Международные отношения в современной России

При углубленном  изучении причин некоторых межнациональных  конфликтов на территории СССР можно  и не найти серьезных национальных обстоятельств. Последние могут  лишь в национальный “цвет” политические, социальные, экономические, территориальный, экологические и иные проблемы. Национализм  в этом случае является солидаризирующей составляющей, выполняющей функции социального “клея”. Последний в сознании конфликтующих сторон может вполне подменить суть проблемы. О ней в какой-то мере могут забыть, но помнить: наши - чужие. В такой психологической атмосфере общепризнанные многовековые законы человеческого общежития подменяются “национальной справедливостью”, а кровавые расправы над чужими становятся священной местью, которая не воспринимается преступной. Поведение одной стороны по закону зеркального отражения мгновенно воспроизводится другой. Обе они неумолимо вступают в жестокую схватку между собой, которая по принципу “воронки” втягивает в себя все более и более широкие массы единокровников. В таком круговороте пропадают правые и виновные, а остаются лишь бедствующие как с той, так и с другой стороны.

Преступные разборки в стихийных межнациональных  столкновениях могут ограничиться массовыми беспорядками, совершением  тяжких преступлений против личности, собственности, общественного порядка, а в политически и идеологически  организованных - вылиться в полномасштабные  вооруженные сражения. В них преступления в отношении противоборствующей стороны вершатся с утроенной  энергией и с еще большим сознанием  своей правоты. Убийства мирных жителей, захват заложников, изнасилования, грабежи, поджоги, разбои, разрушение селений, предприятий  и учреждений становятся ответными. Под видом священной мести  делается все, что приносит вред другой нации. Взаимоуничтожение продолжается до всеобщего умопомешательства. Новые  витки насилия становятся все  более жестокими. Они стимулируются  только что понесенными жертвами, новыми обидами и целенаправленной пропагандой заинтересованной в  разжигании конфликта открытых и  тайных сил, использующих в личных преступных целях механизм нарастания нетерпимости, агрессивности и ненависти.

При возникновении  межнационального конфликта внутри одного государства, судя по горькому опыту стран, образованных на территории бывшего СССР, есть два варианта поведения официальных властей. Первый: власти, сохраняя равновесие, остаются над конфликтом, пытаясь допустимыми силами и средствами потушить возникший конфликт, как это, например, делалось, хотя и не без ошибок, российскими властями в конфликте между североосетинами и ингушами. Второй: власти сами втягиваются в конфликт, выступая за сохранение территориальной целостности страны или на стороне титульного народа, как это наблюдалось в Азербайджане в конфликте между азербайджанцами и армянами, в Грузии - в конфликте между грузинами и югоосетинами, между грузинами и абхазами, или в Молдове в конфликте молдаван с русскоязычным населением (Молдовы с Приднестровьем). В аналогичные ситуации в конечном счете втягивались и российские власти в Чечне.

Серьезным барьером для удержания конфликта в  латентной стадии является отсутствие соответствующих групп, пытающихся решить межнациональные противоречия насильственным путем. В таких случаях  стороны воздерживаются от эксцессов, могущих послужить серьезными поводами для насилия. Аналогичные формы  латентного межнационального конфликта  пока наблюдаются в Эстонии, Латвии и Казахстане между титульными нациями  и русскоязычным населением, которое  сохраняет цивилизованное поведение  в условиях постоянного попрания их прав националистически настроенными властями.

3.Межнациональная  напряженность в региональном  аспекте

В наши дни появилась  реальная угроза распада России на отдельные самостоятельные государства, в качестве которых не прочь провозгласить  себя не только некоторые национально - , но и административно - территориальные образования. Естественно возникают вопросы: повторит ли она судьбу Союза ССР, возможно ли этого избежать и как? Чтобы ответить на них нужно, с одной стороны осмыслить состояние межнационального общения, определить истоки недовольства и напряженности в этой сфере, питающие центробежные тенденции, а с другой - выявить условия и факторы, составляющие интеграционный потенциал российской многонациональной государственности, выявить пути и механизмы консолидации наций, народностей, регионов. 

Поскольку основными  субъектами национальных отношений  выступают этнические группы, то их социальное самочувствие, оценки и  свидетельства имели для нашего анализа, опирающегося на материалы, полученные в мае 1992 г. в ходе социологического исследования, решающее значение.

Прежде всего обращает на себя внимание тревожное в целом восприятие массовым сознание в регионах сложившейся здесь обстановки. Считает, что ее характеризует определенная напряженность в межнациональных отношениях: в Черкесске - 54% опрошенных, в Ставрополе - 42%, Улан-Удэ - 37%, Москве - 34%, Уфе - 30%, Оренбурге - 19%, Петрозаводске - 14%. При этом в Ставрополе, Москве и Черкесске отметили реальную возможность конфликтов соответственно 20%, 17% и 14%.

Как же представляют себе респонденты причины такого положения? Чаще всего в числе первостепенных называют ухудшение экономической ситуации (приводим средние показатели) - от 54% (Черкесск) до 71% (Петрозаводск), ошибки в национальной политике, допущенные в тот или иной период истории страны - от 26% (Петрозаводск) до 62% (Ставрополь), неспособность центральной власти быть гарантом стабилизации жизни - от 34% (Улан-Удэ) до 46% (Черкесск), неумение местных властей решать возникающие в регионе проблемы - от 34,5% (Петрозаводск) до 48% (Черкесск). Данные опросов позволяют утверждать, что сама иерархия оценок причин осложнения контактов между людьми различных национальностей во многом зависит от национальной принадлежности респондентов. Причем там, где оно явно выражено, различия сказываются сильнее. Так, в Петрозаводске, отличающемся относительной устойчивостью межнациональных отношений, несовпадение мнений у представителей коренных и не коренных наций не значительно. В городах же с довольно заметной напряженностью (Черкесск, Якутск) расхождения очевидны (табл.1).

В связи с большой  весомостью социально экономического фактора как детерминанты межнациональной  напряженности вызывают несомненный  интерес суждения охваченных опросами об экономике своего региона и вкладе последнего в общероссийское достояние. Преобладающим тут был вывод: “Состояние кризисное, с тенденцией к ухудшению”. Но вместе с тем приблизительно 50% полагают, что отдают гораздо больше, чем получают (исключение составили жители Черкесска и Улан - Удэ). Дальнейший экономический спад может укрепить подобного рода убеждения и послужить толчком к обособлению регионов, усилению стремления выйти из кризиса “поодиночке”, что в конечном счете усугубит положение.

Надо учесть и  то, что каждая из территориальных  исторически сложившихся общностей  обладает особым региональным самосознанием. Это порой находит свое отражение  в практике противопоставления себя другим регионам и народам (мы - уральцы, мы - сибиряки), местном патриотизме  и предпочтениях (своеобразным импульсом  которых явились попытки реализации в 80-е годы идеи регионального хозрасчета).

В региональном сознании есть уровни меньшей общности - скажем, сознание этнических групп. Взаимодействие, “взаимоналожение” этих двух уровней требуют своего изучения, ибо в процессе сосуществования разных этносов в рамках замкнутого пространства могут возникать поползновения со стороны одного доминировать над другими. В настоящее время сие нередко проявляется в претензиях так называемых титульных (коренных) наций. Стоит ли говорить, что это ведет к болезненному обострению взаимоотношений сограждан и даже вражде.

Далее. Как показало исследование, достаточно глубоко укоренилось  представление о неравенстве  в материальном положении между  этническими группами. Оно отразилось в ответах респондентов на вопрос “Можно ли выделить национальные группы чей жизненный уровень выше?”. В Ставрополе и Черкесске утвердительно ответили соответственно 55% и 49%. В остальных городах доля разделяющих эту позицию составила: 20 - 27% - Улан-Удэ, Оренбург, Якутск и 14 - 16% - Уфа, Петрозаводск. По преимуществу к ним относили выходцев с Кавказа, евреев, русских. Зачастую на характер ответов влияло деление населения на коренное и некоренное. Представители того и другого высказывали прямо противоположные точки зрения. К примеру, в Петрозаводске карелы считают, что лучше живут русские, последним же кажется, что наоборот - карелы; в Оренбурге, на взгляд русских, наиболее зажиточны татары, а те, в свою очередь, указывают на русских. Здесь, вероятно, дает знать о себе и то обстоятельство, что в некоторых регионах люди коренной национальности как бы монополизируют определенную “социальную нишу” (торговля, управление, высшая школа и проч.), а это, понятно, создает предпосылки для отрицательной реакции.

Важную роль в  определении атмосферы межнационального общения в регионе играют поведенческая  практика, складывающаяся из официальных  и бытовых контактов, их морально - нравственное содержание. Но обратимся  к результатам исследования, проведенного в 1991 и (повторно) 1992 гг. (табл.2). Увы, как  видим, за столь короткий временной  отрезок доля лиц, встречавшихся  с теми или иными фактами, отнюдь не содействующими нормальным отношениям, возросла в полтора, два, а то и  три раза.

А теперь задумаемся о значимости этнической принадлежности в групповом менталитете. Людям, как известно, свойствен поиск  общественной опоры, необходимой для  ощущения социальной защищенности, прочных  житейских взаимосвязей. И в этом смысле вполне можно понять отчетливую ориентацию на национальную общность (группу), которая в тяжелый час  всегда окажет поддержку. К тому же ныне происходит своеобразный “всплеск”  национального самосознания, усиливается  интерес человека к культуре своего народа, его историческому прошлому.

Какую еще пищу для  раздумий доставляет исследование? Опрашиваемым. В частности, был задан вопрос о роли национальной принадлежности в формировании личности. От 14% до 25% (по всему массиву) исходят из того, что сознания причастности к конкретной нации само по себе ни хорошо, ни плохо. Однако от 3% до 30% придерживаются противоположной  позиции, считая, что лишь сознательная национальная самоидентификация делает возможным личностное становление. Зафиксировано также разное отношение  к этому акту представителей ' титульных ' и ' нетитульных ' наций. Первые настроены несравненно этноцентричнее.

В обстановке наметившегося  этнорегионального сепаратизма, даже если бы произошли позитивные изменения в экономике и политической сфере (что само по себе сейчас маловероятно), конфликтность межнациональных отношений автоматически не исчезнет. Она имеет собственную логику происхождения и развития, да и весьма порядочную инерцию. Подобно тому как историческая память народов хранит нанесенные обиды, массовое сознание живущих поколений не в состоянии быстро преодолеть чувство национальной неприязни из-за нынешних несправедливостей, в чем бы они не проявлялись. Оттого особое значение приобретают проблемы учета и реализации этнических интересов, ущемленность которых (ее отметили среди не русского населения от 18% в Ставрополе до 58% в Черкесске) способна стать - и по сути стала - катализатором отчуждения людей друг от друга.

Представление об ущемленности национальных ожиданий, так же, как и претензии наций на приоритетные права, являются не только одним из истоков общественной напряженности в настоящее время. Есть достаточно оснований полагать, что и в обозримом будущем их воздействие не уменьшится.

Под влиянием постоянного  неудовлетворения собственным национальным статусом у значительной части общества сформировалась установка на активные действия в конфликтной ситуации на стороне своей национальной группы. В Москве 70% опрошенных заявили об этом, и лишь 18% напрочь отвергли от себя такую возможность.

Столь высокая готовность горожан участвовать в подобного рода разборках не может не вызвать озабоченности хотя бы потому, что ставка на силу как метод решения назревших проблем становится все заметнее.

Это ярко проявилось на Северном Кавказе, особенно в осетино-ингушском  конфликте, когда в результате действий национал - экстремистских элементов  пролилась кровь, с обеих сторон имеются жертвы и разрушения, появились  беженцы и заложники. В сложном  положении российские власти вынуждены  были пойти на применение силовых  методов для создания необходимых  условий с целью локализации  конфликта и его преодоления. Но этот вынужденный шаг усилил негативное отношение к Центру, рост антирусских  настроений. Кстати, подавляющее число  респондентов (30 - 40%) повсеместно оценили  миротворческие попытки руководства  страны как запаздывающие и не способствующие предупреждению столкновений конфликтующих.

Разгорающиеся и  тлеющие очаги межнациональной  конфронтации в южных оконечностях нашего Отечества создают серьезную  опасность ее расширения и распространения  вглубь. Ощущение нестабильности социального  климата повышает тревожность массового  сознания, делает население восприимчивым  к разного вида 'фобиям' , страху за завтрашний день, порождает стремление избавиться от 'чужих' или во всяком случае ограничить их права в надежде обеспечить себе безопасность и благополучие.

В ряду причин, ведущих  к этническим распрям, стоят пространственные притязания и разворачивающаяся  борьба за передел территории, инспирируемые  национальными движениями, подчас становящимися  по мере своей радикализации явно националистическими. Пусть большинство из них не пользуется широкой поддержкой (лояльность партиям, отстаивающими независимость от Центра, выразили от 1% участников опроса в Ставрополе до 6% в Уфе и Якутске), не исключено, что при дальнейшим ухудшении социально - экономических условий и углублении кризиса она резко возрастет.

Существуют ли все-таки сегодня объективные предпосылки  для того, чтобы не допустить эскалации  этнических конфликтов? Анализ материалов дает веский повод утверждать. Что они вполне реальны. Опрошенные в регионах люди из различных социально - профессиональных групп связывают нормализацию национальных отношений с выполнением Федеративного Договора. Иными словами, претворением в действительность нового конституционного принципа сожительства субъектов Российской Федерации, основанного на учете общих интересов, отказе от пересмотра границ, от претензий населяющих ее народов, не исключая и русского, на развитие собственной государственности, рассматриваемое многими как доведение требования национального самоопределения до абсурда. (Заметим, однако, что среди лиц, представляющих титульные нации, была выявлена определенная популярность концепции: Одна нация - одно государство).