Модели и индикаторы экономической безопасности

И тех, и других интересует, в основном, финансово-экономическое  или информационно-кредитное состояние  дел в регионе. Пока федеральная  власть не в состоянии, зарубежье  не без интереса наблюдает за установлением  структурно-лимитных (пороговых) ограничений  в экономике и управлении экономическими процессами в Дальневосточном Федеральном округе РФ.

Реально вмешательство последует  лишь тогда, когда экономическая  безопасность этой территории будет  хоть как-то ощутима показательно и  законодательно. Такое положение  может стать определенным только на основе прямых равноуправляемых связей всех со всеми. Рассмотрим их подробнее.

Во-первых, целесообразно  нормативно и законодательно закрепить  экономические свободы, права и  обязанности всех, заинтересованных в выживании, как первой фазе экономического развития. В принципе, такой способ организации жизнедеятельности  существует давно. Он называется электронным (Интернет или сетевым) бизнесом. Более  серьезная форма определяется как  многоуровневый маркетинг, хотя от маркетинга 1980-х гг. она существенно отличается и проникла в высокую индустрию (интернет-технологии), т. е. заняла весьма солидную производственную нишу.

Стоит напомнить также, что  попытки ряда правительств, в т. ч. и США прикрыть электронный бизнес существенного результата не дали ни в экономическом, ни в социальном плане. Более того, из миллиона миллионеров США, за последние сорок лет 40% вышли на этот уровень доходов как сетевики. Из 18 социально значимых программ жизнеобеспечения (по градации ЮНЕСКО) сегодня сетевиками самостоятельно решается добрая половина. К сожалению, Россия в электронном бизнесе занимает едва ли не предпоследнее место в Европе, хотя в межстрановом разделении труда по этому аспекту мы далеко не последние.

Экономическая организация  нынешнего российского общества такова, что низкая себестоимость  сетевого продукта, сроки его реализации и эффективность (особенно электронной  формы) предопределили неизбежность замены традиционной конкуренции товаров  и валют на соперничество творческих возможностей. Заметим, что национальные, политические, экологические и другие виды безопасности здесь приобретают  формы биоэнергетического взаимодействия или неприятия.

Последнее настолько абсурдно для здравомыслящего лидера, что  больше носит характер амбиции или  нежелания передела мира в соответствии с требованиями выживаемости, но никак  не пресловутым канонам научно-технического прогресса. Многие не хотят с этим считаться, загоняя себя и своих  подчиненных в немыслимый саркофаг из тяжелых элементов таблицы  Менделеева. Забитые гамбургерами воображение, способность к творчеству для большинства народов могут остаться только ориентирами, но не жизненными принципами. Российские исследования показывают, что такие социо-психологические факторы как «страх» и «выгода» позволяют многим «условно безработным» быстро осознать полезность сетевого бизнеса. Эта группа предпринимателей в основном рассчитывает на собственные силы, но в команде, которую они сами могут и не создавать.

Настоящим творцам неведомы подобные стимулы или ограничители. Они никогда не боялись и не искали выгоду от своего творчества. Хуже другое: они не знали никогда цены интеллектуального продукта. Эти работают по «привычке», т. е. им нужны только технологии, но даже нано-технологии не станут обременять творцов, так как вместо производительности труда за ними будет тянуться шлейф «плодотворности». Безусловно, производительность труда фактор значимый, но в «интернет-технологиях» он не является стимулом для формирования производственных отношений и стиля экономического поведения. Да и поведение в этом случае вряд ли можно назвать «экономическим». Дело в том, что сетевой продукт удовлетворяет «узловые» потребности, т. е. некие «комплексы» потребностей. Причем для сети безразлично, региональные они или автономные. Важно только одно: действуют ли они по правилам сети и принадлежат ли ей. Пожалуй, «принадлежность» здесь важнее деятельности в силу ряда причин:

• членство само по себе является «твердой» валютой;
• внутри системы свобода выбора технологий (скидки, дисконты) позволяют довести производство интеллектуального продукта до минимального (практически нулевого) порога себестоимости;
• концентрация «членов» в узлах бизнеса и потребления обеспечивает развитие по законам живых систем;
• биоэнергетическая сущность сети становится основой замещения, а не выбытия (т. е. изоляции, уничтожения) членов процесса, что, конечно, привлекательно для массы населения;
• устойчивость сетевой структуры обеспечивается постоянной нестабильностью процессов, происходящих в принадлежащих ей узлах (созидание или разрушение во имя нового качества).

В мировой практике пока доминирует тезис, что наибольшую прибыль  приносят финансово-кредитные операции с повышенным риском. Согласно теории Кейнса государство должно оставаться главным инвестором и гарантом рисковых операций. Однако в условиях сетевой экономики риски сведены до минимума, поэтому формальные организационные структуры, создающие и внедряющие новации в сетевом плане разрастаются, а в структурно-количественном оптимизируются на уровне малых социальных групп.

Контроль государства, в  основном, может осуществляться налоговыми институтами (два налога – на собственность  и налог с продаж). Сетевики, обладая предельной свободой частного творчества, на договорных условиях со специальным федеральным ведомством (существующая практика показала, что наиболее эффективны пятилетние договора) делятся с государством пакетом акций (например, не более 25%). Отечественными специалистами разработана модель такой организационной структуры, которая предполагает сосредоточение в руках организатора сети 56,5% собственного фонда развития, что и является контрольным пакетом и гарантией личной ответственности управленца, т. е. поведенческой линии, которую и контролирует государство.

Электронная экономика практически  нивелирует разницу между юридическими и физическими лицами. Может возникнуть закономерный вопрос: Как решать проблему, если компания или предприниматель  перестали трудиться по разным причинам? Для сети, оказывается, такой проблемы нет, реализация замещения срабатывает  тем чище, чем разветвленнее сеть. Живите на дивиденды от сети, если Ваше прямое участие затруднено или прекращено вовсе.

Это особенно показательно в накопительных пенсионных программах страховых компаний. Как бы то ни было, правообладатели, вкусившие компенсационный  смысл сети, вряд ли откажутся от продолжения деятельности. В сетевой  схеме есть еще один положительный  момент: она может работать в одном  или нескольких бизнесах со значительной экономией собственных ресурсов и ресурсов партнеров (на льготах  или дисконтах). Суммарный эффект скидок дает поразительный качественный результат: «пробные» структуры (т. е. те, в которых Вы себя уже попробовали) могут развиваться на основе свободно выбранных лидером новых технологий. В этом случае зависимость сетевиков по вертикали не играет существенной роли. Кто сколько направлений удерживает, то и более успешен и более застрахован от коллизий многоуровневой экономики.

Надо заметить, что еще  в XIX в. при реорганизации административно-территориального устройства России (генерал-губернаторство и области) естественно упростилась  система местного управления, и она  была очень близка к президентскому (сетевому). История повторяется и в этом смысле можно говорить о политической сети. Таким образом, лидеры территорий формируют властные организационные структуры с правами собственников (интеллектуально-информационная собственность) которые аттестуются соответствующими научно-политическими институтами ЮНЕСКО и ООН. Эти лидеры, имея статус и международные регалии академиков, профессоров докторов наук, естественно, захотят «продолжение рода», что, безусловно, дает простор сетевому построению общества уже на политическом уровне.

Практика показывает, что  наиболее успешны в этом те политические деятели, которые лично участвуют  в интернет-бизнесе и совместно с коллегами из других стран создают новые информационные продукты. Критиканство (а оно, в основном, возникает в амбициозных и позиционных ситуациях) уступает место диалогу о выживаемости. Это, в свою очередь, освобождает многих лидеров от «неправильной работы».

Недостаточный опыт президентского правления в России и традиционализм правительственного руководства позволяют  последнему вольно трактовать права  и обязанности федерального центра по отношению к периферии. Экономическая  поддержка региона Правительством России в этой ситуации, как правило, рассматривается в режиме ожидания и поэтому мало конструктивна  для регионов. Как правило, применительно  к национальной безопасности России в конкретном регионе она соблюдается  в регламентах не более чем  на треть. А можно ли вообще говорить о какой-то безопасности при таком  раскладе дел?

В частности, Дальневосточный  федеральный округ на три четверти является пограничным, поэтому природные  и геополитические риски здесь  более значимы, чем экономические. В результате демографическая обстановка и размещение производственных центров  без социализации условий жизни  однозначно могут привести к падению  престижа восточного форпоста России на Тихом океане. Дальневосточный Округ вынужден самостоятельно искать экономические ресурсы и конструктивные поправки к Президентской Программе «Дальний Восток и Забайкалье», с учетом того, что Забайкалье находится вне сферы влияния Полномочного Представителя Президента РФ в Седьмом Федеральном округе. Многие программы выживания, в результате этого, становятся муниципально-гражданскими, т. е. правительства субъектов федерации в регионе и творческий актив предпринимателей, не надеясь «на Бога», самостоятельно пытаются решить насущные проблемы.

Здесь большая роль отводится  некоммерческому партнерству, которое  почти всегда строится на этических  нормах, но нам представляется, что  более эффективными оказались бы сетевые отношения. Очень слабо  главы местных администраций  краев, областей, городов и районов  используют фактор «принадлежности» того или иного юридического лица или  известного предпринимателя в организации  узлов региональной сети.

Примечательно, что неформально  такая инфраструктура существует в  виде разных комитетов, советов, творческих объединений, но на деловой (коммерческой) сетевой основе власть еще не пробовала  создать организационные мегаструктуры. Можно привести достаточно аргументированные  доводы.

1. Если Правительство РФ не желает развивать Комсомольский-наАмуре техноэкополис, есть предложение Технограда.
2. Прибрежные города и промузлы по морю (Туманган, Владивосток, Находка, Сахалин, Совгавань, Де-Кастри, Камчатка, Чукотка – Анадырь) под эгидой того же Комсомольска и при корпоративном управлении союза городов Владивосток – Комсомольск – Анадырь могли бы многие проблемы глобализации и региональной геополитики снять.
3. Резервная (внутренняя) линия БАМ, Транссиб, Хабаровск –Благовещенск – Славянка, которая, по сути, является пограничной по суше могла бы осуществлять особые функции экспортно-импортного «фильтра» всей России для стран АТР.
4. Особый аспект: строительная эколого-экономика. Любого рода проекты: нефтепроводы, автодороги, крупные объекты типа «Балтика» в городах и вне их все равно не минуют комплекса международных экспертиз, прежде чем пойдет разговор об инвестициях, строительстве, монтаже технологического оборудования и компенсациях.

В этой связи необходимо уточнить, что экологические экспертизы (российского образца) не годятся  для конструктивного международного диалога. Дело в том, что многие российские экспертные оценки по экологии не принимаются  или игнорируются Китаем, Японией, США. Последние не прочь применять ужесточающие нормы только на территории России, но инвестировать эти процедуры не собираются, не говоря уже о социальных акциях. В тоже время международные экологические комитеты, имеющие опыт оценки аварий и трагедий на магистральных энергетических системах, естественно, все претензии будут предъявлять только России. Аналогично было в Югославии, Ираке, других странах «третьего – четвертого» мира. Это означает, что прессинг по любой из позиций будет оказываться именно на «ресурсного» участника проекта. Вне сети Россия просто не потянет ни экспертных, ни эксплуатационных расходов таких проектов, тем более они технологически и сами являются сетевыми.