта. Неспроста жители таких регионов находятся в депрессивном состоянии, когда все силы уходят на поддержание хоть какого то уровня жизни. И уж точно нельзя говорить о создании какого-либо нового знания. Молодежь в городах большей частью либо не работает, либо трудится на ниве торговли и криминала, присутствует здесь также и низкая заработная плата. Но она отнюдь не тождественна дешевому труду. Даже чисто в количественном отношении производительность труда падает в тех случаях,  когда не обеспечивает потребностей физического существования.  С экономической точки зрения низкая заработная плата не оправдывает себя и дает обратный результат в тех случаях, когда речь идет о квалифицированном труде, о высокотехнологичном оборудовании. Т. е. там, где необходимо и развитое чувство ответственности, и такой строй мышления, при котором труд становился бы самоцелью. Примером этому утверждению может служить  три неудачных пуска космических аппаратов НПО им. Лавочкина ( катастрофа с запуском спутника на Марс, неудача спутников: военного - "Аракс", и коммерческого - "Купон" ), причиной которых в низкой общетехнологической дисциплине на предприятиях связанных с их производством. А ведь это лучшие, оборонные предприятия.

      Механизмы социалистического отношения к труду разрушены, а иных еще нет. Новое ( капиталистическое ) отношение к труду не свойственно человеку, а может сложиться лишь в результате длительного воспитания.

 Отсутствие  в Казахстане "духа капитализма", и, соответственно "капиталистического" отношения к труду, о котором так много писал Вебер, заставляет многие западные фирмы прибегать к помощи своих консультантов, оставляя за казахстанцами право занимать лишь низкооплачевыемые   должности, занимаясь примитивной работой. Это тоже является прямым вычетом из экономики Казахстана, ведет к депрессии населения, противопоставления Казахстана остальному миру.

      Суть  механизма нормального рынка  труда в том, чтобы обеспечить переток свободной рабочей силы туда, где в ней больше нуждаются. Высокая мобильность рабочей силы – явление отнюдь не негативное, так как большая часть безработных в других странах – это люди, занятые поиском более выгодных рабочих мест. Но условия для того, чтобы сделать рабочую силу  мобильной, у нас отсутствуют. К тому же у государства, сильно тратящегося на долги по зарплатам, на подъемные не остается денег.

      Нет и нормального рынка жилья ( цены недвижимости сильно разняться по регионам).  

      2.2. Рынок труда и экономический подъем.

      На  рынке труда начало экономического подъема сопровождается следующими явлениями:

      1) Большого количества новых экономически  эффективных рабочих мест, преимущественно в рабочем секторе, а так же в высокотехнологичных отраслях промышленности.

      2)  Имеется избыток дешевой и  высокопроизводительной рабочей силы, то есть, высок уровень безработицы.

      3) Рабочая сила должна быть достаточно  мобильной.

Ничего этого  на отечественном рынке труда  нет. Платежеспособный спрос со стороны  работодателей есть в основном в  финансовом секторе и сфере услуг. Уровень безработицы в Казахстане такой, как в благополучной Швеции, а потенциально свободная рабочая сила привязана к своим экономически неэффективным рабочим местам подачками государства и невозможностью миграции по стране.

      Конечно, экономический подъем нельзя смоделировать в кабинетах. Но есть вещи очевидные. Необходимо создать преобладание предложения труда над спросом. Подъем уровня безработицы неизбежен, нерентабельные предприятия не имеют права на жизнь. Государству по силам снизить доходность “спекулятивного” сектора экономики, что автоматически снизит там уровень заработной платы. Одновременно нужно обеспечить достаточный уровень мобильности и большое количество экономически эффективных рабочих мест (прежде всего в реальном секторе). Последнее, пожалуй, самое трудное. Наше государство на это не способно – оно как раз самый неэффективный в экономическом смысле работодатель. Нужны люди, способные создавать новые эффективные  места. И здесь от властей требуется просто не мешать обременительными налогами, неграмотным протекционизмом и излишним человеколюбием.

      Большинство населения любой страны способно лишь занимать готовые рабочие места, и только малая часть может  открывать новые. Создатели новых  эффективных рабочих мест появлялись при любом экономическом подъеме. Вот портрет промышленника времен английской промышленной революции в изложении Фернана Броделя: “Задачи, которые они перед собой ставили, были следующими: господствовать над самым главным в новых технологиях, держать в руках мастеров и рабочих, наконец, профессионально знать рынки, чтобы быть способными самим ориентировать свое производство”. Капитанами индустрии называл этих людей Шумпетер. Именно они открывают новые рынки, загоняют в угол нерасторопных конкурентов и без тени сомнений выбрасывают тысячи рабочих на улицу. Но в отличие от Англии двухсотлетней давности сегодня капитаны индустрии – в основном наемные специалисты, а не собственники. Это профессиональные менеджеры и управленцы, типичные представители пресловутого среднего класса. Спрос на них со стороны элиты, уже раскупившей практически всю госсобственность, растет. Именно средний класс – союзник государства на рынке труда в ситуации экономического подъема. Правительство, наконец, таки начало понимать это и пытается развернуть программу по подготовке молодых управленцев, но опять же  с помощью запада, т.е. на основе прозападной модели управления. На средний, а не на рабочий класс делали ставку бразильское и южнокорейское правительства. Но чтобы представители среднего класса могли занять на рынке труда стратегическую позицию, старая постсоветская структура занятости должна быть разрушена.

      Экономический подъем всегда сопровождается революционной  перестройкой рынка труда. Вот что  пишет тот же  Фернан Бродель  об Англии XVII века: “Промышленная революция соответствовала новому потрясающему разделению труда, которое … окончательно отделало ее механизмы, не без многообразных и разрушительных  социальных и человеческих последствий”. Одной из необходимых составляющих успешного развития английского капитализма был избыток дешевой рабочей силы, которая перетекала из деревень и семейных мастерских на фабрики и мануфактуры.

      Можно привести другие примеры. Посмотрим, что  происходило с рынком труда в  Бразилии и Южной Корее в начале их экономического подъема. Интерес к этим двум странам объясняется достаточно просто – военные, сменившие коррумпированное и потерявшее контроль над  социально-экономической обстановкой гражданское руководство (в Корее это произошло в 1963 году, а в Бразилии – в 1964-м), смогли в крайне сжатые сроки обеспечить быстрый промышленный рост и увеличение экспорта, а также значительный приток иностранных инвестиций. Бразилия и Корея стали первыми странами “третьего” мира, всерьез заявившими о себе на мировых несырьевых товарных рынках.

      Военные режимы, которые железной рукой повели экономику по пути динамичного развития, получили прочную поддержку предпринимателей и среднего класса, видевших в политической стабильности гарантию своего благосостояния и роста доходов. Руководство обеих стран смогло за достаточно короткое время полностью ликвидировать очаги сопротивления недовольных деятелей профсоюзного рабочего движения. Бразильским военным в 1964-1969 годах было достаточно отправить за решетку или депортировать из страны 150 профсоюзных лидеров, и, как было замечено в одном из западных исследований, “вплоть до 1975 года от рабочего движения в Бразилии не доносилось и шепота”. Как и в Корее, так и в Бразилии пришедшие к власти военные сразу же объявили незаконными забастовки и запретили профсоюзы. И там, и там правительства жестко регулировали рост заработной платы, причем бразильцы пошли дальше корейцев – в июне 1965 года вышел закон №4725, заморозивший рост средней зарплаты. В результате в 1967-1074 годах (период  самого значительного экономического роста Бразилии) реальная покупательная способность минимальной зарплаты, определяющей уровень труда в целом, была почти на 40% меньше, чем во второй половине 50-х годов, и лишь к концу 70-х, когда активизировалось рабочее движение, и страну захлестнула волна массовых забастовок, зарплата несколько выросла.

      Одним из важнейших факторов, способствовавших снижению реальной заработной платы в Бразилии был постоянный рост избытка рабочей силы. Официальной статистики безработицы в Латинской Америке до сих пор не существует, поэтому экономистам приходится пользоваться косвенными данными. По некоторым оценкам  в 1970 году безработицей  в Бразилии было охвачено до 43% населения. И хотя за счет ускоренного экономического роста в 1965-1975 годах общая численность занятых в промышленности возросла  в 2,2 раза, по подсчетам экспертов Международной организации труда, в 1980 году неполная занятость охватывает 44,5% экономически активного населения.

      В дальнейшем занятость росла прежде всего в так называемых современных  секторах промышленности, таких как транспортное машиностроение, металлургия, электрооборудование, то есть там, куда направлялся поток иностранных инвестиций.  

      Процесс созидательного разрушения (уничтожающий старую структуру изнутри и одновременно создающий новую), Шумпетер считал сутью капитализма. Разрушений на отечественном рынке труда явно недостаточно, да и в созидательный характер верится с трудом. Рано или поздно античеловечных, как в без непопулярных мер не обойтись, может быть, не столь бесчеловечных Бразилии, но не менее жестоких, чем в Южной Корее.