Корифей экономики Карл Маркс

Исследователь вводит понятие противоречивых классовых  позиций, которые находятся между  классом пролетариата и классом  капиталистов. Райт исходит из того, что поскольку в современном капитализме процесс производства усложнился, явление собственности разложилось на составляющие. Для выполнения функций планирования и контроля сформировались особые — промежуточные — слои, к которым относятся топ-менеджеры, технократы и мастера. Не владея средствами производства, они образуют слои в общественной структуре, которые располагаются между классом капиталистов и классом пролетариев. Последние же отличаются тем, что на них не распространяется ни одна из составляющих собственности.

Автор статьи «К критике теории депролетаризации»  Е.П. Феденко подходит к проблеме критериев выделения классов  с другой стороны.  
 

Он исходит  из определения эксплуатации как  присвоения результатов чужого труда. Феденко считает, что «количественное соотношение предоставляемого товаропроизводителем обществу абстрактного труда, овеществленного в форме товаров и услуг и получаемого взамен от него абстрактного труда в денежной форме, — вот та основа, на которой должно проводиться классовое разграничение профессиональных групп. Если первое больше второго — мы имеем дело с пролетариатом, если меньше — с буржуа» . Утверждая зависимость классовой принадлежности от соотношения вложенного в производство и полученного в виде зарплаты абстрактного человеческого труда, Феденко четко делит общество на пролетариев и буржуа. На первый взгляд, такой количественный подход не противоречит логике. Действительно, если работник получает больше абстрактного человеческого труда, чем он вложил в производство, значит, он совершает с обществом неравный обмен и — эксплуатирует тех, кто вкладывает в производство больше труда, чем получает. В том случае, если присваивающий результаты чужого труда не является владельцем средств производства и работодателем и не эксплуатирует конкретных рабочих, он все равно косвенным образом является эксплуататором. Феденко называет его буржуа. Но насколько такой взгляд оправдан?

Чтобы ответить на этот вопрос, представляется, что  необходимо посмотреть на «косвенную эксплуатацию» исторически. Надо понимать, что «косвенная эксплуатация» не является отличительной чертой современного капитализма. Аналогичное положение «косвенных эксплуататоров» всегда занимали государственные чиновники, полицейские, армейские офицеры, депутаты. Не являясь капиталистами, они получали жалование, позволявшее им вести образ жизни буржуа. Маркс выделял эту группу как особую, называя их непроизводительными работниками. Здесь важно понимать, что непроизводительность определяется не тем, трудится ли представитель какой-либо профессии или ведет праздный образ жизни, а тем, чем для капиталиста является его труд. Так, в случае промышленных рабочих, уборщиков, учителей и врачей частных клиник, основная функция этих работников состоит в том, чтобы вкладывать свой труд в производство продукта, который будет продан по стоимости, превышающей стоимость вложенной в его изготовление рабочей силы.

Что касается чиновников и других представителей привилегированных  профессий, они необходимы капиталу для поддержания системы господства. Они выполняют функцию капиталистов по организации общественного производства в интересах капитала. Здесь важным моментом является то, что отношения между этими служащими и владельцами средств производства не вполне капиталистические. Это не отношения между трудом и капиталом, т.к. их главным моментом является не создание прибавочной стоимости, а поддержание системы.

Соответственно, зарплата таких служащих не связана  с минимумом, необходимым для  поддержания жизни и воспроизводства, как происходит в случае рабочих.

Аналогично, работа высшего менеджмента состоит  в выполнении капиталистических  функций, и Эрик Райт показывает, как  конкретно это происходит: функция  контроля над производством отделяется от функции непосредственного владения. Из этой функции как раз и вырастает высокая, и, возможно, непропорциональная трудовому вкладу, заработная плата менеджеров. Но верно ли доводить аналогию до конца и считать высокооплачиваемых менеджеров непроизводительными работниками? Ведь, в отличие от чиновников, менеджеры непосредственно заняты на капиталистическом предприятии и участвуют в производстве продукта. От их трудового вклада, от того, как они скоординируют производство, зависит прибыль капиталиста, который за это платит им зарплату.

Конечно, надо признать, что в отличие от рабочих, эти работники непосредственно не воздействуют на объект труда. Но также непосредственно на него не воздействуют и уборщики, и электрики, и буфетчики, и операторы компьютеров... Очевидно, таким образом, что грань между производительными и непроизводительными работниками проходит не по линии непосредственного и опосредованного участия в производстве. Критерий производительности/непроизводительности работника связан ни с чем иным, как с производством прибавочной стоимости. А понятие «прибавочная стоимость» имеет смысл только тогда, когда имеет место «необходимый труд», т.е. труд, производящий эквивалент минимально необходимых средств для поддержания жизни и воспроизводства рабочего. Таковы господствующие отношения между трудом и капиталом при капитализме, таковы капиталистические отношения.

Во взаимодействии же между высшим менеджментом и капиталистом надо говорить о компоненте некапиталистических  отношений. Исходя из того, что основная функция менеджера состоит в  «производстве производства», причем, непременно в его капиталистической форме, исходя из осведомленности высшего менеджмента об эксплуататорском механизме этого производства, чисто капиталистические отношения между топ-менеджерами и капиталистами не могут воплотиться в жизнь. В противном случае, знания и осведомленность менеджеров при первом конфликте обратились бы против капитала. Чтобы обеспечить свое господство, капитал нуждается в привилегированной прослойке, зарплата которой не соотносится с минимально необходимыми средствами для поддержания жизни, а определяется уровнем жизни класса капиталистов, из которого функционально вырастает эта прослойка. В этом смысле топ-менеджеры не являются производительными работниками и пролетариями.

Что касается менеджеров среднего звена, мастеров и супервайзоров, их положение также представляется двойственным. Почему их зарплата превышает зарплату рабочих? По той ли причине, что их труд более сложен и их образование стоит дороже, или же, хотя бы в какой-то мере, по той причине, что капитал отдает им часть своих функций, как в случае топ-менеджеров? Если последнее верно, получается, что, укрупняясь, капитал создает новые прослойки работников, которые исполняют его функции, и с которыми он устанавливает «частично некапиталистические» отношения (т.е. отношения, которые не строятся вокруг соотношения необходимого и прибавочного труда).

Тем не менее, в  современном мире далеко не все работники, участвующие в организации, планировании и контроле над производственным процессом, могут быть отнесены к привилегированным прослойкам. Дело в том, с укрупнением капитала, перечисленные функции усложняются и расщепляются, в том числе, на элементарные операции, как, например, ввод данных в компьютер. Таким образом, некоторые категории «белых воротничков» выполняют настолько отдельный фрагмент функции капиталиста, что не воспринимают этой функции в целом, не осознают ее как функцию. Часто такие работники заняты монотонным трудом, не требующим специального образования, трудом, который едва ли может называться умственным, несмотря на такие его атрибуты, как, например, компьютеры. Они рекрутируются из низших общественных слоев и получают зарплаты, не превышающие зарплат традиционных пролетариев — «синих воротничков». В этом состоит процесс пролетаризации труда — превращения все большего числа видов труда в труд на капиталиста, а также сопряженный с этим переход в ряды пролетариата тех общественных групп, которые ранее либо не были задействованы в капиталистическом производстве, либо занимали промежуточное положение. Пример пролетаризировавшихся работников последнего десятилетия приводит Карла Фриман в статье, посвященной работникам оффшорного предприятия в Барбадосе. Автор статьи называет компьютерных операторов, вводящих в систему данные с квиточков авиабилетов, «розовыми воротничками», т.к. подавляющее большинство среди них составляют женщины, которые работают за более низкую зарплату, чем мужчины.

Таким образом, структурные изменения, вызванные  изменением объемов капитала, выражаются как в создании дополнительных межклассовых противоречивых прослоек, так и в вовлечении в процесс «производства производства» низших слоев общества на чисто «пролетарских правах». Грань между межклассовыми прослойками и «чистыми пролетариями» размыта и, в любом случае, если пытаться ее определить, необходимо обращаться к конкретным условиям того или иного производства.

Что касается Феденко, то он пытается избежать межклассовых прослоек. На мой взгляд, ошибка автора статьи «К критике теории депролетаризации»  заключается в том, что, руководствуясь мотивом во что бы то ни стало разделить общество на два класса «без остатка», он забывает о самом смысле такой категории как классы. Ведь суть этой категории марксистского анализа состоит в том, чтобы посмотреть на реальные социальные отношения с позиции отношений экономических. Марксизм выявляет связь между социальными чертами реальных общественных группировок и их положением в системе производственных отношений. Феденко же имеет дело с двумя абстрактными классами, социальные черты которых он никак не обозначает. К тому же, как высчитать количество произведенного и потребленного общественного продукта?

Если идти от реальных общественных группировок, то необходимо признать, что в современном  капитализме — прежде всего, в  развитых и «постсоциалистических» странах — границы классов более размыты по сравнению с эпохой первоначального накопления капитала, которую описывал Маркс. Слой людей, живущих на зарплату — неоднороден, и, действительно, факт отсутствия средств производства в некоторых случаях сочетается с непропорциональным потреблением общественного продукта. Тенденция к все большему расхождению общества на два противоположных класса, описанная в «Манифесте», не выразилась в абсолютном разделении населения на капиталистов и пролетариев. Таким образом, необходимо признать, что эксплуатация при капитализме носит сложный, многослойный и интернациональный характер. Поэтому «искусственное» разделение общества на классы «без остатка», является ложным шагом исследователя, ошибочно полагающего, что он следует логике теории Маркса. При всем при этом, однако, основным критерием разделения общества по-прежнему остается отношение к средствам производства.

Что касается дополнительных критериев для выделения современного пролетариата, здесь исследователь должен четко представлять, зачем он выделяет этот класс. В приведенных в данной главе вариантах классификации получалось так, что ученые решали вопрос о том, что представляет из себя современная эксплуатация и, соответственно, в чем отличие эксплуатируемого класса в настоящий момент времени от того, чем он был полтора века назад. В результате получались различные, часто европоцетричные, модели общественной системы, в которых выделялось либо исключительно два полюса, либо два полюса и несколько промежуточных зон. При этом, задача исследований сводилась к тому, чтобы найти и применить непротиворечивые критерии для описания этой структуры.  

Между тем, теория Маркса о пролетариате вмещает в  себя больше, чем просто выведение  положения этого класса из механизма капиталистической эксплуатации. Не менее важной стороной понятия «пролетариат» является его революционность. По большому счету, если рассматривать пролетариат и ничего не говорить о его революционной роли, выделение и определение границ этого класса теряет смысл. Важно понимать, что революционность пролетариата не просто случайная гипотеза Маркса, или «приложение» к его теории, а вывод из анализа капиталистической формы производственных отношений. Этот вывод получается в результате диалектического рассмотрения общества, взятого в его развитии, и это отличает Маркса от многих современных исследователей, ограничивающихся статичным взглядом.

Из чего Маркс  выводит революционность пролетариата? В цитированной ранее работе «К критике  гегелевской философии права», он связывает революционность с «радикальными цепями», угнетением, доведенным до абсолюта, невозможностью добиться каких-либо прав. Как пишет Маркс, пролетариат «не может себя эмансипировать, не эмансипируя себя от всех других сфер общества и не эмансипируя, вместе с этим все другие сферы общества» . Из невозможности выхода из создавшегося критического положения в рамках капитализма выводится историческая необходимость революции. Возможность этой революции связывается с наличием класса, ничего не получающего от этой системы, класса, которому, говоря словами «Манифеста Коммунистической партии», «нечего терять кроме своих цепей» .

Как я попыталась показать в предыдущем изложении, нищета пролетариата важна не как таковая, а как следствие законов функционирования капитала, увеличивающего расстояние между полюсами общественной системы. Это расхождение продолжается постоянно, но с определенного момента оно стало выражаться в форме империалистической эксплуатации, а не только росте неравенства внутри стран. Международный потенциал капитализма был одной из причин образования привилегированных слоев наемных рабочих, обуржуазивания их. Об этом писал еще Энгельс в 1858 году в письме Марксу, которое Ленин цитирует в работе «Империализм как высшая стадия капитализма»: «Английский пролетариат фактически всё более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно» .