Культурология и язык

Язык и культура

На современном этапе  развития науки все очевиднее  становится необходимость комплексного изучения языковых и социокультурных  процессов в их функциональном взаимодействии в ходе исторического развития общества. Целесообразность подобного подхода  обусловлена, в частности, невозможностью рассмотрения целого ряда важнейших  языковых явлений в отрыве от условий  функционирования общества, развития его культуры. Соответственно учет языкового контекста имеет большое  значение для адекватного освещения  вопросов, находящихся в поле зрения таких смежных научных дисциплин, как культурология, социология, история  и т.д.

 

Изучение вопроса о  соотношении феноменов «язык» и  «культура» во многом затруднено отсутствием  четкого и непротиворечивого  определения понятия «культура», разработанного понятийно-терминологического аппарата. Специалисты насчитали  не менее 600 определений культуры, однако разброс в интерпретации объема понятия «культура» в них настолько  велик, что некультурологу весьма непросто сориентироваться в этом море дефиниций, в силу чего зачастую ему приходится в конечном итоге довольствоваться обыденным представлением о культуре. Не вдаваясь в детали этих определений, отметим, что культура в них нередко отождествляется либо со всей совокупностью духовных и материальных ценностей, созданных человеком, и т.п. Соответственно варьируется и представления о роли языка в культурном процессе (ср.: часть/ элемент/ инструмент/ форма и пр. культуры). В целом диапазон оценок включает либо полное растворение языка в культуре (причем языку нередко неправомерно приписывается лишь сугубо инструментальная роль), либо, напротив, отрицание прямой взаимосвязи обоих феноменов. Не можем не заметить, что ведущиеся по этому поводу дискуссии зачастую носят схоластический характер.

 

Из широкого круга вопросов, охватываемых проблемой «Язык и  культура», наиболее разработанными в  настоящее время являются лишь некоторые  аспекты, касающиеся, например, роли языка  в художественном творчестве, а также  «отражательной» или «познавательной» функции языка. В последнем случае исследователи обычно оперируют  расширительным пониманием культуры как  совокупности материальных и духовных ценностей, созданных человеком. Причем язык рассматривается как своего рода «слепок» того или иного культурного  слоя, как исторически изменчивый набор обозначений, фиксирующих  культурный прогресс общества, его  историческую эволюцию. Иными словами, язык фиксирует цивилизационные  напластования, многие из которых являются предметом специальных этимологических  разысканий.

 

При написании настоящей  работы мы ставим перед собой задачу рассмотреть в определенном ракурсе  проблему взаимодействия языка и  культуры в истории этноса, отнюдь не претендуя на сколько-нибудь исчерпывающее  освещение этой комплексной и  многоаспектной темы. При этом особый интерес для нас представляли вопросы, существенные для понимания  рада конвергентных и дивергентных процессов, сопровождающих формирование поли- и монокультурных этнических общностей.

 

Исходным был системно-функциональный подход к феноменам «язык» и «культура». В своем понимании феномена культуры мы руководствовались концепцией, согласно которой культура является системой духовного освоения действительности, включающей производство, хранение, распределение  и потребление духовных ценностей.

 

При сравнении обеих систем мы обращали особое внимание на их сущностные, т.е. субстанциональные, и функциональные параметры.

 

В нашем представлении  оба феномена - язык и культура - являются автономными, но вместе с тем тесно  взаимодействующими знаковыми системами, соотнесенными с мышлением и  коммуникацией. Следует, однако, подчеркнуть  несколько важных моментов:

 

обе системы имеют комплексный  характер, так как они используют некоторое множество знаковых систем;

 

знаковые системы, характерные  для языка, являются изофункциональными, однородными. Они манифестируются в виде различных форм существования этнического языка (литературный язык, обиходно-разговорная речь и пр.), используемых как в звуковой, так и в графической реализации. В силу этого можно говорить о гомогенности языка как системы в целом;

 

знаковые системы, используемые в культуре, весьма разнообразны и  неоднородны, они существенно отличаются друг от друга. Так, в работах М. Кагана называются как рядоположенные (что, на наш взгляд, весьма спорно, если учесть несопоставимую значимость сравниваемых компонентов) такие «языки», как кинетический, звукоинтонационный, вербальный, звуковая сигнализация, иконический язык. Разнородность этих «языков» позволяет говорить о гетерогенности культуры как феномена;

 

оба феномена, как уже отмечалось, тесно связаны с мышлением  и коммуникацией, однако значимость этой взаимосвязи, ее удельный вес существенно  отличаются друг от друга. Так, коммуникативная  функция безусловно превалирует в языке, является его доминирующим функциональным назначением. В культуре, напротив, преобладает функция эстетическая, прежде всего это установка на эстетическое самовыражение личности, творца. В каком-то смысле автор может быть индифферентен к тому, как будет воспринято современным массовым потребителем его произведение, найдет ли оно своих почитателей либо, напротив, предвосхитит будущий виток в развитии культуры и соответственно не будет понято современниками. Таким образом, с определенной долей условности можно говорить о том , что в языке как феномене преобладает установка на массового адресата, в то время как в культуре более ценится элитарность, а не массовость (ср. отношение к массовой культуре, тиражирующей некоторые стереотипы на «потребу» публике). Справедливости ради следует, впрочем, отметить, что оппозиция «массовость-элитарность» в какой-то мере правомерна и для языка как токового. Мы имеем в виду особую престижность, элитарность литературного языка, изначально имевшего узкую социальную базу. Так, например, в древнечешский период, по мнению ученых, всего лишь два-три процента носителей чешского языка были грамотными, т.е. могли в той или иной мере владеть нормой литературного идиома: это было духовенство, позже к их числу присоединились феодалы, высшее бюргерство и т.п. Далее, культивирование литературного языка, целенаправленно осуществляемое его кодификаторами, также отражает своеобразный языковой эстетизм (языковая культура), принципы которого меняются в зависимости от действующих речевых канонов. Так, в эпоху чешского Возрождения намеренно культивировалось значительное отличие поэтического языка (как в прозе, так и в поэзии) от языка разговорного, языка «улицы». Впоследствии на протяжении длительного времени, во всяком случае вплоть до первой половины XX в., действовало правило следования образцовой речи так называемого хорошего автора. Примечательно, что по словам чешского реализма, Я. Неруда, настойчиво добивался от чешской общественной элиты, чтобы она использовала в своем непринужденном общении отнюдь не обиходно-разговорный, а литературный язык со всеми его атрибутами. Практика современной языковой коммуникации убедительно показывает, насколько безуспешными были эти попытки: языковая эстетика все в большей степени тяготеет к разговорности, экспрессивности, а отнюдь не к рафинированной литературной норме. Ныне практически во всех славянских языках в качестве своего рода «эталонной речи» утверждается язык средств массовой коммуникации, публицистики. Проявлением элитарности, своего рода социальной маркированности было и намеренное использование иностранного языка, скажем французского, в аристократической среде России, немецкого - в среде чешской знати и богатого мещанства. Впрочем, с течением времени использование социально маркированных идиомов стало утрачивать свою кажущуюся притягательность. Социальная база литературного языка существенно расширилась;

 

как в языке, так и в  культуре действует сходная коммуникативная  цепочка: генератор (коммуникатор), порождающий  определенный текст (причем, как справедливо  отмечает П. Зима, не всякий порождаемый  текст есть произведение культуры и  не всякое произведение культуры воплощается  с помощью языковых средств) –  каналы коммуникативной связи, обусловливающие  как синхронную, так и диахронную трансляцию текста, - адресат/ реципиент/ коммуникант как финальный пункт коммуникативной цепочки. Несмотря на то что технические возможности современных каналов коммуникативной связи допускают использование для фиксации, хранения и передачи информации различных семиотических систем, а также их комбинаций, преимущества языковой знаковой системы неоспоримы. Это обусловлено такими ее свойствами, как универсальность, способность к постоянному развитию, совершенствованию, стабильность (гибкая), полисемантичность (что важно для экономии языковых знаков), богатсво выразительных средств, высокая степень аналогичности в репродукции схем, что способствует оперативной «расшифровке» информации, и т.п. Важно, однако, подчеркнуть, что при коммуникативном, осуществляемом с помощью языковых средств, особое значение имеет соответствие языковой компетенции обоих участников коммуникативного акта, предполагающей не только знание нормы употребляемого языкового идиома, но и умение его адекватно использовать сообразно существующему коммуникативному стандарту. В противном случае может возникнуть коммуникативный сбой, своего рода коммуникативный шок у адресата, которому предназначается информация (чаще всего это происходит при необоснованном нарушении нормы в случаях престижного, эталонного речевого употребления: ср. ошибки в речи дикторов радио- и телевещания, в публичных высказываниях государственных деятелей и т.п.) Иными словами, коммуникатор «кровным образом» заинтересован в том, чтобы порождаемая им информация быстро, без потерь, с адекватной реакцией была воспринята адресатом. Напомним, что в культуре, как уже отмечалось, фактор подобной взаимной компетентности не столь актуален.

 

Квалифицируя язык и культуру как автономные системы, отличающиеся друг от друга как в субстанциональном, так и в функциональном отношении, следует иметь в виду их тесное взаимодействие, как опосредованное, так и непосредственное. В первом случае мы имеем в виду, что оба феномена соотнесены с мышлением и соответственно через эту связь соединены опосредованно друг с другом. Являясь неотъемлемым компонентом мышления, т.е. логико-рационального осмысления мира. Язык принимает участие во всех видах духовного производства, независимо от того, используют ли они слово в качестве непосредственного орудия творчества. Материализуя общественное сознание, языковая знаковая система является носителем, а следовательно, и хранителем информации, т.е. тех или иных понятий и суждений об окружающем мире. Заметим, что диапазон этой информации практически безграничен: от логико-рационального до чувственно-эмоционального восприятия мира. Появлению соответствующего языкового наименования, т.е. знака, предшествует сложный процесс препарации и классификации понятия в соответствии с выразительными возможностями конкретного языка.

 

Тесно взаимодействуя друг с  другом, оба феномена имеют большую  зону пересечения в силу того, что  язык является одним из важнейших  способов объективации, экстериоризации культуры, выполняет в ней существеннейшую эстетическую функцию. Следует, однако, учесть, что равно как и культура имеет неязыковую сферу ее реализации, так и язык используется не только в культуре, но и гораздо шире - в системе общественной коммуникации в целом.

 

В культурологической литературе, как уже отмечалось, превалирует  квалификация языка как инструмента  культуры. Вряд ли нужно специально доказывать, что это обедняет значимость языка в художественной творчестве, где его роль куда более сложна и многогранна. Прежде всего язык делает возможным полное протекание культурного цикла, то есть упомянутую выше коммуникативную цепочку: духовное производство - хранение и трансляцию (как по горизонтали, так и по вертикали) духовных ценностей – и, наконец, их потребление. Особенно очевидна значимость языка в вербальных вида творчества, и прежде всего в художественной литературе, где языковые средства выполняют важную эстетическую функцию, являются органичной составной частью структуры произведения, играют важную роль при воплощении художественного образа.

 

Язык и культура – вот  что характеризует любой этнос, на какой бы стадии эволюции он ни находился. Они объединяют и роднят членов этноса перед силами природы и перед  другими этносами. Язык и культура отличают один этнос от другого, и  вместе с тем через них открываются  способы общения и даже сближения  разных этносов.

 

До сих пор язык и  культура никогда не были единообразными сущностями. Они жили вместе со своими народами. Они постепенно изменялись, превратившись у современных  народов в иерархии или в системы  разновременных состояний.

 

Обычно попытки решить проблему взаимоотношения языка  и культуры в лингвистике опираются  на частнонаучные методологические представления языковедов и на частнонаучные представления культурологов.

 

Традиционным способом решения  этой проблемы является подход к чисто  лингвистическим задачам при  использовании некоторых представлений  о культуре. Первой попыткой такого рода были работы А.А. Потебня, особенно его книга «Мысль и язык», затем следует назвать работы Ш. Балли и Ж. Вандриеса. Результаты попыток решения проблемы языка и культуры в первую очередь зависят от представлений о языке и культуре, которыми обладает исследователь. Обычно разобраться в этой проблеме пытались лингвисты, для которых культурологические знания были всегда в известной мере периферийными. Попытка одновременного использования и лингвистического и культурологического подходов для выработки общеметодологических целей можно назвать совместную работу, проведенную под эгидой Мичиганского университета в 1951/52 учебных годах 16 специалистами, руководимыми Ч. Стивенсоном, итогом которой была коллективная монография «Язык, мышление, культура» под редакцией П. Хенле.

 

Одна из попыток ответить на вопрос о влиянии отдельных  фрагментов (или сфер) культуры на функционирование языка в обществе оформилась в  функциональную стилистику Пражской школы  и современную социолингвистику. Другая частная задача, решаемая в  рамках проблемы языка и культуры, - влияние культурного окружения  личности на формирование ее языка  в онтогенезе. Различное владение литературной нормой национального  языка определяет место на социальной лестнице. В этой связи нужно упомянуть  работы Б. Бернстайна.

 

Решение проблемы влияния  культуры на речевой онтогенез личности путем сопоставления национальных культур и национальных языков аналогично тому, которое предлагается теорией  лингвистической относительности  Сепира-Уорфа. В последнее время  этнопсихолингвистика, возникшая в психолингвистике как ее специализированная часть, пытается предложить решения национально-культурной специфики речевого и неречевого общения.

 

Психолингвистика изучает  универсальный внутренний психический  механизм производства и восприятия речи, а этнопсихолингвистика пытается исследовать наблюдаемые формы функционирования этого механизма, реализуемые всегда в национальном языке и национальной культуре.

 

Стремление рассматривать  язык и культуру в их единстве, точнее, в их взаимосвязи основывается на их явно или неявно постулируемом  онтологическом единстве. Для решения  проблемы языка и культуры в общем  виде или в форме частных задач  необходимо установить формы объективного единства языка и культуры. Представляется возможным проблему онтологического  единства языка и культуры решить в виде ряда подпроблем: интегративные связи языка и культуры

 

в коммуникативных процессах;

 

в онтогенезе (формирование языковой способности в системе  высших психических функций, передача человеческих способностей в пространстве и времени);

 

в филогенезе (формирование общественного, родового человека).

 

В качестве исходного положения  для решения онтологического  единства языка и культуры можно  взять утверждение, что интеграция языка и культуры осуществляется при помощи некоторого промежуточного образования, входящего как в язык, так и в культуру. Такой промежуточный элемент, обеспечивающий онтологические единство языка и культуры, имеется – это идеальное, входящее в язык в виде значения языковых знаков и существующее в культуре опосредованно (превращенно) – в форме предметов культуры, т.е. в опредмеченной форме, и в деятельностной форме, т.е. в форме деятельности, и непосредственно – в образе результата деятельности и в образе адекватной деятельности, ведущей к этому результату. Итак, идеальное - это интегрирующее язык и культуру образование, это форма существования объективного единства языка и культуры.