Следовательно, главную роль играют слова. Тяжелая  жизнь, вечная борьба за заработок, неулыбающиеся и неприветливые лица на улицах - таково теперешнее состояние нашего общества. Избыток проблем в быту требует какой-то разрядки, выплескивания энергии. Поэтому прослушивание песен с острыми социальными текстами не располагает к отдыху, а наоборот, усугубляет чувство отчаяния, навеваемое жизнью. Незамысловатые, едва зарифмованные стишки типа “Ксюша, Ксюша, Ксюша - юбочка из плюша”, сопровождаемые приятной мелодией, расслабляют человека и отвлекают его от проблем насущных. Эти песни можно слушать как фон за едой, во время отдыха, в компании с друзьями. Другое дело рок. 

      Концы не смыкались с началом,

      Когда политрук объяснял тебе жизнь.

      Помнишь, как матери вас провожали?

      Как голосили: “Сыночек вернись!”

      Я знаю, ты сам рвался в пекло.

      Я тебе верю - ты шел до конца.

      Но  чем круче взял, тем страшнее похмелье.

      Когда ты вернулся, ты сжег ордена... 

      Или 

      Перемен требуют наши сердца!

      Перемен требуют наши глаза!

      В нашем смехе и в наших слезах и в пульсации вен...

      Перемен! Мы ждем перемен! 

      Вряд  ли песни с подобными текстами подойдут в качестве фона за обедом. И вряд ли после их прослушивания на душе станет легко и приятно, а жизнь покажется простой и веселой. Скорее, наоборот.

      Но  популярность “попсы” приходяща  и очень нестабильна. Многие же рок-группы держатся уже десятилетия. Давайте  поразмыслим, какие коллективы не только становились, но и долгое время оставались популярными? К каким авторам интерес не иссякает? А к тем авторам, для которых слово - это не вспомогательный материал для создания песни, для которых текст - это не “рыба”, а стержень всего произведения. То, что делают на сцене эти авторы, включает в себя много составляющих. Рок-музыка - жанр синтетический. Можно даже сказать - синкретический, где составляющие нерасчленимы. Песня группы “Алиса”, например, - это и текст, отмеченный поэтическими удачами, это и адекватная ему музыка с все более сложной драматургией, это и сценической движение всех участников группы, и танец лидера, и костюмы (особенно тщательно продуманный костюм Кинчева), это и работа светооператора, и задник с алисовской символикой, созданный художником группы. Уберите хотя бы одну из составляющих, и песни, несомненно, многое потеряют. Песни хороши и сами собой, под акустическую гитару. Но в таком варианте они и есть - песни Кинчева. На сцене же, когда включаются все составляющие, это уже не просто песни - это музыкально-поэтический театр (почему-то не хочется употреблять здесь слово “шоу”).

      С другой стороны, оставьте все: актерские  способности членов группы и особенно лидера, интересные аранжировки, индивидуальный стиль художника-сценографа, сценическое  движение, танец. Уберите только поэзию, уничтожьте слово. Театр останется. И, возможно, неплохой театр. Но главное уйдет, то, ради чего все делается.

      Дмитрий Ревякин, лидер группы “Калинов мост”, на вопрос, что для него главное  в работе над песней, отвечал: “Конечно, слово”. В конце 70-х годов Борис Гребенщиков, рассказывая о творчестве своей группы, сказал: “Поэт - это радиоприемник, который улавливает сигналы, идущие свыше”. Он сказал именно “поэт”, а не музыкант, рок-музыкант, рокер и т.п.

      Порой, кажется, что наиболее популярные, “серьезные” наши рок-музыканты само слово “рок” воспринимают вовсе не в его англоязычной ипостаси, не просто как составную часть английского “рок-энд-ролл”, а именно в русской его семантике: рок – участь, судьба, доля. Причем, непременно судьба с эпитетами невеселыми: злой рок, тяжкий рок, злая, лихая, трагическая судьба... Давая интервью французской телекомпании “Антенн-2”, Константин Кинчев (лидер “Алисы”) говорил:

      -Рок? Что это такое? Ну... Рок - он завис над Россией и... висит...

      Для него рок-музыка и рок - трагическая судьба его родины - вполне синонимичны.

      Российская  народная мудрость гласит: “Слово - серебро, молчание - золото”. И вот в пору своего взлета Борис Гребенщиков  написал, может быть, лучшую свою песню - “Серебро Господа моего”. Молчание - золото - избранный удел подвижников. Слово - серебро - избранный удел поэтов.

      Еще в 1987 году в журнале “Знание - сила”  появилась статья одного из самых  интересных рок-журналистов Ильи Смирнова. Называлась она “Фольклор новый  и старый”. Смирнов пишет: “Интересно, что наша новая волна породила самобытный национальный рок как ба против собственной воли: подражая волне англосаксонской, она, естественно, перенимала и ее эстетику, а вместе с новой эстетикой в песни входил и новый герой - человек с улицы, с улицы ленинградской, московской, потом уфимской или архангельской, но никак не лондонской”. Илья Смирнов был одним из первых, кто обратил внимание на это обстоятельство. Но мне кажется, он был неправ, думая, что именно новая волна могла повернуть отечественный рок на путь самобытности. На путь трансформации заимствованной с запада рок-музыки в духе национальной традиции некоторые наши рок-группы встали не потому, что “волна несла с собой реализм, оптимизм и энергию”, как полагает Смирнов. Да и найдем ли мы среди наших “корифеев” представителей чистого стиля? Музыка “Аквариума”, “ДДТ”, “Машины времени”, “Алисы” включает в себя элементы разнообразных стилей, направлений. Ошибка Ильи Смирнова была в самой сути. Ведь он полагал, что “...в роке на первом месте стояла музыка - язык интернациональный, не требующий перевода, а у бардов - несомненно, текст. И, наконец, если рок-музыканты подчеркивали свою принадлежность к международной моде, то барды опирались на национальную традицию”.

      Эта статья вышла в 1987 г. А в еженедельнике  “Россия” весной 1992 года появилось другое высказывание того же Ильи Смирнова: “Отечественный рок 80-х в равной мере может считаться продолжением рок-н-ролльной и бардовской традиций. Его ключевая фигура - ПОЭТ С ГИТАРОЙ...”

      Юрий  Шевчук, лидер “ДДТ”, как-то сказал: “Чтобы писать хорошие песни, недостаточно смотреть видеомагнитофоны и слушать  диски. Нужно читать Соловьева и  Ключевского”.

      У Катаева есть рассказ о том, как  в молодые годы они устраивали с Юрием Олешей шутливые соревнования, кто придумает лучшую метафору. Они сравнивали все со всем. Например, осень с цыганкой в цветастой шелковой юбке и т.п. Я думаю, что многие наши рок-музыканты выиграли бы по этой части любое соревнование. Например Константин Кинчев, который, по мнению Анатолия Наймана (литературного критика, в свое время работавшего с Анной Ахматовой и опубликовавшего воспоминания о ней), является одним из самых интересных русских поэтов. Если бы он жил в начале века, имажинисты охотно бы приняли его в свой круг. Иногда мне кажется, что он уж слишком “перегружает” свои вещи, создавая удивительные кружева, нанизывая образы один на другой. 

      Смирное время, смирные дни,

      Боль  и радость почистили зубы и  спят,

      Звук, которым когда-то был крик,

      В рот набрал воды и прикусил язык.

      Ржавчина  выжженных звезд

      Отражает  промежутки сомнительных лет,

      Плесень несет свой пост,

      Прикрывая покрытый коростой погост,

      Волчья  ягода, черная кровь,

      Немое темноводье водит тени по дну,

      Языки публичных костров лижут лица.

      Эй, начальник, покорных в ров!

      Пот напомаженных туш,

      Жирные  рты плетут слюной кружева,

      Зверь лакает из луж

      Души  тех, кто принял печать.

      Маэстро, туш! 

      Это отрывок из песни “Земля”, который  лично меня поражает своими причудливо переплетенными сравнениями и метафорами. Или еще одно стихотворение того же Кинчева, которое вполне сравнимо с произведениями Тютчева или Пушкина. 

      По  дороге лунной, зыбкой,

      Где деревья кроны сжали,

      Проплывала  невидимкой

      Ночь  в сиреневой вуали.

      Шевелила  своды сосен,

      Расплетала  косы ивам,

      Величавые утесы

      Звездной  пылью серебрила.

      Лес стоял суров и мрачен,

      Крался  страх по лапам елей,

      Чуя скорую удачу,

      Пни мерцали и скрипели.

      Росы  ядом наливались,

      По  корням ползли туманы,

      Извиваясь, издеваясь,

      Рожи  корчили обманы.

      Лес пропитан был угрозой,

      Лес не знал, что будет дальше,

      Только  белые березы

      Пели  лесу: “Наш ты! Наш ты!

      Мы  не верим чарам темным,

      Что зловеще шутят с нами,

      Выйдет  в облаке ажурном

      Утро  с синими глазами,

      Золотистою  ресницей

      Сбросит наважденье тьмы,

      И в сияющем пурпуре,

      Снова выстроимся мы”. 

      Наверное, подобные строки как-то не вяжутся с  образом самого Кинчева: серьга в ухе, кожаные перчатки без пальцев, растрепанные волосы с выжженным перекисью водорода православным шестиконечным крестом... Но именно это противоречие внешнего образа и души, на мой взгляд, отражает всю особенность русского рока.

      Вообще, многие музыканты, к сожалению, рабы собственного имиджа. И их поклонники воспринимают, прежде всего, не то, что несут глубокие и проникновенные песни, а именно эту внешнюю задиристость. А ведь нужно, мне кажется, не просто прыгать у сцены, показывая “козу”, а следовать тому, что почерпнуто из песен Кинчева и Цоя, Гребенщикова и Бутусова, Шевчука и Ревякина. И тогда, возможно, рок будет восприниматься не как нечто аморальное, противоестественное, а как обыкновенное направление искусства. И эстетика ничего не будет иметь против.

      Что же касается слов (отрывок из одной  из статей в “АиФ”), вынесенных мной в эпиграф ко второй части, то мне  кажется, что это просто остаток  той идеологии, которая доминировала у нас 70 лет. Прогноз автора не оправдался полностью. “Аквариум” покорил США (и вовсе не эмигрантскую публику, как наши поп-звезды), Юра Шевчук отпраздновал 40-летний юбилей новым альбомом “ДДТ”, поставившим рекорд продаваемости в Санкт-Петербурге, Кинчев и “Алиса” также от него не отстают, и хотя Костя и помладше Шевчука, новый альбом получился не хуже.

      Правда, уже 7 лет нет Виктора Цоя. Но тот  факт, что за долгие 7 лет, за которые  успели появиться и уйти, наверное, с полсотни исполнителей на эстраде, “Кино” не потеряло популярность, а наоборот, приобрело еще больше поклонников, говорит сам за себя. Для меня “Кино” всегда было и будет на первом месте. Именно Виктор Цой открыл мне глаза на рок - наш рок. Часто настроения его песен от личностного восприятия переходят к чему-то более глобальному, и чувствуешь, что устами Цоя поет целое поколение: 

      Только  капля за каплей из крана вода,

      Только  капля за каплей из времени дни,

      Ты  пойдешь рубить лес, а увидишь  лишь пни... 

      Или 

      Наше  сердце работает как новый мотор!

      Мы  в четырнадцать лет знаем все, что нам надо знать,

      И мы будем делать все, что мы захотим,

      Пока  вы не угробили весь этот мир... 

      В одной из популярнейших песен "Кино" "Хочу перемен" многие в ее осмыслении делают упор именно на ключевые слова: "Перемен! Мы ждем перемен!". На самом деле, основное содержание, может быть, всей философии Цоя в "Кино", содержится в двух "незаметных" строчках Они, по-моему, являются основными звеньями той цепи, соединяющей сердца тех, для кого концепция "киношников" является своею жизненной концепцией: 

      И больше нет ничего. Все находится в нас... 

      И пусть исписанные стены домов  со страстными признаниями и лозунгами  “Цой жив!” - это не очень эстетично, зато они прямо свидетельствуют  о гениальности этого человека (почему-то, да простят мне нетактичность, никто  не пишет “Женя Белоусов жив!”). Когда писалась статья в “АиФ”, последний год жизни Цоя только начинался. Еще впереди был “Черный альбом” группы “Кино”. Еще впереди был нескончаемый поток людской к Богословскому кладбищу в Питере. В этом потоке можно было увидеть и тех, кто чуть младше 14-ти, и тех, кому за 30, за 40, за 50...

      Заключение.

      Слезы бывают не только на лице, слезы бывают в сердце. Душа плачет!.. Это так  редко происходит, что иногда кажется, что у многих вместо сердца камень. Но есть явление, изначально способное "пробивать" любое сердце, даже каменное. Это явление - часть духовной сферы, именуемая искусством. Среди сотен и тысяч людей, появляются вдруг единицы, идущие наперекор устоявшимся (скорее застоявшимся!) представлениям об окружающей среде, и создают свою среду, свой мир, не похожий ни на какие прочие. Неповторимо прекрасный, несколько даже опасный тем, что очень честный. Он (этот мир) и живет по законам жизни и смерти, любви и справедливости и какой-то особенной горечи, и соприкоснувшись с ним, становится по меньшей мере не по себе, ведь то, что вокруг нас, зачастую чудовищно несправедливо!