Некоторые вопросы денежных обязательств в практике МКАС при ТПП РФ

Некоторые вопросы денежных обязательств
в практике МКАС при ТПП РФ

Некоторые вопросы денежных обязательств в практике МКАС при ТПП РФ

Т.П. Лазарева

кандидат юридических наук,

ведущий научный сотрудник Института законодательства

и сравнительного правоведения при Правительстве РФ,

арбитр МКАС при ТПП РФ

Денежные обязательства, вытекающие из внешнеэкономических контрактов, на различных этапах являлись предметом особого изучения, что обусловлено спецификой этих отношений, связанной с использованием валюты в сфере международных расчетов в качестве средства платежа. В частности, обращалось внимание на влияние, которое оказывают на исполнение денежных обязательств нестабильность валют, в которых ведутся расчеты между контрагентами, и связанные с этим девальвационные процессы, устанавливаемые государствами меры валютного регулирования и т.д.

Как показывает современное развитие международных торговых отношений, поднятые в свое время проблемы продолжают оставаться актуальными. Они находят решение в международно-правовых документах различной правовой природы, национальном законодательстве отдельных стран, включая Россию, а также в правоприменительной практике, о чем, в частности, свидетельствует практика разрешения споров в МКАС при ТПП РФ (МКАС).

1. Исполнение денежного обязательства охватывает широкий круг вопросов, включающий определение срока, места, валюты платежа, порядка начисления процентов на сумму задолженности в случае просрочки платежа и т.д. Для денежных обязательств, вытекающих из внешнеэкономических контрактов, особое значение имеет определение валюты платежа, учитывая, что хотя бы для одной из сторон контракта она является иностранной валютой. Этим обусловлено, что уже при заключении контракта стороны должны учитывать различные по своей природе правовые нормы, относящиеся к сфере как частного, так и публичного права. В частности, должны учитываться межгосударственные договоренности, устанавливающие режим торговли между отдельными странами, к которым относятся межправительственные соглашения о международном торговом и экономическом сотрудничестве и протоколы о товарообороте, иные межгосударственные соглашения. Указанные соглашения, как правило, не содержат материальных гражданско-правовых норм, однако предопределяют контрактные условия, обязывая при этом стороны контракта учитывать предписания, относящиеся к использованию в расчетах между хозяйствующими субъектами договаривающихся сторон определенной валюты и форм платежа. В качестве примера можно привести решение по одному из дел, рассмотренных МКАС. Так, указанным судом было отклонено ходатайство пакистанской фирмы об удовлетворении ее требования к российской организации в свободно конвертируемой валюте, поскольку согласно контракту платежи за товары производились в пакистанских рупиях в рамках погашения кредитов, предоставленных Пакистану. Мотивировано такое решение было тем, что, признавая обязанность покупателя оплатить товары, арбитраж не вправе изменить согласованный сторонами порядок их оплаты в счет погашения соответствующих межгосударственных кредитов[1].

Необходимо иметь в виду и национальные правила валютного и экспортного контроля, устанавливающие ограничения относительно перевода денежных средств за рубеж либо расчетов по контрактам в определенной валюте.

Воздействие на формирование договорных условий норм валютного законодательства в современной литературе иногда приводит к выводу, что «валютное регулирование не имеет на сегодня ни ярко выраженной частноправовой природы, ни чистой публично-правовой»[2].

Вместе с тем нельзя не учитывать, что использование в качестве средства платежа иностранной валюты подчиняется общим правилам подлежащего применению права, установленным для денежных обязательств. Взаимодействие юридически неоднородных правоотношений, вытекающих из норм публично-правового характера и из контракта, при этом не приводит к их смешению, поскольку участниками указанных отношений являются различные по своей природе субъекты, а иностранная валюта в контракте выполняет функцию денег и рассматривается как средство платежа. Выбор валюты денежного обязательства в целях платежа в подобных случаях хотя и ограничивается валютными предписаниями, однако осуществляется самими сторонами внешнеэкономического контракта.

Это, в частности, подтверждается правовыми нормами, подлежащими применению к договору международной купли-продажи, а также международной торговой практикой. Как вытекает из общего положения ст. 53 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (Венская конвенция), цена должна быть уплачена «в соответствии с требованиями договора и Конвенции». В свою очередь в Типовом контракте МТП международной купли-продажи готовых изделий, предназначенных для перепродажи (Публикация № 556 (Е)), который рассчитан на сделки, подпадающие под регулирование Венской конвенцией, содержится готовый формуляр, предназначенный для согласования сторонами конкретных условий контракта купли-продажи, в том числе и условия о валюте платежа (А. Особые условия).

Об осуществлении платежа в валюте, в которой выражено денежное обязательство, говорится в Принципах международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) (ст. 6.1.9–6.1.10), а также в гражданских кодексах разных стран, включая Россию (ст. 317 «Валюта денежных обязательств»).

Возможность выбора сторонами внешнеэкономического контракта валюты денежного обязательства при осуществлении платежей (при отсутствии валютных ограничений) признается в практике МКАС. В тех случаях, когда истец заявлял требования об уплате долга в одной валюте, а договорными условиями предусматривался платеж в иной валюте, МКАС в отдельных случаях отклонял такие требования, даже если они соответствовали установленным валютным правилам. Так, при рассмотрении одного из споров МКАС пришел к выводу, что, приняв на себя обязательство произвести оплату товара в долларах США, покупатель не имел права без согласия поставщика договариваться с иностранным контрагентом о переводе контракта на бартерную основу или расчетах за товар в национальной валюте страны иностранного контрагента[3].

При разрешении другого спора, участниками которого являлись российская организация и организация КНДР, МКАС признал правомерным осуществление расчетов в иной валюте (долларах США), чем предусмотренная действующими между государствами сторон контракта ОУП СССР – КНДР 1981 г. При этом учитывалось, что указанными ОУП предусматривалась возможность отступления от их положений, в частности, в случаях, если это вызвано спецификой товара или особенностью его поставки, что и было сделано сторонами[4].

2. На практике возможны случаи, когда условие о валюте денежного обязательства четко не сформулировано в самом контракте либо определено таким образом, что платеж не может быть осуществлен в данной валюте. В частности, согласно Венской конвенции и праву отдельных стран (см., например, ст. 55 Венской конвенции, ст. 424 ГК РФ) в договоре международной купли-продажи может не предусматриваться цена, и она подлежит определению на основании критерия «цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары». В договоре также может указываться лишь способ определения цены (на основе «текущей цены», третьим лицом и т.д.), без ссылки на валюту, в которой производится платеж.

Международная торговая практика в подобных случаях допускает возможность исполнения денежного обязательства в местной валюте, делающей платеж возможным, либо использует так называемую «валютную субституцию», предоставляющую право должнику без согласия кредитора заменить иностранную валюту, в которой исчислена сумма долга, местной валютой. Интерес представляют решения, содержащиеся в ст. 6.1.9 и 6.1.10 Принципов УНИДРУА. «1. Если денежное обязательство выражено в иной валюте, чем валюта места платежа, оно может быть исполнено должником в валюте места платежа, кроме случаев, когда: а) эта валюта не является свободно конвертируемой или б) стороны договорились, что платеж должен быть осуществлен в валюте, в которой выражено денежное обязательство.

2. Если для должника невозможно исполнить денежное обязательство в валюте, в которой выражено денежное обязательство, кредитор может потребовать осуществить платеж в валюте места платежа даже в случае, предусмотренном в пункте 1(б)» (ст. 6.1.9).

Статья 6.1.10 также предусматривает, что если денежное обязательство не выражено в какой-либо конкретной валюте, «платеж должен быть совершен в валюте места, где должен быть совершен платеж».

Использование «валютной субституции» в настоящее время допускается правом отдельных стран. В частности, согласно п. (1) § 244 ГГУ «если денежный долг, выраженный в иной, чем евро, валюте, подлежит уплате в пределах страны, то платеж может быть осуществлен в евро, за исключением случаев, когда платеж в иной валюте был прямо обусловлен».

Следует отметить, что отдельные случаи замены иностранной валюты валютой места платежа известны практике МКАС. Так, в исковом заявлении истец просил определить взыскиваемую с ответчика сумму в клиринговых рупиях с переводом ее в доллары США. Однако установленные на межгосударственном уровне расчеты в клиринговых рупиях были в 2001 г. прекращены, и сами спорящие стороны в дополнении к заключенному ими договору определили товар уже в индийских рупиях. При таком положении МКАС признал, что присуждаемую истцу сумму следует взыскать в индийских рупиях, т.е. в валюте места платежа[5].

В то же время, когда в контракте предусматривалось исполнение денежных обязательств в свободно конвертируемой валюте, а требования о платеже иностранными организациями к российским организациям предъявлялись в рублях, МКАС удовлетворял эти требования в предусмотренной в контракте валюте, учитывая при этом неконвертируемость рубля и соответствующие правовые предписания[6].

3. По общему правилу в той же валюте, которая была согласована сторонами контракта при определении суммы платежа, подлежат уплате и платежи, представляющие собой «иные, кроме основного, денежные обязательства» (уплатить проценты годовые, возместить убытки), если только стороны не договорились об ином. В частности, на это обращалось внимание в информационном письме Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 31 мая 2000 г. № 52 «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле» (п. 10)[7].

Таким же образом подходит к решению данного вопроса МКАС. Например, при рассмотрении требований о взыскании суммы основного долга и процентов за пользование чужими денежными средствами указанным судом была применена ст. 395 ГК РФ. При этом суд принял во внимание, что цена, уплаченная в порядке предоплаты, была оплачена в индийских рупиях, и решением МКАС ответчик обязывался возвратить цену в этой валюте. Поскольку в России (месте нахождения кредитора) не существовало ставки банковского процента в индийских рупиях, МКАС учел принятую для таких случаев международную практику, нашедшую отражение в Принципах УНИДРУА, и применил среднюю ставку банковского процента по краткосрочному кредитованию первоклассных заемщиков в отношении валюты платежа в государстве валюты платежа, т.е. в Индии, использовав публикации в Интернете Резервного банка Индии[8].

При рассмотрении другого спора с участием российской и индийской сторон МКАС установил, что требования истца (российской организации) были выражены в индийских рупиях, а требования о взыскании процентов хотя и были выражены в индийских рупиях, однако подтверждались справкой Внешторгбанка России с указанием средней процентной ставки в другой валюте (долларах США). МКАС на основании ст. 395 ГК РФ счел возможным удовлетворить требования о взыскании годовых в индийских рупиях согласно представленной справке, принимая во внимание, что процент ставки с учетом официально опубликованного курса доллара по отношению к индийским рупиям не превышал размера соответствующей процентной ставки в индийских рупиях[9].

4. Исполнение денежного обязательства, выраженного в определенной валюте, ставит вопрос: подлежит ли изменению сумма денежного обязательства, если в период до наступления срока платежа изменились денежные единицы, в которых начислена сумма платежа?

В свое время в правовой литературе проблема, связанная с изменением денежных единиц, в которых выражена сумма платежа, рассматривалась применительно к случаям, когда государство принимало меры по «снижению их металлического содержания» в целях укрепления покупательной силы указанных денежных единиц. При этом подчеркивалось значение принципа «номинализма», согласно которому должник, несмотря на произошедшие в отношении денежных единиц изменения, всегда остается обязанным уплатить ту же самую сумму денежных единиц, которая была начислена в момент возникновения обязательств (т.е. по номиналу)[10]. Принцип нашел отражение в законодательстве разных стран, в том числе и в российском. В ст. 140 ГК РФ предусматривается, что рубль является законным платежным средством, обязательным к приему по нарицательной стоимости.

Он также лежит в основе денежных платежей в случаях, когда сумма платежа по контракту выражена в иностранных денежных единицах.

Вопрос о применении принципа номинализма вставал в связи с распадом СЭВ, в рамках которого организациями участвовавших в нем стран при расчетах по внешнеэкономическим сделкам использовался переводной рубль, впоследствии отмененный. Для Российской Федерации он приобрел особую актуальность после распада Союза ССР, когда на территории бывших союзных республик – в отдельных странах СНГ – вводились национальные валюты. В последние годы он также возникал в связи с введением в странах европейского экономического и валютного союза (ЭВС) единой денежной единицы – евро взамен национальных валют, что нашло широкий отклик в зарубежной литературе, в которой отмечалась важность не только его соблюдения, но и сохранения (продолжения) договорных обязательств между сторонами в условиях изменения проводимой в рамках ЕС валютной политики[11].

Следует отметить, что в тех случаях, когда подобные вопросы возникали в практике МКАС, требования удовлетворялись с учетом указанного принципа. В каждом из рассмотренных дел суд, устанавливая эквивалентность суммы долга и подлежащей выплате суммы платежа, учитывал соответствующие международные договоры РФ, соотношение валюты платежа, предусмотренной в контракте, со свободно конвертируемыми валютами либо с национальными валютами. Так, исходя из принципа «реальной защиты нарушенного права», МКАС в свое время удовлетворил требование истца об уплате долга, выраженного в переводных рублях, в свободно конвертируемой валюте, поскольку расчеты в переводных рублях (использовавшиеся в течение многих лет в расчетах между организациями стран – членов СЭВ) были прекращены[12]. Эквивалентность переводных рублей и свободно конвертируемой валюты в рассматриваемом случае была определена расчетным путем с использованием курса национальных валют.