Что такое политическая
экология?
Проблематика
политической экологии
Для политической
экологии как отрасли знаний ключевыми
представляются три проблемы: ограниченность
ресурсов и их неравномерное распределение;
взаимосвязь между индустриализацией
и нагрузкой на окружающую среду;
и, наконец, загрязнения и отходы
производства. Именно такой порядок
рассмотрения проблем наиболее логичен
с точки зрения производственного
цикла. Все три проблемы присутствуют
в том или ином виде в упомянутой
монографии, но последовательность их
рассмотрения не вполне понятна, равно
как не всегда можно принять их
определение. Поэтому представим здесь
иное видение.
Наиболее очевидная проблема
– ограниченность ресурсов и
их неравномерное географическое
распределение. Дискуссии об исчерпаемости
полезных ископаемых и ресурсов биосферы
идут давно. Изначально это касалось нефти
и природного газа, что повлекло за собой
принятие мер по энергосбережению, а также
разработке так называемых новых источников
энергии (в т.ч. атомной и возобновляемой).
Казалось, с развитием технологий и дематериализацией
экономики решение проблемы становится
более вероятным. Но на смену дискуссии
об углеводородах пришли дебаты по редким
материалам и редкоземельным металлам.
Показательно, например, что 17 июня
2010 г. в Европейском союзе были
представлены результаты двухлетнего
исследования устойчивости снабжения
природными ресурсами. В рамках
исследования 14 компонентов (главным
образом редкоземельные металлы)
были классифицированы в качестве
критически важных для современных
высокоточных приборов и энергосберегающих
технологий.
Соответственно встает вопрос
о гарантиях бесперебойности
снабжения. Например, в сентябре
Китай ввел эмбарго на поставки
редкоземельных металлов в Японию
в ответ на арест траулера,
который вел промысел в спорной
акватории Восточно-Китайского моря.
Китай контролирует производство целого
ряда важных видов сырья (сурьмы, плавикового
шпата, галлия, германия, графита, индия,
магния, редкоземельных металлов, вольфрама
и др.). С 2005 г. Пекин ужесточает экспортную
политику, а к 2015 г. планируется вовсе запретить
их продажу за рубеж (прежде всего диспрозия,
тербия, тулия, лютеция и иттрия). Цель
– привлечь предприятия по производству
передовой техники на свою территорию.
В результате могут пострадать компании
ЕС.
Помимо теоретических исследований,
Евросоюз присоединился к иску
Соединенных Штатов в ВТО в
отношении экспорта редкоземельных
материалов из Китая. Конгресс
США и Европарламент намерены
взаимодействовать по этому вопросу,
дабы добиться максимального
резонанса и оказать давление
на Пекин. Таким образом, теоретические
разработки уже получили практическое
преломление. Этот пример доказывает,
что проблема ограниченности
природных ресурсов не исчезнет
с совершенствованием технологий,
а скорее будет приобретать
новые измерения.
Ограниченность ресурсов касается
не только полезных ископаемых,
но также водных ресурсов, древесины,
кислорода, земельных площадей. Например,
для развития того же биотоплива,
которое, как предполагается, со временем
заменит нефть и нефтепродукты, необходимы
обширные пахотные территории, причем
Европейский союз, поставивший целью к
2020 г. производить 10% топлива из биоисточников,
необходимыми землями не обладает. Это
будет подталкивать его к поиску новых
схем сотрудничества со странами Африки
и Латинской Америки (прежде всего Бразилией).
Еще одной иллюстрацией могут
послужить леса. Они неравномерно
распределены по поверхности
планеты, но при этом способствуют
выработке кислорода и снижению
СО2 в атмосфере всей Земли. Надо ли это
учитывать в переговорах по новому режиму
сокращения эмиссий парниковых газов
в атмосфере? Позволяет ли это России,
как пишет Николай Клюев, претендовать
на звание «ведущей экологической державы»?
Как оформить это в политико-правовых
терминах, и какие возможности это открывает
для сотрудничества и создания коалиций,
например, с другим лесным гигантом –
Бразилией?
Вторая проблема политической
экологии связана с уровнем
промышленного развития, совершенствованием
народного хозяйства и соответствующей
нагрузкой на окружающую среду.
Любые новые производства способствуют
возрастанию такой нагрузки. Дематериализация
экономики развитых стран Запада означает,
как известно, перенос производства (включая
грязные технологии) в развивающийся мир.
Получается, что загрязнения приходятся
на одни страны, а все блага от использования
соответствующих товаров достаются гражданам
других, представителям так называемого
«золотого миллиарда».
С другой стороны, размещение
производства передовых технологий
вблизи природных ресурсов (как
в упомянутом выше примере
с Китаем) меняет современный
экономический (а со временем,
возможно, и политический) баланс
в мире, создает новые рабочие
места и повышает благосостояние
развивающихся и новых индустриальных
стран. В результате они получают
импульс к развитию, даже если
на них не приходится (пока) основной
объем потребления. Стратегия
размещения производств передовых
технологий может послужить альтернативой
концепции «золотого миллиарда».
В этой связи и России имеет
смысл задуматься о том, чтобы
экспортировать не сырье, а
продукты его переработки и
готовые товары. Тем более что
наша страна не только занимает
ведущее положение по запасам
нефти и природного газа, но
и контролирует добычу металлов
платиновой группы (платина, палладий,
иридий, родий, рутений, осмий), критически
важных для современных технологий.
Наконец, третья проблема –
загрязнение окружающей среды.
Наиболее известны дебаты о
сокращении выбросов газов, вызывающих
парниковый эффект, в том числе
призывы к созданию международного
режима, который будет регулировать
эмиссии после 2012 г., когда закончится
действие Киотского протокола.
Сегодня основные выбросы приходятся
на долю Китая и США. Эти
страны расходуют не только
биосферные ресурсы, принадлежащие
им, но и достояние других народов.
Однако, как известно, вопрос имеет
и историческую составляющую: на
протяжении нескольких столетий
большая часть эмиссии углекислого
газа приходилась именно на
страны Запада, а Китай и другие
новые индустриальные державы
ныне только догоняют «золотой
миллиард» по уровню промышленного
развития и, соответственно, выбросов.
На климатическом саммите ООН
в Копенгагене в декабре 2009
г. крупные игроки не пришли
к согласию, какой принцип следует
положить в основу при распределении
нагрузки по сокращению эмиссий
парниковых газов на период 2013–2020 (2050)
годов. Если возобладает точка зрения
об исторической ответственности, тогда
большую часть усилий с обязательными
высокими ассигнованиями и программами
помощи развивающимся странам придется
взять на себя Западу. Если же точкой отсчета
послужит современный уровень загрязнения,
то расходы на снижение выбросов парниковых
газов придется существенно увеличить
как раз развивающимся странам. Важно
также и то, как будут рассчитываться обязательства
по снижению эмиссий: в абсолютных цифрах
по отношению к 1990 г., как предлагают в
западных столицах, или в значениях снижения
удельного веса СО2 на единицу продукта,
как требует Пекин.
Принятие соответствующих решений
непосредственно повлияет на
экономическое развитие всего
мира: это и удорожание производства,
и способность создавать новые
экологичные технологии и завоевывать
рынок для них. Но исход переговоров –
это также (если не преимущественно) вопрос
политический: кому из участников удастся
пролоббировать свое видение нового режима,
включить аспекты, которые будут способствовать
повышению их статуса в мировой иерархии,
как политической, так и экономической.
Сценарий конференции в Копенгагене наглядно
показал, как собственно экологические
вопросы уступают место чисто политическому
торгу ведущих игроков за статус. А, например,
Евросоюз, который не без оснований считает
себя флагманом климатического процесса,
оказался попросту оттеснен от процесса
принятия решений Вашингтоном и Пекином.
Впрочем, решений не удалось принять все
равно.
Проблема загрязнения имеет и
иные измерения. Например, издержки,
связанные с загрязнением почвы,
зачастую затрагивают не только
территорию того государства,
где оно произошло, но и соседние
страны. Аналогичные последствия
влечет за собой и нарушение
экосистемы водоемов. Широко известно,
например, что наибольшую меру
ответственности за загрязнение
Балтийского моря несут отнюдь
не прибрежные государства, а
Великобритания, отходы которой
попадают сюда по системе океанических
и морских течений. Из той
же серии и нарастающий конфликт
между Москвой и Пекином относительно
пограничных вод, где основным
загрязнителем выступает Поднебесная,
а России приходится сталкиваться
с негативными последствиями
хозяйственной деятельности по
другую сторону границы.
Наконец, нельзя не упомянуть
проблему хранения или переработки
отходов, в том числе и радиоактивных.
С ней тесно переплетается
тема ввоза в Россию отработанного
ядерного топлива, которое иногда
ошибочно относят к категории
отходов. Между тем, по мере
истощения запасов урана оно
может стать одним из источников
преодоления ресурсного дефицита.
Однако неясно, насколько подобная
перспектива оправдывает риск
хранения облученных материалов.
Таким образом, в основе политической
экологии лежат три проблемы,
которые можно связать с производственной
цепочкой: распределение ресурсов
по земной поверхности и их
ограниченность, развитие народного
хозяйства и нагрузка на окружающую
среду, и, наконец, проблема
загрязнения и отходов. Все
три аспекта тесно взаимосвязаны
и нередко обуславливают друг
друга. (Упомянутый пример с отработанным
ядерным топливом – убедительная
иллюстрация.)
Политический конфликт вокруг
биосферных ресурсов может возникнуть
вследствие нерешенности любого
из этих вопросов. Причем реальна
угроза его перерастания в
открытое противостояние, враждебность
и соперничество за право определить политико-правовой
и хозяйственный режим в той или иной области.
Предмет политической экологии: теория
связи биосферных ресурсов и политики
Определившись
с проблематикой политической экологии,
рассмотрим параметры связи между
охраной окружающей среды и политикой.
Андрей Буровский и Сергей Якуцени убеждены,
что охрана окружающей среды и использование
биосферных ресурсов настолько важны
теперь для мирового развития и международного
взаимодействия, что политическая экология
полностью отменяет политическую экономию.
Однако более правомерно говорить
не о вытеснении политэкономии,
а о том, что пара «политика
– экономика» дополняется третьим
параметром – экологией. И
здесь возникает принципиальный
теоретический вопрос, ответ на
который позволяет выстроить
как абстрактные концептуальные
рассуждения, так и стратегию
государства. Что является независимой,
а что зависимой переменной
в треугольнике «политика –
экономика – экология»? Здесь
возможны как минимум четыре
интерпретации, для формулирования
которых можно воспользоваться
элементами теории международных
отношений.
Первая будет следовать школе
(нео)реализма, согласно которой только
интересы государства и увеличение его
мощи определяют действия того или иного
правительства на мировой арене. В этом
случае доминантой становится политика
суверенного государства, а экономика
и экология низводятся до подчиненного
положения, выполняя функцию зависимой
переменной. Главной задачей является
максимизация влияния и силы государства,
проведение в жизнь его интересов (вне
зависимости от того, определяются ли
они как заранее заданные и неизменные,
или, если следовать неоклассическому
реализму и либеральному межгосударственному
подходу, как итог внутренних прений между
различными группами влияния).
Это наиболее устоявшаяся взаимосвязь
в треугольнике «политика –
экономика – экология». Большая
часть истории, да и новейшего
времени прошла именно под
таким знаком. Можно приводить
и многочисленные примеры уничтожения
почв и питьевых запасов при
столкновениях и войнах, и колониальную
эксплуатацию, и современные концепции
стран – импортеров природных
ресурсов, и ответ на них со
стороны экспортеров нефти, природного
газа и иных ископаемых (в виде
создания различных картелей).
Второй подход к выявлению
зависимой и независимой переменных
в нашем треугольнике назовем
либеральным институционализмом, если
следовать устоявшимся дебатам в теории
международных отношений. В этом случае
мы имеем дело с политикой, экономикой
и экологией как тремя независимыми сферами.
При этом функцией политики будет создание
институтов для решения общих проблем,
для сотрудничества стран и народов в
экономике и охране окружающей среды.
А взаимодействие на основе созданных
институтов, в свою очередь, будет изменять
характер политики, стимулировать страны
к мирному сосуществованию и сотрудничеству
по всем направлениям. При этом само взаимодействие
должно исходить как из логики охраны
окружающей среды, так и из экономических
интересов.