Исторически своеобразные, более того трагичные  последствия были у свободы торговли в России. Вполне сбалансированная экономическая политика С.Ю. Витте  в начале двадцатого века, нацеленная на сочетание политики свободы торговли и разумного протекционизма была сметена безжалостной логикой причинно-следственных связей. Сворачивая свободу торговли, партия большевиков ограничивала сферу  личной выгоды – основы экономического принуждения к труду. Сознательность и энтузиазм в конце концов себя исчерпали. Как заставить людей  работать? Как удержать власть? Логика борьбы с экономическим свободами  быстро привела на путь внеэкономического  принуждения и откровенного насилия.

    Уже 10 ноября 1917 любая свободная торговля объявляется преступлением, а лица, участвующие в такой коммерции  приравниваются к врагам государства  и политического режима. При отсутствии нормально налаженной государственной  торговли и соответственно всеобщего  дефицита любая торговля становится спекуляцией. Разрушение рынка ведет  к расстройству денежной системы, но рост цен объявляется делом рук  спекулянтов.

    Любое ограничение свободной торговли порождает теневую экономику, которая  по образному выражению Ю. Афанасьева «превратилась в институциональную  специфику тогдашнего советского социума, пустившую глубокие корни практически  во все сферы жизнедеятельности  общества».¹²  

    Ликвидация  свободы торговли в России и попытки  создания национальной автаркии обернулись длительным периодом социально-экономического застоя и деградации.

    Если  в условиях политической диктатуры  жертвами произвола могут стать  только члены оппозиции, то по мере распространения  политического  диктата и на экономику с целью  ограничения хозяйственной свободы  все население автоматически  превращается в рабов. Не только теория, но и практика подтверждает, что  массовое насилие порождается не диктаторами как таковыми, а отсутствием  экономических свобод, и в первую очередь их истока – свободной  торговли.

    После небольшого глотка экономической свободы  в период НЭПа наступили индустриализация и коллективизация, фактически ликвидировавшие  спорадические элементы рыночного  сектора экономики и вернувшие  страну к нерыночной экономике с  ее внеэкономическим механизмом принуждения.

    50-е  – 60-е и начало 80-х гг. – время  нарастающей стагнации советской  экономики. Плановая экономика,  лишенная гипетрофированного принуждения,  характерного для 30-х гг., продолжала  разрушаться. Не смогли оживить  ее и многомиллиардные инъекции  нефтедолларов, которые посыпались  буквально с неба благодаря  известному повышению мировых  цен на нефть и нефтепродукты  в 70-е годы. Правда, этот фактор  в определенной степени оттянул  час полного развала экономики. 

    И, тем не менее, с середины 80-х гг. сложившаяся система все более  и более входила в глубочайший  не ситуационный и временной, а системный  кризис. Пропасть отставания нашей  страны от рыночной экономики не только промышленно развитых государств, но и от некоторых бывших колоний  достигла таких колоссальных размеров, что никакой кнут «лагерного права» уже не мог заставить плановое хозяйство войти в режим «второго дыхания». Ситуация усугублялась тем, что соревнование по количеству чугуна и стали, чушек и болванок перешло  в область новейшей технологии, где  потенциал экономической системы  определяется творческими возможностями  народа, а также гибкостью и  мобильностью хозяйственного механизма, его способностью быть восприимчивым быть восприимчивым к любым технологическим новациям. Вот почему крах советской социально-экономической и политической системы был неизбежен.   

    Принципиально иная ситуация сложилась в экономики  России после перехода на рельсы рыночной экономики. Фактически бесконтрольная либерализация внутренней и внешней  торговли с 1992 по 1998 гг. привела к  резкому падению объемов производства национальными товаропроизводителями. Невозможность выдержать конкуренцию  со стороны иностранных товаропроизводителей особенно в отраслях легкой, пищевой, радиоэлектроники, бытовой химии  и др. поставила предприятия этих отраслей в условия физического  выживания. Именно здесь наблюдался наиболее высокий уровень падения  объемов производства, со всеми вытекающими  из данного обстоятельства социально-экономическими последствиями. Добровольный уход государства  из сферы экономики в первой половине 1990-х гг. привел к тому, что вакуум внутреннего рынка сразу же стал заполняться импортными товарами   весьма сомнительного качества, которым  отечественный производитель в  то время не состоянии был ничего противопоставить. К 1996 году многие аналитики  констатировали нарастающую тенденцию  стратегической зависимости России от импортного продовольствия и сырья.¹³

    Поэтому осознание необходимости жестких  регулирующих мер государства в  области не только денежно-кредитной  политики, но и сочетание кнута  и пряника в отношении национальной промышленности, избирательной экспортно-импортной  политики, создали предпосылки для  роста российской экономики и  поддержки отечественного товаропроизводителя.

    Таким образом, рассмотрев два направления  в развитии мировой экономической, политической и социологической  мысли можно заключить следующее. Основные положения теорий доктрин  свободы торговли, с одной стороны, и идеологии государственной  бюрократии – с другой, сложились  еще в XIX  веке.

    Для эффективного анализа сегодняшних  проблем как за рубежом, так и  в нашей стране необходимо видеть генеалогические линии исторических корней борьбы свободы торговли и  протекционизма прошлого столетия.

    В принципиальном плане XX век ничего нового в теоретическом плане не дал. Это было дальнейшее развитие концептуальных основ и практическое воплощение в жизнь всех тех принципов, которые были сформулированы в прошлом столетии.

    И, тем не менее, экономическая практика повседневной действительности заставляет на отдельные постулаты Ф. Листа  посмотреть через призму совсем недавней как мировой, так и отечественной  истории.

    ЗАКЛЮЧЕНИЕ

    В 1859 г. Ф. Энгельс писал: «Немцы давно  уже доказали, что во всех областях науки они равны остальным  цивилизованным нациям, а в большей  части этих отраслей даже превосходят  их. Только среди корифеев одной  науки – политической экономии –  не было ни одного немецкого имени. Причина этого понятна. Политическая экономия есть теоретический анализ современного буржуазного общества и предполагает  поэтому развитые буржуазные отношения, отношения, которые  в Германии в течение столетий не могли возникнуть».¹⁴ Однако бесспорно то, что роль Ф. Листа в истории экономической мысли не только Германии, но и других государств была весьма значительной уже в середине XIX столетия – в то время, когда Маркс и Энгельс только создавали собственную политико-экономическую и социальную концепцию. И что бывает совсем редко – экономические идеи Ф. Листа оказали значительное влияние на социально-философские взгляды Шеллинга и Ницше.

    Сила  Фридриха Листа была не столько в  разработке экономической теории, сколько  в смелой постановке острых вопросов экономической политики в условиях среднеразвитой страны, в которой  еще не были завершены вопросы  политической и экономической централизации. Лист выразил стремление национальных предпринимателей и в целом германской экономики. Во многих вопросах Лист смог подняться над  обычным уровнем  профессорско-чиновничьей науки  своего времени своего времени. Его  вклад в экономическую науку  представляет значительный интерес, так  он шел принципиально иными путями, нежели английские классики, но в других исторических и социально-экономических  условиях.  

    Если  Ф. Лист, оказался не в состоянии  опровергнуть постулаты свободы  торговли классической школы, шел на компромиссы, то Ф. Ницше (1844-1900 гг.) разрубил гордиев узел непоследовательности  Ф. Листа пресловутой дилеммой: «разум или жизнь?» Естественно, при такой альтернативе предпочтение будет отдано жизни, что сразу же ставит  разум «вне закона», и вакуум немедленно заполняется иррациональным, прославляющим одержимое стремление к централизации.

    «Жизнь, - утверждал Ф. Ницше, - это воля к  власти. И не надо бояться, что стремление к установлению тоталитарной власти будет противоречить каким-то объективным  экономическим законам политэкономии. Интеллект парализует волю к власти. Что хорошо? – Все, что повышает чувство власти, волю к власти, саму власть в человеке».¹⁵   

    И, тем не менее оригинальная и научная  ценность трудов Листа состоит в  серьезной разработке хозяйственно-политической  проблемы о трудностях и факторах экономического роста государств второго  и третьего эшелонов мировой экономической  системы.

    Таким образом, Ф. Лист был одним из первых, кто рассматривал политико-экономическую  науку не как науку об общих  законах развития хозяйства, а как  науку о национальном хозяйстве, подчеркивая при этом определяющую роль государства.

    Его метод сыграл в последующем заметную роль в развитии экономических теорий США и Германии.          
 
 
 
 
 
 
 
 

    СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Антология мировой экономической мысли. –  М.: Проспект, 1998. – 726 с.
2. Афанасьев Ю. Н. Теневая экономика в России: прошлое и настоящее. – М.: Изд-во РГУ, 1999. – 208 с.
3. Марк К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 13.
4. Медведков С.А.  США в 80-е годы: погоня за лидерством. – М.: Мысль, 1991. – 299 с.
5. Ницше Ф. Избранные сочинения. – М.: Терра, 2000. – 684 с.
6. Оггер Г. Магнаты… Начало биографии. – М.: Прогресс, 1985. – 346 с.
7. Россия на путях рыночного реформирования. – М.: Аналитика-Пресс, 1997. – 258 с.
8. Терехов А.Б. Свобода торговли. Анализ зарубежного опыта. – М.: Экономика, 1991. – 190 с.
9. Хайек Ф.  Дорога к рабству. – М.: Логос, 1997. – 382 с.