Экономическая безопасность России

Формально в составе ОПК (ВПК в какой-то момент переименовали в оборонно-промышленный комплекс) сегодня числятся около 1700 предприятий. Несколько десятков из них являются головными, замыкающими кооперационные цепочки. Доля государственных унитарных предприятий (ГУП) и АО со стопроцентным госучастием составляет около 40%, совсем без госучастия – 30%, остальные имеют смешанную форму собственности. Объём производства в 1999 году в среднем составил 22% от уровня 1990 года. По производству  военной продукции они загружены на 14-14,5%, по гражданской – на 20-21%.  Тяжелее всего приходится государственным унитарным предприятиям. Программы вооружений на ближайшие 10 – 15 лет правительство до сих пор не разработало. Более того, в бюджетных расходах до 2010 года расходов на модернизацию вооружений российской армии не предвидится. А без госзаказа предприятия остаются на голодном пайке. Предприятие, которому прекращают давать заказы национальные вооружённые силы, обречено на смерть в стратегической перспективе.

В российском ОПК есть несколько активных центров, собравших и собирающих вокруг себя изрядную часть всероссийского оборонного комплекса.

В процессе самостийной реструктуризации ОПК в 1998 году стали заметны два крупных экономических субъекта – холдинговая компания «Новые программы и концепции» (НПК), возглавляемая Борисом Кузыком и группа компаний «Каскол», во главе которой стоит Сергей Недорослев.

НПК владеет контрольным пакетом «Северной верфи» (строительство и ремонт военных и гражданских судов), крупными пакетами ЛОМО, Ковровского механического завода (КМЗ) и ковровского Завода им. Дегтярева (ЗИД). Кроме того, холдинг очень активно сотрудничает с ГУП «Конструкторское бюро машиностроения» (КБМ) из Коломны. Разработанный КБМ переносной зенитно-ракетный комплекс «Игла-2», инфракрасную головку самонаведения для которого делает ЛОМО, производят совместно и КБМ, и ЗИД, и КМЗ. НПК также сотрудничает с разработчиками и производителями самолётов «Су» – ОКБ «Сухой», ГУП «Комсомольское – на – Амуре АПО» и ОАО «Иркутское АПО». Кроме того, в собственности НПК находятся пакеты предприятий , участвующих в кооперации по производству зенитно-ракетного комплекса    «С-300П» и модернизации ЗРК «Печора», - ОАО «Московский радиотехнический завод» и ОАО «КБ «Кунцево»».

«Каскол», выросший из группы профессиональных управленцев, владеет крупными пакетами акций ОАО «Нижегородский авиастроительный завод «Сокол»» (производство и модернизация самолётов «МиГ», а также гражданской авиатехники), ОАО «Росвертол» (производство и модернизация вертолётов «Ми»), ОАО «Гидромаш» (монопольный производитель гидравлики и шасси для всей авиакосмической промышленности России). Помимо этого группа участвует в управлении ОАО «Центральное конструкторское бюро «Айсберг»» (ледовое и атомное надводное судостроение) и ОАО «Центральное конструкторское бюро «Лазурит»» (подводное кораблестроение, производство перископов).        

Рядом с группой «Каскол» недавно появилась группа компаний «Ист» (президент – Александр Несис), ставшая владельцем контрольного пакета акций Балтийского завода (единственное в России предприятие, способное производить крупные корабли).

За ними следуют те, кто поменьше (в военно-промышленной части). Объединённые машиностроительные заводы (группа «Уралмаш – Ижора»), возглавляемые Кахой Бендукидзе, имеют два заметных актива в оборонке – контрольный пакет ОАО «Судостроительная фирма «Алмаз»» (малые ракетные корабли, сторожевые катера и десантные корабли на воздушной подушке) и крупный пакет акций завода «Красное Сормово» (дизельные подводные лодки).

Впрочем, у Московского завода проблемы с выпуском боевой техники. По российскому законодательству, если иностранной компании принадлежит более 25% акций предприятия, то данное предприятие не может выпускать боевые вертолёты, и самостоятельно их продавать на мировом рынке, если государству не принадлежит контрольный пакет. Этим в начале 90х. после приватизации воспользовался основной американский конкурент в производстве боевых вертолётов – компания United Technologies (владеет вертолётной фирмой Sikorski), купив блокирующий пакет акций вертолётного завода им. Миля. Таким образом американцы смогли прямо влиять на конструкторскую и производственную деятельность предприятия. До настоящего времени злоключения московского завода не закончились.

Вокруг активных располагаются все остальные живые. Их объединяет важнейший квалифицирующий признак – они в существенно большей степени зависят от государства. И если НПК или «Каскол» смогут выжить без заказов государства, за счёт своей диверсифицированности и соотношения «военное-гражданское», то для всех остальных поддержка государства критически необходима. Кроме того, над ними висит дамоклов меч государственного самодурства, хотя форма собственности не так уж и важна – мир знает и убыточные частные, и чрезвычайно прибыльные государственные компании. Например, в Италии с 30-х годов успешно работает государственный холдинг, объединяющий около 200 высокотехнологичных компаний. А в США практически весь бизнес частный. У англичан было несколько волн национализации-денационализации. В самой России есть успешные частные и вполне прибыльные государственные компании. Основная проблема в качестве собственника. Менеджмент в России на многих государственных унитарных предприятиях часто неподконтролен государством. Государство самоустранилось от процесса управления, а если и пытается управлять своей собственностью, то часто это делает крайне неэффективно. Ощущается острый дефицит высококвалифицированных менеджеров, и даже когда они есть их вряд ли допустят до управления на государственном предприятии, т.к. при существующей системе управления государственными предприятиями необходимо потратить несколько лет для того, чтобы менеджера оценили должным образом.

Проблемы экспорта продукции ОПК заключаются в отсутствии внутреннего спроса и стремительного старения экспортного потенциала ОПК. «То, что не принято на вооружение в стране, крайне неохотно покупают за её пределами. Считается, что только национальные вооружённые силы могут обкатать технику и при необходимости заставить её работать»,- утверждает Сергей Недорослев.

Другой аспект этой проблемы – стремительное старение экспортного потенциала ОПК. Россия торгует в основном «платформами» военной техники, а этот рынок просто исчезает на глазах. В рамках многочисленных офсетных и лицензионных соглашений технологии производства платформ постепенно широко распространяются. Стремительно растёт другой рынок – электронных, оптических и других подсистем.   

Именно поэтому от государства требуется чёткая программа вооружений, которая должна быть техническим отражением чёткой военной доктрины.

Ещё одной актуальнейшей проблемой ОПК, связанной с государственной стратегией, является проблема сохранения научной школы.

Длительное отсутствие господдержки российских военных учёных и конструкторов уже сильно проредило их ряды. Если в 1990 году средний возраст персонала в оборонке составлял 39 лет, - то сегодня – 58. Число работающих докторов наук сократилось в 1,7 раза, кандидатов – в 1,6. Госразработок осталось на 3 – 5 лет. Работающим сейчас оборонщикам просто некому передавать свой опыт.

Всё последнее десятилетие структура военных расходов была такой: 75 – 80% на содержание войск, 10 – 15% на НИОКР, остальные 5 – 10% приходились на гособоронзаказ. Мировому опыту соответствует другое соотношение – 40/40/20. То есть необходимо увеличить расходы на НИОКР в полтора – два раза и в четыре раза – на гособоронзаказ.

В бюджете 2001 года расходы на НИОКР были пересмотрены в сторону увеличения на 40%, но этого явно недостаточно.

По планам правительства из 1700 предприятий ВПК останется 400 – 500 холдингов, финансируемых государством. На заседании кабинета министров 11 мая было принято решение о реструктуризации авиационной промышленности путём формирования двух крупных универсальных самолёто-вертолётостроительных комплексов (СВСК) холдингового типа и нескольких специализированных (по двигателям, вооружению и т.д.) комплексов поменьше. По утверждениям чиновников состав СВСК – 1 и СВСК – 2 были сформированы по принципу сложившихся связей. И если у СВСК – 1 естественным ядром является РСК «МиГ»,  то в отношении СВСК – 2 с потенциальным ядром комплекса – АВПК «Сухой» ещё не всё ясно. Формально входящие в него АПО в Иркутске и Комсомольске – на – Амуре проводят совершенно самостоятельную политику. Неясно как будет позиционирована к СВСК – 1 и СВСК – 2 группа компаний «Каскол», т.к. контролируемые ей предприятия оказались по решению чиновников в разных комплексах. Впрочем, особого вреда от этого постановления ожидать не стоит. Как заявил Илья Клебанов «не ожидается никакого силового давления и никаких директивных решений, да они и невозможны в самом деле».

Ещё одной серьёзной проблемой является взаимодействие транснациональных корпораций с российской наукой и наукоёмкими отраслями отечественной промышленности, «оно приобретает явно односторонний … характер. Например, транснациональные корпорации запатентовали сотни российских изобретений, применяемых на самых современных образцах военной техники … масштабы «патентной агрессии» против России достигают огромных размеров. В результате этого Россия может столкнуться с весьма серьёзными правовыми проблемами при продвижении своего новеёшего наукоёмкого оружия на мировой рынок».

Проблемы вооружённых сил.

В начале ноября 2000 года Совет безопасности России подвёл черту под дискуссиями о военной реформе, продолжавшиеся с большей или меньшей степенью интенсивности все последние десять лет. Плачевное состояние вооружённых сил признают и сами военные, сделавшие горький вывод о том, что в ближайшей перспективе Россия будет не способна «вести крупномасштабную войну обычными средствами». Как признал секретарь Совета безопасности Сергей Иванов, «людей в погонах в России сейчас около трёх миллионов – это непосильная ноша для нашей экономики». Из общего состава силовых структур, где сегодня числятся 2 млн. 360 тысяч военных и 960 тысяч гражданского персонала, должны быть уволены около 600 тысяч. В том числе армия и флот, где под ружьём находятся около 1 млн. 200 тысяч, потеряют 365 тысяч штыков, а другие войска – чуть больше 100 тысяч. В России на одного солдата два командира и три гражданских.

Согласно принятой Концепции безопасности страны, необходимо довести уровень расходов на оборону и безопасность до 5,1% от ВВП, и эта цифра в бюджете превышена: на оборону направляется 3,41%, на безопасность – 1,85%. Более трети расходной части бюджета 2001 года направлено на оборону и безопасность. Больший упор делается именно на безопасность. Антитеррористическая операция вЧечне стоит очень дорого для российского бюджета. Плохо то, что эта статья расходов будет ещё долго тормозить экономику России. Как ни парадоксально, она выгодна обеим воюющим сторонам. Это своего рода высокооплачиваемая работа, где российский контрактник получает большие деньги за наведение конституционного порядка на территории Чеченской республики – федерального субъекта РФ, а террористу хорошо оплачивается убийство российских солдат и офицеров. В безусловном проигрыше оказывается Россия, кроме экономических несущая людские и духовные потери. С теми контрактниками и срочниками, кто благополучно выполняют свою работу и возвращаются живыми в Россию необходимо проводить долгую психологическую реабилитацию, иначе они могут не приспособиться к мирной жизни и рано или поздно неадекватно среагируют на стрессовую ситуацию.

Но вывод войск из республики нанёс бы серьёзный удар по единству и территориальной целостности РФ. Ещё Макиавелли писал, что для удержания захваченной территории необходимо либо организовывать на её территории крупные военные поселения, либо переносить туда столицу государства. Так как депутаты скорей всего не захотят жить и работать в разрушенной республике, то остаётся первый вариант развития событий. В настоящее время существуют и другие, прежде всего экономические рычаги воздействия на данную проблему. Чем быстрее будут созданы рабочие места на территории Чечни, задействованы законы РФ, и обезврежены источники, вызывающие открытую конфронтацию, тем больше шансов на стабилизацию ситуации.

В настоящий момент чтобы иметь боеспособную армию России необходимо выйти на уровень 800 тысяч человек, если её кормить, учить и вооружать по мировым стандартам. Очень раздуты инфраструктуры тылового, технического, медицинского обеспечения, сеть вузов. Ни для кого не секрет, что наличие военной кафедры в институте – это способ уклонения от армии.

В СССР был один генеральный штаб ВС, который координировал всех, включая внутренние и пограничные войска. Генеральный штаб ВС ситуацией в других войсках не владеет. При передаче несколько лет назад внутренних войск в ведение МВД (для обхода подписанного договора об обычных вооружениях в Европе) были сохранены прежние формирования МВД. Получилась чрезвычайно разбухшая структура. По количеству милиционеров на 100 тысяч населения мы перегнали многие промышленно развитые страны. Это связано с чрезвычайно низкой эффективностью работы данных служб.

40% всего личного состава армии расположены в Московском военном округе, в радиусе 70 километров от столицы. В армии 12 тысяч котельных, половина из них никакого отношения к отоплению воинских частей не имеет, но в каждой работают солдаты или гражданский персонал.

В большинстве воинских частей одна и та же картина – пьяные прапорщики, всё разворовано, полный развал. Вызвано это тем, что государство последние десятилетие просто старалось не замечать армию и её проблемы, считая что если не замечаешь, то и денег платить не нужно. Принцип призыва восемнадцатилетних мальчишек со школьной скамьи привёл к тому, что те кто может, – уклоняются от службы поступая в институт, или просто откупаясь. В результате в армию попадают деревенские дети и правонарушители, которым предлагают на выбор – либо сесть, либо отслужить. И порядки в армии, а некоторых частях, мало отличаются от порядков на зоне. Это вызывает стойкое нежелание служить у молодежи, не желающей погибнуть, стать инвалидом, или просто потерять впустую два года жизни. Если же человек по своим убеждениям идёт в армию или в воинское училище с намерением связать свою жизнь с военной службой, то он должен быть готов к бедной, одинокой жизни (девушки редко выходят замуж за малообеспеченных).

Некоторые предлагают перейти на профессиональную армию, но это было бы достаточно рискованным шагом. Единственная гарантия, что армия не пойдёт против своего народа, это его дети, которые в ней служат. Профессиональная армия – очень опасное оружие, и в демократическом государстве вооружённые силы должны быть поистине народными. Профессионал (наёмник), по определению служит за деньги, и если ему предложат больший контракт, – он может не устоять. Иностранцы явно превосходят нас по финансовым возможностям. Израиль, Германия, Швейцария не имеют профессиональных армий и не собираются их заводить. В США и Англии ВС давно формируются по контракту, но у этих стран особое географическое положение – им этого достаточно. Во Франции существует промежуточный вариант: есть части постоянной боевой готовности, в которых служат профессионалы – это контрактники, и есть система подготовки населения, - призыв на четыре-шесть месяцев. Людей учат, с какой стороны держать за автомат, куда нажимать. Вопрос с профессиональной армией остаётся открытым.