Финансовая политика Екатерины 2

Некоторые помещики не ограничивались организацией полевых барщинных  хозяйств, «экономий»; они создавали  в своих имениях мануфактуры, на которых работали крепостные крестьяне. Крупнейший пензенский землевладелец  А.И. Полянский имел в своей вотчине  полотняную мануфактуру с 25 рабочими, суконную мануфактуру с 19 рабочими, ковровую «фабрику» с 12 рабочими, два кирпичных завода, два винокуренных завода. На этих предприятиях были заняты постоянные рабочие из крепостных, которые получали месячину, а также и барщинные крестьяне, привлекавшиеся на фабрики в свободное от полевых работ время - преимущественно зимой. Молодой аристократ князь А.Б. Куракин завел в своем поместье полотняную, суконную мануфактуры и два винокуренных завода. Винокуренные предприятия были распространены повсеместно, и некоторые из них имели очень большие размеры, так, например, Чибирлеевский завод Воронцовых потреблял значительную часть зерна, производившегося в Саранском уезде - около 200 тысяч пудов в год.

Если в первой четверти XVIII века из 40 частных мануфактур только две принадлежали дворянам, то в 1773 году из 328 мануфактур дворяне имели 66, которые производили до трети  всех товаров; в 1813-1814 годах из 1018 предприятий 520 принадлежали дворянам. В значительной части это были мелкие вотчинные предприятия, однако имелись и крупные крепостные мануфактуры, в частности, в производстве сукон. Армия требовала большое количество сукна для мундиров, и производство сукон было одной из основных отраслей военно-промышленного комплекса, созданного Петром I. Это производство имело гарантированный сбыт и давало гарантированные прибыли, поэтому дворянство стремилось закрепить за собой эту отрасль предпринимательства - и, в конце концов, получило привилегии на поставку сукна для армии. В 1804 году существовало 155 дворянских суконных мануфактур, и 90% работников на этих мануфактурах были крепостными.

Создатели крепостных латифундий не знали меры в эксплуатации крестьян. Помещичьи инструкции полагали естественной работу крестьян по воскресеньям и  праздникам - хотя прежде это считалось  преступлением. Установленные инструкциями нормы барщины часто оказывались  непосильными, у крестьян не оставалось времени для обработки своих  полей. В 1775 году в шереметьевской вотчине  начался голод. «За неимением  хлеба, а особливо в нынешний год  по худому урожаю, - писали крестьяне  Шереметеву, - большая половина крестьян кормится пополам с мякиною, а  прочие, не имея у себя ничего, скитаются  со всеми семьями по миру...» [79]. Шереметев  был вынужден уменьшить барскую  запашку до 0,8 десятины на душу. «Помилуйте, государь, мы уже из сил выбились, - жаловались крестьяне Полянского. - Воля твоя, хотя наши головы руби... хотя и не хочитца, да плакамши пойдем на чужую сторону».

3.2. Динамика структурных отношений

 

Основным содержанием  социальных сдвигов, произошедших в  структуре «государство-элита-народ» в середине XVIII века, было подчинение государства элитой, перераспределение  ресурсов государства и народа в  пользу элиты и резко усилившееся  давление элиты на народ с целью  его подчинения и порабощения. Народ, естественно, оказывал сопротивление  отягчению крепостничества. Самой  распространенной формой сопротивления  крестьян было бегство. Поскольку донские  казаки перестали давать убежище  беглецам, то усилилось бегство за границу; в 1767 году смоленские дворяне  заявили, что в Польшу бежало 50 тысяч крепостных со смоленщины. Участились и крестьянские волнения; в 1756-1760 годах происходили выступления монастырских крестьян, давшие Петру III повод к секуляризации монастырских земель. Когда Екатерина II приостановила секуляризацию, волнения приняли еще более широкий характер. По сведениям Н.Л. Рубинштейна, в 1762-1769 годах имело место 73 крестьянских выступления. Императрица с тревогой писала, что 150 тысяч монастырских и помещичьих крестьян находятся в явном возмущении и предписывала войскам использовать пушки, действовать против крестьян «аки против неприятеля». После того как монастырские крестьяне стали государственными, распространился слух, будто Петр III хотел сделать государственными и помещичьих крестьян, и именно за это он был убит дворянами. В 1773 году казак Емельян Пугачев объявил себя «императором Петром Федоровичем» и поднял на восстание казаков и крестьян на Яике. Повстанцы убивали дворян, выступая под лозунгами крестьянской свободы и возвращения к старым московским порядкам. Пугачев говорил, что в случае победы он прикажет всем держаться старой веры, носить русское платье и запретит брить бороды.

В конечном счете, повстанцы  были разбиты, и подавление восстания  сделало возможным дальнейшее повышение ренты. Однако возникает естественный вопрос: почему сопротивление крестьян не привело, как это было в начале XVII века (и в 1670-х годах) к отступлению дворянства и уменьшению ренты? Очевидно, изменилось соотношение сил между борющимися сословиями, между крестьянством и дворянством. В начале XVII века крестьяне действовали вместе с казаками и даже с частью дворян; они неоднократно одерживали победы над правительственными войсками. В 1773-1774 годах крестьяне тоже действовали вместе с казаками, но, как правило, терпели поражение даже при очень большом численном превосходстве. Дворянство одержало победу с помощью регулярной армии, созданной Петром I, - и, следовательно, причиной его превосходства над народом, в конечном счете, были, во-первых, мощь новой армии и нового оружия, и, во-вторых, подчинение дворянами государства, которому принадлежали эта армия и это оружие. Таким образом, выявляется существенная роль технического фактора, определившего полное преобладание профессиональной армии над многочисленными, но плохо вооруженными и необученными повстанцами. Но более выпуклой становится также и роль обстоятельств, которые позволили элите овладеть государством и армией, в частности, роль гвардейских полков в событиях 1741 и 1762 годов (и, забегая вперед, в событиях 1801 года). Речь идет о степени влияния элиты на офицерский корпус армии, о том, может ли это влияние превосходить влияние государства, которому формально принадлежит армия. Влияние государства на армию определяется, прежде всего, авторитетом монарха: мы видим, что при всем недовольстве дворянства гвардия покорно подчинялась не только Петру I, но и Анне Иоанновне. Но конечно, влияние государства на армию резко падало, когда на престоле волею случая оказывался ребенок или плохо говоривший по-русски иностранец. В конечном счете, мы приходим к выводу о важной роли династических кризисов и обеспечения преемственности власти в монархических государствах - к вопросу, важность которого так хорошо понимал Петр I, так и не сумевший его разрешить.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Екатерина II и Петр III. История трагического конфликта: О. А. Иванов — Москва, Центрполиграф, 2007 г.
2. Екатерина II и ее фавориты. — Санкт-Петербург, Алконост, 2004 г.
3. Екатерина Великая. 1780-1790-е гг.: — Санкт-Петербург, Олма Медиа Групп, 2010 г.
4. Иллюстрированная история Екатерины Второй: А. Г. Брикнер — Москва, Фирма СТД, 2007 г.
5. Мифы империи. Литература и власть в эпоху Екатерины II: Вера Проскурина — Санкт-Петербург, Новое литературное обозрение, 2006 г.
6. Политика. Метафизика. Аналитика: Аристотель — Москва, Эксмо, Мидгард, 2008 г.
7. Реформа управления Екатерины Второй: Н. В. Середа — Москва, Памятники исторической мысли, 2004 г.
8. Русская историческая мысль и медальерное искусство в эпоху Екатерины II: Л. М. Гаврилова — Санкт-Петербург, 2000 г.